Давно до Адама то было, святые преданья не лгут.

Два ангела были у Бога, их звали Харут и Марут.

Их плоть была тонкое пламя, их души — как чистый алмаз,

И Бога великое Имя хвалил неумолчно их глас.

 

Но создал Адама Всемудрый, за веком исполнился век,

И слуги небес возроптали, что Богом любим человек.

«В крови и разврате, — сказали, — погряз человеческий род;

Зачем их щадит Вседержатель и с лика земли не сотрёт?»

 

И так повелел Милосердный — а нам то поведал пророк:

Он дал им обличье людское и в плоть их земную облёк.

И слово промолвив: «Да будет их путь до конца завершён!» —

Послал он их в город великий, столицу столиц — Вавилон.

 

И вот, в этом городе шумном, они на вечерней заре

Увидели тёмные очи и лик лучезарный Зухрэ.

Уста её — пламень палящий, и косы, как ночи любви,

И вспыхнуло алое пламя у ангелов Божьих в крови.

 

И вспыхнуло жгучее пламя, и мысль в них осталась одна,

И день их бил зноем палящим, и ночь не давала им сна.

И раз им Зухрэ прошептала — в ночной прошептала тиши:

«Кто любит, покорен любимой, и тот не жалеет души.

 

Кто любит — единым законом навек ему станет любовь;

Идите и, грех совершая, пролейте горячую кровь».

И встали они, и убили, и руки омыли в крови,

И много грехов совершили, покорны веленью любви.

 

И вновь им Зухрэ прошептала — двоим прошептала одно:

«Вам Высшее Имя открыто, и тайное знанье дано.

Откройте мне Высшее Имя, в нём страшная сила и власть,

И я вам подругою буду, и страстью отвечу на страсть».

 

Любовь их вином опьяняла, и были безумьем их дни,

И предали Высшее Имя земному созданью они.

И предали тайное Имя, и им засмеялась Зухрэ,

И в небо туманом поднялась, растаяв на бледной заре,

 

Чтоб властью, отныне ей данной, тревожить греховные сны,

Колдуя и тенью качаясь на роге покорной луны.

И ангелы пали на землю и в небо воззвали: «Творец!»

И вздохи их были, как пламень спалённых тоскою сердец.

 

«Не там, Милосердный, где время исчезло пред ликом Творца,

Но здесь нам пошли искупленье, в пределах земного конца».

На холмах пустынных, о брат мой, где город великий стоял,

Там есть позабытый колодец, но дна в нём никто не видал.

 

Там сорок веков в заточеньи томятся Харут и Марут,

И мира конца ожидают, и воду отчаянья пьют.

Но если есть в мире безумец, который мечтою пленён,

И если душою и раем согласен пожертвовать он,

 

И если, как алое пламя, земные томят его сны,

То пусть он найдёт тот колодец в лучах предрассветной луны.

И пусть он промолвит заклятье, склоняясь в бездонную тьму,

И страшного Имени тайну, быть может, прошепчут ему.

 

1939 г.