Когда люди начали умножаться на земле, и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны, какую кто избрал.

(Быт. 6, 1-2)

Он обращался в каплю дождя, чтобы только коснуться её плеч; она смеялась дождю, и это было для него большей наградой, чем снисходительно-одобряющий взгляд Создателя. Он становился пламенем костра, чтобы согреть её, озябшую ночью; она жалась к огню, и её пальцы, временами касавшиеся лепестков пламени, таили в себе что-то более древнее, чем Бездна и Тьма над Бездною. Он растворялся в дыхании тёплого воздуха и прятался в её волосах; чёрная гладь волос вилась по ветру, и это мгновение убивало в нём тяжёлую память о Будущем. Он вливался в твердь скал, когда она бросала приветственный клич рождающемуся солнцу; она ловила блики рассвета на камнях, даже не подозревая, что скалы хранили иной, не солнечный, свет. Он был третьим из Девяти, вырвавшихся из Бездны, когда прогремело — «ДА-БУДЕТ-СВЕТ»; ей было всего лишь четырнадцать лет.

«Я нарцисс Саронский, лилия долин! Что лилия между тёрнами, то возлюбленная моя между девицами». «Что яблонь между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени её люблю я сидеть, и плоды её сладки для гортани моей. Он ввёл меня в дом пира, и знамя его надо мною — любовь».

(Песн. П. 2, 1-4)

— Кто здесь?

— Спи. Я не потревожу тебя.

— Ты — Ангел?

— Ангел?.. Нет, что ты! Разве Ангелы разговаривают со Смертными?

— Тогда откуда ты здесь? Я не слышала, как ты подошёл.

— Ты вздремнула. Не беспокойся: спи.

— Ты будешь здесь, когда я проснусь?

— А тебе хотелось бы этого?

— Не знаю… Наверное, да.

— Да. Я буду с тобой. Спокойной ночи, принцесса!

— Спокойной ночи, Ангел!

И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями. И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: «Кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати её?» И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землёю, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в неё.

(Отк. 5, 1-3)

— Я люблю её, — молвил он, сверкнув очами на Сидящего на престоле.

— Ты — Ангел, а она — Смертная, — ласково ответил Всевышний. — Ваши пути никогда не смогут сойтись.

— Я люблю её, — повторил Ангел.

— Нет, ты не любишь её. Наступит день, она постареет, и ты поймёшь, что её красота исчезла безвозвратно, ибо ты — вечен, а она — нет.

— Я люблю её, — не унимался безумец.

— Это твой старший брат… твой Изгнанный Брат искушает тебя порочной страстью: не боишься повторить его судьбу?

— Я люблю её.

— Только люди могут любить! Таковы Законы Мои.

— Тогда я стану человеком! И постарею, и умру вместе с нею, и мы возродимся вновь, и снова встретим друг друга, и снова постареем, и снова умрём, — и так до тех пор, пока Смерть не устрашится нас. А потом — мы вернёмся сюда, вместе, и тогда… тогда — трепещи, Создатель, ибо холодны твои законы!

— Безумец! — гневно вскричал Бог.

— Я люблю её, — гордо ответил Ангел.

Дни человека, как трава; как цвет полевой, так он цветёт. Пройдёт над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнает его.

(Пс. 102, 15-16)

Иногда ей казалось, что дождь — это всего лишь вода, падающая с неба. Иногда в изгибах пламени ей в лицо скалились лихие саламандры. Иногда ветер встречал её в грудь и мешал идти. Иногда скалы становились для неё просто скалами, нагромождением серых, холодных и мёртвых, камней. Что-то, что раньше с восхищением смотрело на неё и всегда подставляло ей ладони, ныне покинуло воду, пламя, воздух и скалы, — думала она тогда. Но стоило ей заглянуть в его глаза, как дождь превращался в мелодию, огонь приветливо улыбался, ветер нежно касался её волос, а камни светились собственным неповторимым светом.

— Я всегда буду с тобой, Принцесса!

— Я всегда буду с тобой, ангел!

Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы.

(1 Кор. 13, 1-3)

 

«И ОНИ ЖИЛИ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО,

И УМЕРЛИ В ОДИН ДЕНЬ…»