Варг Викернес

Жертвоприношения¹

В эпоху викингов христиане сообщали, что некоторые язычники приносили жертвы Асам, Ванам, альвам (то есть душам усопших) и прочим vettr («существам») «нерегулярно», прося у них чего-либо. Они также сообщали, что множество язычников относилось к подобным жертвоприношениям с презрением. Христиане полагали, что эти люди не были «настоящими» язычниками. Вместо этого у них была так называемая trúa á mátt sinn ok megin («вера в собственную силу и мощь»).

Как всегда, эта христианская интерпретация является безграмотной. На самом деле эти язычники были такими же язычниками, как и те, что (также) проводили подобные жертвоприношения «нерегулярно». Некоторые язычники не приносили жертвы «нерегулярно» потому, что всем тем, в получении чего необходима помощь богов, вы не заслуживаете обладать. Если вы каким-либо образом просите помощи у богов и получаете её, то и результат будет принадлежать богам. Вы не заслужите этого результата до тех пор, пока сами не получите его с помощью mátt sinn ok megin («собственной силы и мощи»).

Мы можем видеть это по археологическим находкам, когда в скандинавских болотах и озёрах находят оружие, лодки и человеческие останки. Отменное, годное к употреблению и качественное оружие и амуницию уничтожали, а пленных казнили и бросали в священное озеро или вешали на священном дереве. Добыча даровалась богам. Победители предпочитали поступать таким образом после битвы вместо того, чтобы забрать оружие своих убитых врагов в качестве военного трофея или продать его, и использовать или продать пленников в качестве рабов, потому что они просили помощи у Одина, чтобы выиграть сражение. Вероятно, они уничтожали всю амуницию, чтобы удостовериться, что никто не попытается вновь воспользоваться ею, или, возможно, символически «убивали» её, и таким образом делали её достоянием богов, живущих «в царстве мёртвых».

На самом деле мы располагаем на этот счёт хорошо известным историческим примером, когда Герман (Арминий) из племени херусков в 9 году возглавил германское сопротивление римскому вторжению в Германию к востоку от Рейна. Они истребили предположительно два из трёх римских легионов и после окончательной победы повесили более 10 000 (!) римлян на деревьях в Тотенбургском лесу в Тюрингии в качестве жертвоприношения Одину (Wōþanaz, как он тогда именовался). Этот довольно жестокий исход битвы предотвратил завоевание римлянами Германии к востоку от Рейна, и после этого римляне уже не испытывали особого желания посылать ещё войска, чтобы вновь попытаться завоевать эту часть Германии.

Если бы эти германские племена не попросили помощи у Одина, они, возможно, продали бы захваченных людей или использовали их в качестве рабов (что было общепринятой практикой в древности). Тем не менее, они отдали победу Одину, поэтому всё это принадлежало ему — Хангатюру (Hangatý, «бог повешенных», одно из имён Одина).

Когда (все) различные язычники приносили жертвы «регулярно», во время главных праздников, они не должны были просить чего-либо у богов — всё это делалось для того, чтобы укрепить связь с богами. Поэтому жертвоприношение в языческой Скандинавии называлось blot («пускать кровь», «связывать кровными узами»). Когда к вам приходили гости, им следовало оказать приём и угостить едой и напитками. В канун Йоля боги посещали живых в сопровождении альвов («бессмертных», душ мёртвых), которых они приводили вместе с собою с Небес. И хотя считается, что Хеймдалль, Тор или Один возглавляют эту процессию богов и призраков — более известную как Оскорей («армия Грома»), — другие боги также присутствовали там. Чтобы сделать часть пищи доступной для Оскорей, люди вешали пироги и другие продукты на деревьях (то есть «убивали» их, чтобы сделать доступными для мёртвых), и выливали мёд на могильные холмы, чтобы мёртвые видели, что их рады приветствовать, и пили и ели в честь богов. Они даже особенно тщательно стелили кровати в канун Йоля, после чего спали на полу, позволяя гостям из Асгарда как следует выспаться на кроватях живых.

Пиршество устраивалось не для того, чтобы попросить хорошего и мирного года, а чтобы поблагодарить богов за мир и процветание, которое боги решили даровать им в наступающем году. Они давали возможность богам решать, чего они заслужили, и благодарили их за всё, что получали от них, за многое и малое. Другие ежегодные жертвоприношения проводились с той же целью: чтобы отблагодарить богов за ту судьбу, что боги решили ниспослать им. Было бессмысленно просить ещё чего-либо или чего-нибудь особенного, потому что, как я сказал выше, полученное таким путём принадлежало той силе, с помощью которой оно было обретено. Этот излишек необходимо было отдать (пожертвовать) той силе, что помогла им, или иначе их поразила бы дурная хамингья («удача»).

Все мы получаем дары от богов, за которые мы благодарим (должны благодарить) богов во время главных праздников года. Мы выказываем уважение богам, принимая наши судьбы и ценя всё то, что получаем, прилагая к этому наши жизненные усилия. Иными словами, trúa á mátt sinn ok megin (верить в собственную силу и мощь) означало не недостаток веры в богов, а скорее абсолютное доверие богам (это и была Асатру: «вера в Асов», «преданность Асам»). Эти язычники ничего не просили у богов, а вместо этого принимали всё, что ниспошлёт им судьба. Они полагались на всё то, что было предначертано им богами и случаем (судьбой) от рождения; на собственную силу и мощь.

Языческая философия отлично характеризуется следующим высказыванием: «каждый человек получает то, чего он заслуживает». Если вы просите лишнего, чего-то больше, вам придётся расплачиваться за это, так или иначе. Если вы не откажетесь от этого самостоятельно (отдав/принеся в жертву излишек богам), то «вред» и «несправедливость» излишка так или иначе компенсируются плохой хамингьей — точь-в-точь в соответствии с языческим пониманием справедливости. Боги так или иначе сами восстановят баланс, и несчастье может подстеречь вас тогда и там, где вы меньше всего его ожидаете. Каждый человек получает то, чего он заслуживает. Ни больше, ни меньше. Просить каких-нибудь особенных выгод — рискованное дело.

Обычай просить у богов чего-либо «нерегулярно» главным образом в позднюю языческую эпоху или, в случае с Южной Европой, — ещё в античности, является всего-навсего религиозным упадком и не должен употребляться в отношении современных язычников. Высшей степенью религиозного упадка и невежества является молитва: обычная трата времени и (зачастую эгоцентрические) мысли, связанные с намерением заставить богов выполнить желание молящегося человека. Мало того, что это непочтительно в том смысле, что молящийся человека полагает, что ему лучше знать, чем богам; но и глупо просить, чтобы боги изменили чью-то судьбу, таким образом прося лишить человека предназначения его жизни. Что бы ни случилось в нашей жизни, то должно произойти, поэтому зачем нам хотеть изменить её?

Нам ни при каких условиях нельзя пытаться злоупотреблять силой жертвоприношения. Кроме того, только посвящённые, прошедшие таинства инициации, могут общаться с богами. Таким образом, молитва — это в любом случае абсурд, пока вы не прошли языческие таинства инициации. По крайней мере, обычные непосвящённые люди не могут общаться с богами. Они не знают asamál («языка богов») и не располагают ключами от их царств. Они не знают руны («таинства»).

Всё, что вы не испытаете в этой жизни, вам придётся пережить в следующей, так что не стоит избегать своей судьбы, независимо от того, насколько она ужасна, какой несправедливой она может показаться на первый взгляд, или насколько иной вы хотели бы видеть свою жизнь. Примите вашу судьбу и судьбы других людей. Как сказал Юлий Цезарь, amor fati («возлюби судьбу») и не пытайся изменить её ничтожными пожертвованиями и молитвами. Влияй на жизнь и мир только с помощью mátt sinn ok megin!

Пока не случилось нечто особенное, или если вы готовы позже расплатиться и погасить долг, нам следует осуществлять жертвоприношения, возглавляемые посвящёнными, лишь в знак благодарности богам за всё, что они даровали нам в этой жизни. Будь то дождь или солнце, несчастье или процветание, неудача или удача. Всё имеет право на существование — и каждый человек получает то, что он заслуживает.

Однако я подчеркну, что так называемая злополучная жизнь даётся не в «наказание» (и я могу добавить, что термин «наказание» является чуждым языческой философии), а чтобы дать нам возможность расти, процветать и, в конечном счёте, благоденствовать. Она посылается нам, чтобы дать нам возможность стать более сильными, хорошими и благородными людьми. Все беды жизни — это возможность стать лучше (чище), а не наказание. Только беды, с которыми мы сталкиваемся, дают нам возможность приблизиться к богам. Кроме того, «зло» в нашем мире даёт возможность «добру» вершить свои дела.

Все мы ответственны за собственные жизни в том смысле, что мы решаем для себя, что унести с собой в могилу, когда умрём — насколько «белыми» (чистыми) будем, когда умрём. То, что суждено нам познать и пройти по жизни, предрешено до нашего рождения. Это предрешено нашим прошлым (то есть нашими прошлыми жизнями). Мы всегда ответственны за наше прошлое, и потому ответственны за то, кем являемся сегодня. Все мы всегда получаем то, чего мы заслуживаем.

Вера в богов и их свободу воли, а также вера в судьбу кажется парадоксом, но это всего лишь результат того, что боги стремятся всё охватить и улучшить, а законы неотвратимости оказывают им сопротивление. Человечество балансирует между свободной волей богов и этими законами неотвратимости.

Во Вселенной и в самом деле много парадоксов, и человечество — один из них: мы — и земные, и божественные существа; наши тела рождены от Матери-Земли, но наш разум (или так называемые «души») рождён от бога неба Бури (Bore, по-древненорвежски Búri, «рождённый») — и тогда как разум стремится домой (в Асгард), тело держит его на Земле до тех пор, пока мы не очистимся и не усовершенствуемся в достаточной степени.