Ещё раз подчеркну: научным сообществом вопрос о клонировании на сегодняшний день решён, как теоретически, так и практически. С точки же зрения права, существует два взгляда на данный вопрос: охранительный и запретительный. Нет сомнений в том, что именно запретительная сторона правового дискурса подталкивает нас к поиску наиболее простых, а следовательно, и наименее адекватных решений данного вопроса в юридической плоскости. Попытки поиска решения на векторе запретительства с непреложной однозначностью приводят к недопустимым выходам за рамки строго научной дискуссии. Чтобы наглядно показать это, предметно разберём для примера часть статьи «Запрет клонирования человека в европейском праве», опубликованной на сайте Кафедры права Европейского Союза, Центра права Европейского Союза Московской Государственной Юридической Академии.
Первое слово, бросающееся в глаза в этой статье, удивляет просто на уровне эмоций: «бесконтрольное» — это слово последнее время склоняется всеми на всех уровнях как нечто «ужасное». А лично я полагаю, что он этого слова за версту несёт кострами священной инквизиции. Кстати, дальнейшее чтение статьи первые впечатления вполне подтверждает. Автор почти сразу же ставит клонирование и, если говорить точнее, «контроль» за этим процессом в один ряд с созданием оружия массового уничтожения, экологическим кризисом, техногенными катастрофами. Вообще непонятно, как можно клонирование ставить в один ряд с этими процессами, — к тому же, ставить именно в контексте контроля.
Далее авторы указывают: «Колоссальной юридической головоломкой станет урегулирование отношений между оригинальной личностью и его клоном, хотя бы в том, что касается идентификации личности (кто есть кто), правопреемства, семейных отношений и т.п.». Складывается ощущение, что текст писали не учёные, если учёные, то не правоведы, а если и правоведы, то глубокие теоретики. Я ничуть не отрицаю необходимость теории для развития любой науки, но всё же все перечисленные в тексте вопросы давно и успешно решаются практикующими юристами и правовиками. Грубо говоря, клон взрослого человека появляется в виде младенца, что, во-первых, снимает целый ряд описанных вопросов, а во-вторых, позволяет разрешать все проблемы в контексте уже сложившихся правовых механизмов. А уж с точки зрения биологии младенец будет всего лишь братом клонируемого. Со всеми юридическим следствиями этого факта. Не более и не менее!
Авторы статьи, никак не обосновывая свою позицию, утверждают: «Такая ситуация говорит о необходимости разумного сдерживания и контроля за достижениями науки и техники». Во-первых, сама методология подготовки статьи поднимает вопросы о том, каким образом будет определяться «разумность» «контроля и сдерживания». Во-вторых, парадигмально ставить вопрос о «сдерживании» научно-технического прогресса? По меньшей мере, в этом контексте мы обязаны задаться вопросом латинских юристов «Qui prodest»? Кому выгодно «сдерживание» НТП во всём его многообразии и, в частности, в вопросах развития биотехнологий, в то время, когда признано, что он является в настоящее время основой развития материального благосостояния общества и общественного развития как такового?! Не говоря уже в очередной раз о каком-то уж чересчур явном и не имеющем никакого разумного обоснования помешательстве авторов на идее «контроля». Казалось бы, далее авторы пытаются обосновать свою мысль, но снова делают это столь неуклюже, что в очередной раз возникает вопрос в обоснованности их утверждений насчёт клонирования. Они пишут, что оно может «причинять долгие годы неприятности человечеству», чем и вовсе указывают по меньшей мере на научную тенденциозность, если не сказать жёстче.
Рассмотрим проанализированный выше фрагмент текста чуть подробней, заострив своё внимание на ряде методологических, скорей пропагандистских, нежели научных приёмов, используемых авторами статьи. В статье разбираемый текст звучит так:
«Такая ситуация говорит о необходимости разумного сдерживания и контроля за достижениями науки и техники, что будет являться, по нашему мнению, фундаментальной проблемой XXI века, и ключевую роль в её разрешении должно сыграть право. Именно своевременное установление юридических рамок возможных исследований, моратория или даже запрета некоторых из них позволило бы предупредить многие негативные явления, способные стать окружающей действительностью и причинять долгие годы неприятности человечеству. Одним из ярких примеров таких собственных достижений, с проблемностью которых человечеству ещё не раз придётся столкнуться — это клонирование».
Как писал однажды Виктор Суворов, первый метод подмены понятий построен на приёме, названном им «космонавты и гомосексуалисты». Таким приёмом можно сравнивать всё, что угодно, со всем, чем угодно. Как мы видим, данный текст является пропагандой в чистом виде, не имеющей ни малейшего отношения к научному подходу.
Далее авторы статьи утверждают:
«Сегодня в начале XXI века в генной инженерии сложилось такое положение вещей, что, в общем-то, клонированием овечки, кота или обезьяны никого и не удивишь, это уже пройденный этап. Шокирующей реальностью и привлекательнейшим шансом для исследователей является практическая возможность клонирования человеческого существа». При прочтении этого текста действительно складывается впечатление, что писал его человек, абсолютно далёкий не только от клонирования, но и от науки вообще! И далее автор, ничтоже сумняшеся, заявляет: «Совершенно ясно, что реализация такой возможности не является прерогативой учёных», — чем ещё более полно подтверждает высказанное ранее подозрение. Далее автор снова называет безо всяких на то оснований вопрос клонирования «проблемой», к тому же «острейшей», и указывает: «Неслучайно представители основных религиозных течений в современном мире — христиане, иудеи и мусульмане — проявляют редкое единодушие в резко отрицательном отношении к клонированию человека. Божественным образом или естественно происходит человек, но он ни в коем случае не должен стать продукцией производства в прямом значении этого выражения». К этому вопросу мы вернёмся чуть позже, а пока хотелось бы в качестве ремарки отметить, что, судя по тому, как вольно автор статьи оперирует фактами, он, видимо, полагает что, если клонирование является «одной из острейших общественных, политических и правовых проблем начала нынешнего столетия», то такие проблемы как голод, болезни уже решены, устранены причины войн, и так далее. И вот теперь, если верить автору, на повестке дня осталась «острейшая» (!!! — В. А.) проблема — клонирование.
Далее автор опять скатывается к откровенной пропаганде, утверждая: «существуют обоснованные мнения “за” и “против”», либо не понимая, либо делая вид, либо считая за идиотов своих читателей, элиминируя тот факт, что никакое мнение по определению не может быть «обоснованным». Напомню читателю, что мнение по определению всегда может быть только «частным», а стало быть — субъективным. Развивая ранее высказанную мысль и подтверждая первоначально высказанный нами тезис о том, что в воздухе явно запахло кострами «священной инквизиции», автор на сайте института права указывает: «Примечательно, что вновь столкнулись позиции научных кругов и духовенства, выражающих полярные точки зрения в этом вопросе». Абсолютно непонятно, какое отношение всё это имеет не только к праву, но и к науке вообще.
Далее статья вообще становится откровением не только в научном, правовом, но и в лингвистическом смысле слова. В статье содержится следующий текст: «При этом большинство учённых [так в тексте, с двумя «н»! — В. А] достаточно сдержанно относятся к возможности клонирования человека, значительно количество и противников этого среди них». Во-первых, ни одна фамилия этих странных «антинаучных» «учённых» автором не приводится. Даже одна. Во вторых… Орфография статьи уж в слове «учёные» могла бы быть проверена чуть более тщательно. В общем, это слово самим написанием явно выдаёт в очередной раз отношение автора к учёным и к науке вообще. По сути, мы столкнулись с образцом крайне реакционного псевдоправового мракобесия, обосновывающего любой заказ, непонятно, кого, по каким причинам и зачем сделанный. Не приводит автор в подтверждение своих слов даже данных каких бы то ни было исследований, чем в очередной раз подтверждает выдвигаемую версию заказа. Далее автор пишет: «Религиозные деятели в подавляющем большинстве категорически против проведения экспериментов такого рода, хотя представители некоторых экстравагантных культов поддерживают идею клонирования людей», и ему снова хочется задать вопрос: какое это отношение вообще имеет к вопросам права?
«Проблема клонирования человека», — продолжает автор, при этом не приведя никаких аргументов в пользу своего права называть данный вопрос проблемой, не показав никаких оснований согласно которым вопрос может быть признан проблемой — не обосновав сути проблемы, не показав методологии исследования, позволяющей делать подобное заявление.
Из ложных посылок автор делает ложные же выводы: «Проблема клонирования человека — проблема этическая в первую очередь». Во-первых, как уже многократно подчёркивалось, автор никак не обосновал подход, который позволяет называть нам клонирование проблемой. Во-вторых, автор не показал, что оно представляет собой проблему более широкую, нежели частную научную проблему. Ссылки на религии — звучат в контексте статьи явно необоснованными и «притянутыми за уши», в то же время вопрос связи клонирования и права по существу не освещён никак. Попытки показать правовой статус вопроса через его этическую значимость я как правозащитник тоже считаю ничем не обоснованными.
Следующий пассаж автора снова выдаёт человека, явно далёкого от сферы права. Он пишет: «Человек вторгается в сферу бытия, за которую не ответственен в силу своей природы». Насколько мне известно, сфера права охватывает как раз вопросы ответственности человека, накладывает на него эти ответственности, определяет их форму. Понимая, что существуют категории лиц, в силу ряда обстоятельств, не несущих ответственности за свои действия, вряд ли можно утверждать, что именно к ним следует относить людей, принадлежащих к научному сообществу. Но автор продолжает: «Это влечёт непредсказуемость последствий таких шагов. Неслучайно представители основных религиозных течений в современном мире — христиане, иудеи и мусульмане — проявляют редкое единодушие в резко отрицательном отношении к клонированию человека. Божественным образом или естественно происходит человек, но он ни в коем случае не должен стать продукцией производства в прямом значении этого выражения».
К сожалению после таких пассажей комментарии, как говорится излишни. Тут, полагаю, вряд ли можно будет обойтись выражением менее сильным, нежели чем заявить, что весь этот бред является просто ненаучной ахинеей. И всё же не удержусь от того, чтобы высказать свою позицию относительно ещё одного фрагмента текста: «С юридической точки зрения, клонирование человека вступает в противоречие с рядом важнейших прав личности, с правом на человеческое достоинство и проистекающем из него правом на целостность личности». Посвятив вышеупомянутые элементы текста правовым, то есть более или менее объективным сторонам дела, автор внезапно, без должного обоснования почему-то переходит к некоей «точке зрения», в данном случае — юридической. Как известно, существует поговорка «два юриста — три мнения». Так что и ранее не блиставший научной ценностью текст и вовсе выходит за рамки чего бы то ни было вообще.
Остановимся. Итак — запретительные тенденции. Ради чего? Ради абсолютно эфемерных, не представляющих никакой научной ценности абстракций. И это в статье юриста? Наверное, скорей «юридиста». Ну да бог с ней, с терминологией. Давайте уже обозначим довольно чёткую позицию, которая может выступить ориентиром в вопросах взаимоотношений одной из отраслей биологической науки и каких бы то ни было отраслей права. Наверное, трудно сомневаться, что наука, как любая отрасль деятельности, находится в зоне права и тем самым подлежит правовому регулированию. Здесь сойдутся позиции и правоохранителя, и правозащитника, и юриста. Однако в видах регулирования будет существовать существенное расхождение. «Основания» для тенденции запретительной мы уже рассмотрели. Рассмотрели и принципиальный подход к ней с позиций слабости запретительной политики как наиболее «простой». Из этого следует сделать вывод, что правовая практика в отношении клонирования должна быть, по меньшей мере, дифференцированной.
Для этого будет необходимо, прежде всего, сделать определённую классификацию самого явления. Рассмотрим клонирование в ряде аспектов и найдём для каждого из них адекватную правовую стратегию.
Итак. Разделим клонирование на:
· клонирование мяса в промышленных целях;
· клонирование живых млекопитающих;
· клонирование стволовых клеток человека в терапевтических целях;
· клонирование человека.
По пунктам 1-3 необходимо выбрать стратегию широкого поощрения, а по позиции 4 — стратегию, состоящую из следующих элементов:
А. Адаптация «серых» зон законодательства к моменту первого успешного эксперимента по клонированию человека. В этом аспекте необходимо работа по согласованию до сих пор неурегулированных правовых статусов. Например — правовое положение «младшего брата» клонируемого человека в семье (его отношения с родителями (?), опекунами и попечителями, имущественные отношения, связанные с неясным в настоящее время статусом человека, биологическим «породителем» которого является донор клонируемых клеток, с родителями донора, его семьей, и так далее, отношения наследования, вызываемые такими экспериментами, вопросы наследования в случаях брака донора и ряд других, которые в настоящее время регулируются только для рожденных «обычным образом» лиц). Видимо, «серая зона» законодательства, связанная со всем вышеизложенным, долгое время будет регулироваться по аналогии или на основании обычая, но, в любом случае, оно будет нуждаться в подробном регулировании специальными нормами закона.
Б. Ограничение клонирования до реализации мер, определенных пунктом «А».
В. Учет морально-этической составляющей законодательства до момента приведения нормативной базы по вопросы клонирования человека к возможности регулирования данного вопроса. Безусловно, в свете обсуждения «христианской составляющей» единого основополагающего акта ЕС и дискуссий, ведущихся вокруг нового текста Конституции Венгрии, здесь может сложиться ложное ощущение, что морально-этическая составляющая законодательства может иметь какое то отношение к «мнениям основных религиозных конфессий». Однако это, разумеется, не так: основной тренд правового поля в контексте обсуждения этих основополагающих юридических документов ЕС состоит в том, что Европа постепенно отказывается от религиозного взгляда на вопросы права, порывая, таким образом, с различным мракобесием.
Из этого следует, что и Россия, и Европа в вопросах клонирования должны следовать одним и тем же путем: в направлении развития научных технологий клонирования без оглядки на отрасли, которые в данном случае не имеют значения (как религия) или могут иметь лишь регулирующее значение (как право и юриспруденция в целом), при этом, разумеется, с опорой на научный подход.