Историко-теософский аспект езидизма. 4. Езидизм: этапы формирования

Скачать pdf-версию

Просмотров (386) Комментарии (0)
Приложение № 15. Историко-теософский аспект езидизма
Автор	Теймураз Авдоев

Ты можешь
видеть государства без стен, без законов, без монет, без письменности, но никто
ещё не видел народа без бога, без молитвы, без религиозных упражнений и
жертв…

Плутарх

 

 истории
Древнего Ирана чётко выделяются следующие этапы:

 

·       
мидийская эпоха
(VIII — середина VI в. до н. э.);

·       
ахеменидский
период (с середины VI в. до н. э. до 330 г. до
н. э.);

·       
парфянское время
(с середины III в. до н. э. приблизительно до 224 г. н. э.);

·       
сасанидское время
(226-651 гг.).

 

Опираясь на лингво-исторические положения, проследим
ход становления езидской субкультуры.

 

Глава 1. Мидийская эпоха (728-550 до
н. э.)

 

щё
в 30-40-х годах XX столетия историками и лингвистами было установлено, что арийский
этнос зародился на территории России и впоследствии распространился по всей
Евразии. По мнению Ильина Г. Ф., Дьяконова И. М. [1],
В. И. Абаева[2], М. С.
Лазарева[3],
К. А. Амоева[4] и ряда
учёных-востоковедов, арии («благородные»), консолидировавшиеся на рубеже
III-II тыс. до н. э. в одну индоевропейскую ветвь где-то в районе
Причерноморья и Прикаспия, стали энергично мигрировать в разных направлениях.
Это были индоиранские племена, говорившие на диалектах, являвшихся праязыками
нынешних языков Иранского нагорья и Северной Индии.

 

На этом
историческом этапе развития их религия не представляла собой сколько-нибудь
стройную систему взглядов. Она являла беспорядочное нагромождение самых
разнообразных культов, в котором ведущая роль принадлежала обрядам и никак не
была связана с эволюцией системы социально-экономических отношений первобытного
общества.

Отношения
между полами были древнейшей формой разделения труда, естественно, что
простейшие действия, применяемые для привлечения лица противоположного пола,
стали осознаваться как проявления магической силы. Отсюда — развитие
эротических обрядов, постепенное их усложнение за счёт добавления магических
элементов. Божественные супружеские пары в религиозно-мифологических системах
приобретают идеологический смысл.

Нельзя обойти
без внимания один из древнейших культов — погребальный культ как совокупность
религиозных обрядов, относящихся к умершим, и связанные с этими обрядами
верования. Корни погребального культа лежат в первоначальных биологических
инстинктах: стремлении отдалить от себя тело умершего и в то же время сохранить
связь с ним. Своеобразной категорией становятся души умерших, которые также
понимаются как телесные. В связи с этим укрепилось представление о загробном
мире, обители душ умерших.

Главенствующее
положение в верованиях индоиранцев занимала демонолатрия[5],
представляющая собой идею о всеобщей одухотворённости природы, когда духами
наделяются не только люди, но и животные, растения, явления и предметы природы
— весь окружающий человека мир. В то время как душа представляется связанной с
каким-либо отдельным существом или предметом, духу приписывается
самостоятельное существование, широкая сфера деятельности и способность влиять
на различные предметы. Души и духи представляются то аморфными, то фитоморфными,
то зооморфными, то антропоморфными существами; однако они всегда наделяются
сознанием, волей и другими человеческими свойствами. Все эти души выступали в
представлениях людей как вполне вещественные, телесные, хотя такие как Boxy
Мана (благая мысль), Даэна (мудрость или религия), Хаурватат (здоровье),
Амеретат (бессмертие) нелегко представить в человеческом виде.

Первоначально
эти сверхъестественные существа мыслились как живущие рядом с людьми, и лишь в
дальнейшем, постепенно оформляется представление об особом мире сверхъестественных
существ, отличном от естественного мира, и в то же время это миры,
взаимопроникающие друг в друга.

По мере
формирования этих представлений выделяются люди, которые, как считалось, были
способны успешнее других использовать сверхъестественную силу для достижения
тех или иных целей. К ним относятся шаманы — люди, наделённые особыми
способностями, которые с помощью духов могут предсказывать будущее,
предотвращать различного рода несчастья, лечить от болезней, обеспечивать успех
в промыслах и т. п.

 

Сегодня наши познания об арийской расе значительно
расширились. Известный французский астроном Делиль (Delisle) Жозеф Николя
(1688-1768 гг.) одним из первых пытался найти прародину ариев. Индийские
маги и жрецы указывали реальную «Родину Ариев», место, откуда они расходились
по Земле: город-обсерватория, «Малое Небо Ариев», страна благородных —
«Арьявата»[6].
Он потратил много лет на поиски города в указанных координатах, но судьба
«водила» его вокруг — «время ещё не пришло». Делиль оставил записки и дневники,
подтверждающие его местоположение и предназначение. Город искал не только он,
но и Пётр I, и Екатерина. И вот в наше время, у нас на глазах, город открылся.

В 1987 году, в Караганской долине, вблизи города
Магнитогорска найдено древнейшее поселение,
которому около 5 тыс. лет. То, что эта культура имеет отношение к
индоариям, показали раскопки уникального по сохранности поселения вблизи
местности Аркаим[7], а также
открытие в Волгодонском регионе могильников, в которых захоронены
воины-колесничие[8].

Археологические находки говорят о высоком уровне
металлургии и металлообработки. На керамических изделиях встречаются пиктограммы
— элементы зарождающейся письменности. Аркаим является мощной крепостью с
храмом, ремесленным центром и жилым посёлком. Хозяйство населения Аркаима
базировалось на пастушеском скотоводстве с элементами земледелия. 96 процентов
палеозоологических находок составляют кости домашних животных: 60-65 % —
крупного рогатого скота, 20-25 % — мелкого рогатого скота, 15 % —
лошадей.

Пожар, положивший конец «живой» истории Аркаима,
относится к числу наиболее интригующих загадок этого памятника. Необычность
аркаимского пожара в том, что он, судя по всему, не явился неожиданностью для
жителей поселения; вполне вероятно, что сами же они его и сожгли. Ибо только
этим можно объяснить тот факт, что в древнем пепелище отсутствуют какие-либо
пригодные для обихода вещи: так — обломки, черепки. А уж о человеческих останках
и речи нет — все ушли живыми, всё ценное с собой унесли.

Почему?

Одна из правдоподобных версий высказывается
профессором И. В. Ивановым: дескать, 3500 лет назад произошёл гигантский взрыв
вулкана Санторин (на территории нынешней Греции), что вызвало экологическую
катастрофу. На значительной части территории планеты установилась погода, подобная
той, что прогнозируется при наступлении «ядерной зимы». По-видимому, это
сопровождалось какими-то природными аномалиями, которые были восприняты
жителями Аркаима как знамение и принудили их уйти из города, предав его
сожжению. Однако чтоб признать её достаточно убедительной, нужно, во-первых,
точно установить, что 3,5 тысячи лет назад Аркаим ещё существовал (археоастрономические
исследования К. К. Быструшкина дают основание в том сомневаться); во-вторых,
знать нечто более или менее достоверное относительно верований древних
аркаимцев. Тем не менее, остаётся непреложным факт: построенный по единому
замыслу, протогород Аркаим в одночасье же и перестал существовать, оставленный
всеми жителями и, вероятно, ими же сожжённый.

По мнению Г. Б. Здановича, жители Аркаима были
огнепоклонниками. Полагаю, если следовать этой гипотезе, возможно, население
Аркаима перед великим исходом принесло свой город в жертву богу огня.

Открытие Аркаима послужило как бы толчком для
объединения многих разрозненных и даже загадочных фактов в некую убедительную
цепь, в научный обиход вошло понятие синташтинско-аркаимской культуры.
Археологические находки, сделанные в Синташте, используются сейчас в качестве
эталонов для выделения этой культуры, а её очагом признана «Страна городов».

Уже нанесено более 20 точек — городов, растянувшихся
на 350 км
вдоль Уральского хребта. Каждый град был центром округи, как бы сельского
района, со многими, подобно современным, деревнями. Расстояния между двумя
одновременно существовавшими центрами составляло 40-60 км. «Города»
удивительно схожи между собой. Обязательно обнесены стенами и рвами (кстати,
довольно сложные фортификационные сооружения). Наиболее распространено мнение,
что «города» были духовными центрами, здесь жили и вершили обряды жрецы, сюда
собирались на священные празднества соплеменники со всей округи. Площадь в
центре города была их храмом под открытым небом.

Крепости были гарнизонами воинов племени, под их
защиту племя укрывалось при набегах врагов. Города были производственными
комбинатами. Ремесленники жили под защитой не случайно: их умением дорожили,
особенно творцами металла и орудий из него. Есть мнение, что Страна городов
возникла именно здесь из-за доступных и добротных медных руд. И крепости были
поставлены для защиты рудников и металлургических «заводов».

В Подоньи (пос. Ливенцовка) обнаружен памятник
наподобие Аркаима, полукруглый мыс высотой 20-21 метр, огороженный
двойным полукольцом мощных каменных сооружений и окружённый рвами. Стены
представляют собой два ряда панцирной кладки, жилые помещения, как и в Аркаиме,
расположены между двумя стенами и имеют трапециевидную форму. Планировка
Ливенцовки напоминает храмовый комплекс V века до н. э. в Хорезме, который
историк С. П. Толстов (1948 г.)
сопоставил с описанной в Авесте варой, построенной Йамой.

Научное именование этого сгустка укреплённых поселений
XVIII-XVI веков до нашей эры — памятники
протогородской цивилизации бронзового века на Южном Урале. «Страна городов»
— название для общего обихода, лучше всего отвечающее сути челябинского
феномена.

 

В «Стране
городов» поражает не богатство материальной культуры, а её удивительная
духовность. Это особый мир, где духовностью насыщено всё — от поселенческой и
погребальной архитектуры до скульптурных изображений, выполненных из камня»…

Особое место
у арийцев занимал солярный культ, где Солнце прославляется как царь или как
«Руководитель танца планет»:

·       
Солнце, как всем известно, даёт нам не только дневной
свет, но также при своём движении по зодиаку обусловливает смену сезонов.

·       
Движения планет соотносятся с движением Солнца. Венера
и Меркурий никогда не удаляются далеко от Солнца и всегда возвращаются к нему
вновь. Верхние планеты останавливаются и совершают попятные движения при
определённом удалении от Солнца. В этом смысле Солнце действительно управляет
танцем планет.

·       
Луна получает свой свет от Солнца.

Для слежения
за движениями Солнца и Луны древний мир арийцев использовал обсерватории
особого рода — их называют дневными астрономическими, или пригоризонтными,
обсерваториями Солнца и полной Луны.

Число
отчётливо фиксируемых астрономически значимых событий, связанных с наблюдением
Солнца, совсем немного — их всего четыре: две крайних в году точки солнечного
восхода и две — захода. Всего четыре точки на весь поток времени протяжённостью
в целый год. В ритме самой жизни были и какие-то другие значимые рубежи.
Скажем, точки равноденствий: в практической жизни они, вероятно, были даже
заметней, чем точки солнцестояний, ибо фиксировали начало и конец биологически
продуктивного сезона в северной Евразии.

В
соответствии с их древней мистерией, Солнце, освещая все четыре стороны света,
проходило четыре суточные фазы: Восход, Закат, Полночь, Полдень, — и четыре
годовые: оно рождалось, мужало, взрослело и старилось. Календарный годовой цикл
также имел чёткую привязку к Солнцу. В нём присутствуют четыре узловые точки,
связанные с движением Солнца: осеннее и весеннее равноденствия и летнее и
зимнее солнцестояния. Эти узловые точки календаря легко отслеживались, сопровождались
заметными изменениями в природе и обрели мифологическое содержание, которое
отразилось в иранских гаханбарах, в священных книгах — Ведах и Авесте[9] (создание
относится к концу II — начале I тыс. до н. э.) и послужили в более
поздние времена привязкой для праздников многих других народов.

Проследим
эволюцию ипостасей Солнца — «Тав» (Хвар) — в годовом солнечном цикле:

Молодое
Солнце рождается 25 декабря, когда зимнее солнцестояние закончилось, и день
начинает прирастать. Праздновать рождество солнечного бога начали задолго до
христианства. Это совпадает с главным праздником у езидов — «Cejna Ezid»,
«Джажна Езид» — которому предшествует трёхдневный пост.

Солнце
растёт, оно становится воином и побеждает тьму. Это отражено в праздновании
езидской пасхи — «Кулоча Сарсоле», — чьи атрибуты указывает на культ
плодородия, праздник мужской силы. Езиды говорят: «Kûloçê sere sale, mirî
hatine beîê male» («Пасха — начала года — знаменует возвращение душ усопших домой»).

В
зороастризме праздник весеннего равноденствия выпадает на Навруз, который приходится
на начало астрологического года — первый градус Овна, управляемого
богом-воителем Марсом (отсюда название месяца Март).

Навруз —
первый день солнечного календаря, начало весны, соответствующий дню Ормузд
месяца Фарвардин — равноденствие, равенство дня и ночи, начало сезона роста и
процветания. Само слово «Навруз» переводится как «новый день». В связи с этим
празднеством обращает на себя внимание одна особенность этой грани: в
представлениях индоарийских народов Фраваши — души умерших предков — на зиму
улетают к Ормузду, а возвращаются с весной, в связи с этим в подземном мире нет
изображения душ предков. Сходство праздников «Кулоча Сарсоле» и «Навруз» по
наполнению и по времени проведения подчёркивает их общие корни.

Солнце —
«Тав» — взрослеет. День становится длиннее ночи. После победы над Тьмой
наступает благоденствие. В езидизме этот праздник — «Çile Havine», Сорок дней
лета. Он продолжается сорок дней, приурочен к началу 40-дневнего поста в честь
шейха Ади. В зороастризме посвящён божеству Вайю. Вайю — это пустота, вакуум,
отделяющий и защищающий наше мироздание от любого вторжения. Но это не место
где-то на краю мира, это принцип построения. В вакууме хранятся гигантские
потенциальные силы, которые, вероятно, когда-нибудь человек научится использовать.
Работа с тотемами тоже идёт через Вайю. Этот праздник стихийных духов проводят
на природе с бурным весельем и плясками. Другая ипостась Вайю — это ещё божество
лёгкого ветра, одно из божеств любви. Удачным будет любое благородное
начинание, коллективное мероприятие, заключение брака.

Проходит
время, и Солнце стареет, день начинает уступать ночи, приходит время подведения
итогов. В этот день иранцы-зороастрийцы провожают улетающих к Ормузду Фравашей
— души предков. Прошло лето, всё, что должно, принесло свои плоды и теперь
отмирает, теряет былую форму. Это страда завершения осенних
сельскохозяйственных работ, пора свадеб. В зороастризме приходится на праздник
Седе. Жизненная сила передаётся плодам и семенам. Седе воплощает закон, по
которому одни формы разрушаются, заменяясь другими естественным, гармоничным
способом. Этот закон очень важен и для людей. Зороастрийцы считают, что он
одинаково гармонично должен работать во внутреннем и во внешнем мире человека.
Как символ отделения зёрен от плевел, крупиц ценного опыта от отработанного
материала — в этот праздник едят семечки. Зажигают 8 огней. Празднества продолжаются
с полудня до заката. Читают молитвы Ахура-Мазде и Митре — покровителю
законности и порядка. В езидизме празднику Седе по времени соответствует
«Cimayi» («Cejna Heciyan») — «Скопление» (праздник в честь паломничества), он
длится семь дней, между 23 сентября и 1 октября.

Солнце
постепенно умирает, всё короче дни, всё длиннее ночи. И, когда кажется, что зло
победило, рождается новое Солнце, наступает зимний солнцеворот, начинается
новый солнечный цикл. Этот день, день рождения бога Митры[10] —
«Михр-язда», — выбрали днём рождения спасителей и пророков во многих религиях
мира.

Внимание
древних астрономов закономерно привлекало и другое небесное светило, Луна.

Первый шаг,
который при этом надлежит сделать, — это признать, что наиболее удобна для наблюдения
лунных событий фаза полнолуния.

Второй: среди
всех полнолуний нужно выбрать только те, что следуют сразу после значимых
событий Солнца, — это необходимо для соотнесения в едином потоке реального
времени двух календарей — лунного и солнечного.

 

Около полутора веков процветала в Южноуралье Страна
городов. Потом «аркаимцы» ушли. Первая волна миграции нахлынула около 1500 до
н. э. Одна группа ариев осела на западе Иранского нагорья, где основала
государство Митанни, другая группа — на юге, среди касситов. Однако основной
поток ариев миновал Иран, повернув резко на юг, перевалил через Гиндукуш и
вторгся в Северную Индию.

 

Этот период
исторического развития ариев характеризуется сложением культа племенного бога,
который постепенно принимает форму регламентированной религии. Такую форму
религии принято называть олитеизм[11], где место
лидера или верховного божества мог занимать Яма, Варуна, Митра[12] или другое
божество.

У него
появляется своё жречество, святилища, храмы. Это первая форма развитых культов,
которые характеризуют религии классового общества. Сам образ племенного бога
есть один из первых исторических образов богов в настоящем смысле. Путь от него
идёт через дальнейшее слияние, с одной стороны, к образам развитого политеизма,
а с другой — к единому богу монотеизма.

Две
древнейших книги человечества, Авеста и Ригведа, записаны очень похожими
языками — авестийским и санскритом, они имеют очень много схожих мифов и
легенд, упоминаний об общей прародине арийского народа, что позволяет с
уверенностью говорить о едином происхождении обеих цивилизаций. Это также подтверждается
и материальными остатками одного корня и в Индии, и в Персии. Как результат —
удивительная связь между богами и героями древних народов. Они словно созданы
по одной схеме, схожи культы богов и образы героев. Учёные отмечали, что в
древнеиранской Авесте имеется полная параллель культуры индийских риши.

Сохранилась
до наших дней надпись о том, как царь Митанни Маттиваса, правивший около 1400 г. до
н. э., заключил соглашение с хеттским царём Суппилулиумасом, который
призвал в качестве свидетелей великих богов «Митру, Уруну, Индару и Нашатью».
Тем же богам поклонялись в Индии; их санскритские имена: «Митра, Варуна, Индра
и Насатья[13].

Также общим
для предков ариев — индийцев и иранцев — является понятие «Арта» — правда, космический
порядок и закон. Авестийский герой и царь Йама, сын Вивахванта, соответствует
ведическому царю Яме, сыну Вивасванта. Но при общности культовой терминологии и
ярковыраженных рефлексах общеиндоиранских представлений, идеологические основы
всех этих циклов, отражая разницу в уровнях культурного и
социально-экономического развития, заметно различались. В архаической индоиранской
традиции ахуры[14] считались
старшим из двух враждующих поколений богов и последовательно
противопоставлялись своим младшим братьям — дэвам.

В
древнеиндийском мифе, изложенном в Майтраяни-самхите и Бхагавадгите (VIII, 24,
25), Праджапати создаёт наверху днём (букв. «из дня») богов, внизу — «из ночи»
— демонов (асуров). Боги-дэвы были белыми, а асуры — чёрными, с дэвами была
правда, с асурами — кривда, дэвов он создавал правой рукой, а асуров — левой,
дэвов наделил силой, а асуров — обделил, отчего они и погибли. Эти мифы
отражены и в древнеиндийском эпосе Махабхарата.

В
древнеиранской традиции (в Авесте), наоборот, ахура (от asura) — высшее благое
существо (отсюда Ахура-Мазда), а соответствующие древнеиндийскому названию
богов дэвы — злые мифологические существа.

Таким
образом, в одном случае благими признаются дэвы, в другом — ахуры, что, возможно,
свидетельствует о различных путях развития первоначально сходных индоиранских
дуалистических мифов при разделении на ираноарийцев (покровителями которых
считались асуры) и индоарийцев (покровителями которых считались дэвы).
Дуалистическая традиция Авесты, чётко противопоставляющая две основные силы
мира (положительную и отрицательную), представляет собой одну из первых попыток
систематизации дуалистической мифологии в виде учения о двух полярных силах,
действующих в космосе.

Примечательно,
что мидийцы сумели сохранить в равной степени приверженность как ахурам, так и
дэвам.

 

В начале I тыс.
до н. э. по тому же пути на Иранское нагорье хлынула вторая волна арийских
племён, причём более многочисленная. Часть из них — согдийцы, скифы, саки,
парфяне и бактрийцы — сохранили кочевой образ жизни, другие ушли за пределы
нагорья.

Два племени, мидяне и персы (парса), обосновались в
долинах хребта Загрос. Когда пастушеские иранские племена пришли в указанные
выше районы, у них уже были развиты культурные и социально-экономические
традиции и институты. Они занимались как скотоводством и коневодством, так и
земледелием, были хорошо знакомы с обработкой металлов. В военных походах
пользовались колесницей[15]
(сравните с культурой Аркаима).

Исконным населением юго-западной части Ирана в ту
эпоху были эламиты, родственные дравидийским племенам. В западных предгорьях
Загроса и на территории северо-западного Ирана, в исторической области Луристан,
жили касситы и хетты, относящиеся к индоевропейской группе, а также племена
неиндоевропейского происхождения: хурриты, маннеи, луллубеи.

В 1958 г.
Жорж Дюмезиль утвердил ставшую классической доктрину о трёх функциях в
первобытном индоевропейском обществе: жреческой, военной и хозяйственной, —
наличие которой отличает его от любого другого. Эта тройственная схема,
основанная на существовании класса жрецов, воинов и производителей, отражалась
на всех уровнях культуры и даже в психологии индоевропейских народов.
Продвигаясь на юг, они несли с собой высокую культуру и веру в единого бога.

Мидяне осели в окрестностях Экбатаны (современный
Хамадан). Персы расселились несколько южнее, на равнинах Элама и в горном районе,
примыкающем к Персидскому заливу, позднее получившем название Парса, или Фарс.
Возможно, первоначально персы обосновались к северо-западу от мидян, западнее
озера Резайе (Урмия), и со временем переместились к югу под давлением Ассирии,
переживавшей тогда пик своего могущества.

Семитические племена, населявшие в то время Аравийский
полуостров и Междуречье, были язычниками. И они не могли не видеть, насколько
прогрессивнее было понимание ариев. Их вера в единого бога, пронизывающего всю
Вселенную, снимала вопрос вражды между племенами, вносила в их уклад стремление
к справедливости и вела к объединению людей в одну семью. Смешавшись с
арийцами, местное население восприняло их политические, религиозные и
культурные традиции. Не позднее 700 гг. до н. э. все эти народы были
ассимилированы и в этническом отношении стали предками персов и мидийцев.

 

Жители
Иранского нагорья поклонялись многим божествам Месопотамии. Во всех верованиях
непременно присутствовала пара божеств: богиня, олицетворявшая Солнце[16], и её
супруг, олицетворявший Луну[17], бог земли,
небо и природные стихии. Местные боги носили имена племён и народов, которые им
поклонялись.

В рамках
поклонения племенным богам мидийцы стали также отождествлять свои божества с
божествами покорённых народов. Оформился пантеон божеств — язатов[18] (авест. Язата,
«тот, кому подобает поклонение», «достойный почитания»), где главенствующими
остались индоиранские божества, такие как Мазда, Митра, Варуна, Индра, Насатья,
Даяна и др.

В тексте из
библиотеки Ашшурбанапала «Митра» приводится как одно из многих имён солнечного
бога Шамаша[19]. Таким
образом, уже в Ассирийский период Митра считался солнечным богом.

 

В конце IX в. — начале VIII в. до н. э.
этногеографическая область Мидия находилась в подчинении Ассирии. Из
ассирийских текстов известно, что в IX в. до н. э. на этих землях существовали
десятки мелких княжеств, которые объединяли как мидийцев, так и автохтонное население.
Также и персы упоминаются в ассирийских источниках этого периода:

·       
впервые название
«мидяне» (madai) встречается в ассирийских надписях у Салмансара II, когда он
рассказывает о своём походе в Мидию (836 г. до н. э.);

·       
в надписи
ассирийского царя Салманасара III упоминается область Парсуа, в другом тексте
говорится, что в 834 г.
до н. э. ассирийцы получали подать с 27 «царей» этой области, а в табличках
конца VIII в. до н. э. упоминается страна Парсуамаш[20].

На некоторых ассирийских барельефах IX и VIII вв.
до н. э. изображены сражения с мидянами и персами. Каждый из ассирийских
царей считал для себя честью упомянуть о том, что он получал дань с мидян.
Однако никто из них так и не сумел покорить их полностью.

История мидян — важный и малоизученный «пролог»
персидской истории. Необходимость оказать сопротивление грабительским
нашествиям ассирийцев ускорила процесс объединение мелких мидийских княжеств в
единое государство. Время наивысшего расцвета мидийской эпохи — VIII — середина
VI в. до н. э. В VII — первой половине VI вв. до н. э.
Мидия стала центром иранской материальной и духовной культуры, которую в
дальнейшем развили и обогатили персы.

В 672 г.
до н. э. мидийцы, которых возглавил некий Каштарити, поддерживаемые киммерийцами
и скифами, подняли восстание против Ассирии и обрели независимость. Вскоре
после этого Мидией стала править местная династия, основателем которой был
некий судья Дайукку. Согласно Геродоту, Дайукку объединил мидийский народ,
основал столицу в Экбатане (современный Хамадан, город на западе Ирана) и
принял царствие над всей Мидией[21].
Он, а затем его сын Фравартиш, сумели создать своё государство, которое, наряду
с Ассирией, Вавилонией, Эламом и Урарту, стало крупным царством.

Союз со скифами был недолгим. Вскоре скифы отошли от
мидийцев и приняли враждебную позицию, а когда мидийцы в 653 г. предприняли
поход на Ассирию, коварно напали на мидийцев и нанесли им сокрушительное поражение.
С 653 г.
по 624 г.
до н. э. в Мидии господствовали скифы. В 624 г. до
н. э. мидийский царь Увахшатр (греч. Киаксар) нанёс ответное поражение
скифам и, объединив все мидийские племена под своё начало, создал единое государство,
расширил границы царства за счёт южных и восточных соседей. Первой, в 624 г до н. э., была
завоёвана Персия, затем Парфия и Гиркания. Теперь окрепшие мидийцы объединились
с Вавилоном и всей своей мощью обрушились на Ассирию, нанося ей одно поражение
за другим.

В 614 г.
до н. э. мидийцы окружили крупнейший ассирийский город Ниневию. Когда им
не удалось взять его приступом, они осадили и захватили Ашшур, истребив его
жителей. В августе 612 г.
до н. э., после трёхмесячной осады, мидийцы совместно с вавилонянами
разбили войска Синшар-ишкуна и захватили Ниневию. Город разрушили, а всех
жителей вырезали. Царь в отчаянии поджёг дворец и погиб в пламени. Часть
ассирийской армии сумела пробиться в г. Харран на севере Верхней
Месопотамии и там, под руководством нового царя Ашшур-убаллита II, при поддержке
египетского фараона Нехо II, продолжала сопротивление. Это была агония некогда
великой державы. С падением Харрана в 609 г. до н. э. рухнула ассирийская империя.
Мидийцам досталась коренная территория Ассирии и город Харран, вавилоняне закрепились
в Месопотамии.

Вопрос о мидийском языке спорный. Он не дошёл до нас в
письменных памятниках, а сохранился лишь в собственных именах и этнических
названиях. Одни учёные (напр.: И. М. Дьяконов. История Мидии. М.-Л., 1956)
принимают существование единого мидийского языка; другие (напр.: О. Л.
Вильчевский. Курды. М., 1961) отрицают это, считая, что мидийцы говорили на
нескольких диалектах, которые наряду с персидским диалектом составляли единый
древнеиранский язык. Это аргументируется тем, что языки, которые можно считать
потомками мидийского (а именно талышский, курдский), не демонстрируют
необходимой степени родства. Во всяком случае, a priori можно полагать, что общим языком в Мидии был диалект
Экбатанского округа (по общему правилу, согласно которому государственный язык
— это, за немногими исключениями, язык столицы и двора).

Вероятно, причина кроется в том, что мидийские племена
всё ещё представляли собой пёстрый конгломерат. Геродот отмечает следующие
племена мидян: бусы, паретакены, струхаты, аризанты, будии и маги[22].
Процесс этногенеза народа находился в стадии формирования, власть в государстве
являлась династийной, а существование множества наречий затрудняло связи центрального
аппарата с провинциями. Как следствие, не было и единой религиозной концепции.
У разных родоплеменных групп верховными божествами могли почитаться Зерван,
Ахура-Мазда, Митра, культурный герой Йама и другие.

 

В Мидийский
период (VIII-V вв. до н. э.) религиозная традиция включала в себя
несколько основных течений и направлений, из которых мы в своём исследовании
привлекаем следующие:

 

1) Зерванизм (зурванизм, заманизм).

Зерван есть
первоначальный «Абсолют»[23] — то, что
нельзя описать ни в терминах материи, ни в понятиях разума, но что является
источником и первоосновой обоих. Он проявляется в нашем мире, и наш мир
является отражением такого, одного из маломальских, проявления Зервана как
Время, которое имеет две разные ипостаси. «В “Зерван-намаге”, — пишет П. Глоба,
— сказано: “Оно непознаваемое, вечное, абсолютное начало, которое невозможно ни
понять, ни оценить, и эманации его проявляются в нашем мире как время, которое
имеет две основные ипостаси: замкнутое время, от рождения до смерти сего мира,
и вечность”, — то есть… это Даргахвадата-Зерван и Зерван-Акарана».

 

Возникновение
и становление зерванизма — одна из сложнейших задач в описании иранской
традиции. Наиболее ранним свидетельством, подтверждающим древность зерванизма,
является бронзовая пластина из Луристана (южная часть Мидии) с изображением,
как полагают, Зервана. Изображённая на ней сцена лучше всего
объяснена Р. Гиршманом: «В середине мы видим крылатого бога, из плеч которого
появляются близнецы. Бог имеет мужскую голову наверху и женскую на груди. Если
мы вспомним, что в одной из версий в передаче сирийских авторов отец близнецов
бог времени Зерван обладает качествами мужчины и женщины и порождает близнецов
из своей собственной утробы, мы увидим, что бронзовая пластина из Луристана представляет
иллюстрацию этой версии мифа. Бог на бронзовой пластине имеет крылья. Бог
времени орфической теогонии также имеет крылья, как и львиноголовый бог в
мистериях Митры. Согласно сообщению Езника, Зруан (Зерван) даёт своему
сыну Ормузду жертвенную ветвь. Близнецы на бронзовой пластине также держат в
своих руках разновидность ветви». «На бронзовой пластине мы видим юношей,
мужчин среднего возраста и стариков; они, очевидно, представляют три эпохи в
истории человека. Это также хорошо согласуется с представлениями о боге
времени. Согласно Гиршману, бронзовая пластина относится к VIII или
VII вв. до н. э. Таким образом, наш вывод о том, что миф о близнецах
происходит из Мидии и что он уже существовал до года 550 до н. э., находит
ясное подтверждение в бронзовой пластине из Луристана» — считает Б. ван дер Варден[24].

 

Существование
божества Зервана около VI века до н. э. подтверждает эламская табличка с
личным теофорным именем Izrudukma — «Рождённый из семени Зервана» [25].

Среди
античных свидетельств в пользу зерванизма таковым является фрагмент Евдема,
ученика Аристотеля (ок. 320 г.
до н. э.), где он говорит о существе, которое называют то местом, то
временем, и который объединяет в себе всё воспринимаемое сознанием[26].

К сожалению,
на протяжении своей очень большой истории зерванисты придерживались
авестийского подхода — «слово записанное и мысль изречённая есть ложь» — и
вплоть до V-VI вв. н. э. стремились не записывать учение, а
передавать его из уст в уста, то есть зерванистские тексты были записаны
позднее основного текста Авесты. Притом все зерванисты признают Гаты без
сомнения. Для них Гаты — это главный священный текст — самое начало зерванизма,
поскольку они считают Зервана первоистоком, Абсолютным началом Вселенной. Из
текста Гат[27] особо
выделяют 30-ю главу Ясны[28], где
Заратуштра говорит о двух изначальных духах-близнецах Спента-Майнью (Святой
Дух) и Ангро-Майнью (Злой Дух) так, словно это хорошо известно его
слушателям, не пускаясь в подробные комментарии, как это делается, к примеру,
для образа Ахура-Мазды. Вначале были два разных духа, но, начало, исток,
который породил того и другого — это Зерван. Поэтому не может быть
двойственность в начале, — единое первично. Основной постулат зерванизма так и
гласит: изначально существовало единое. Из одного потом появляются два. Так что
зерванисты были устойчивыми, убеждёнными монистами, а не дуалистами.

Предпосылки
возникновения дуалистической мифологии коренятся в особенностях человеческой
психики, при которой у подавляющего числа племён с наиболее архаичной
социальной организацией устройство мира описывалось с помощью
противопоставленных друг другу пар космических символов или признаков (солнце —
луна; мужской — женский; правый — левый). Каждый из таких рядов символов,
явлений и признаков создаётся одним из двух противопоставленных друг другу и
находящихся во взаимном столкновении мифологических существ. Так, добро и зло,
хорошее и плохое, ночь и день, а также братство, любовь, справедливость, призваны
олицетворять равновесие, гармонию и согласие, как в природе, так и среди людей.

«Исследования
А. М. Золотарёва[29] показали,
что социальным и культурно-историческим контекстом ранних дуалистических мифов
была дуалистическая организация общества, делившая каждое племя на две части (с
дальнейшими двучленными подразделениями)», — даёт ссылку в своей
диссертационной работе Марина Николаевна Вольф[30].

Реконструированный
основной зерванистский миф выглядит следующим образом. Великий бог Зерван
провозглашается в воззвании существовавшим прежде неба и земли, решает родить сына — бога-Творца — и
совершает жертвоприношения судьбе. Сын не появляется, и Зерван начинает
сомневаться в пользе этих жертвоприношений. От сомнения в его чреве зародился,
вместе со Спента-Майнью, Ангро-Майнью, дитя сомнения. Заметим, что аналогичный
мотив о жертвоприношении и сомнениях засвидетельствован в индийской мифологии в
мифе о боге Праджапати, что ещё раз говорит об архаичности этих представлений.
Позднее дуалистические мифологии превращаются в религиозно-философские системы,
прямо не связанные с их первоначальной социальной средой[31].

Зерван решил
отдать власть первому из рождённых сыновей, по предназначению — Ахура-Мазде. Но
Ангро-Майнью «наперекор Судьбе» разорвал чрево и вышел наружу первым. Зерван
сдержал клятву и даровал ему власть над миром в течение девяти тысяч лет, после
чего он должен сгинуть в небытие и воцарится Спента-Майнью. Но при всём этом
верховным божеством был, есть и вечно будет Зерван[32].

Определяющими
чертами зерванизма являются:

1)    общее
происхождение Спента-Майнью (Ахура-Мазды, Ормузда) и Ангро-Майнью (Ахримана) от
бога-гермафродита Зервана-Времени;

2)    нейтральное
отношение Зервана к близнецам;

3)    равенство
близнецов в силе и знании;

4)    Ангро-Майнью
позволено править несколько тысячелетий, благодаря его разуму и силе;

5)    неумолимая
власть времени и судьбы;

6)    тщетность
попыток человека решить судьбу посредством выбора между добром и злом[33].

Среди планет
особую роль для зерванистов играл Кайману = Сатурн. В его ритмах маги видели
нечто предвечное, напоминающее о райском, изначально гармоничном состоянии
Мироздания, и потому величали его «Кейван» — «Властелин Времени». В пользу
отождествления Сатурна = Кайману с Зерваном свидетельствует и армянское
название для него — Зруан. Таким образом, Зерван стал обожествлённым именем Сатурна.

С ним же, а
точнее, с его первичным циклом, связана календарная система зороастрийцев —
32-летний солнечный календарь, являющийся не только хранителем Времени, но и
хранителем Хварны, царской благодати, наивысшей отмеченности человека. А ведь
Сатурн — планета самых больших испытаний! Вот почему царская Хварна — это не
только благодать, но и тяжёлое бремя. Получающий из рук Господа Бога скипетр и
корону принимает на себя тяжкий крест «Властелина Времени» — Сатурна.

«Соотнесение
Сатурна с конечным Зерваном употреблялось в Мидии уже, возможно, около 550 г. до
н. э.», — находит Ван дер Варден. Этим объясняется утверждение Ферекида:
«Кронос есть время».

«День
Сатурна» — Зервана — назывался «Mabbat», что означает «покой» и переводится
исключительно с курдского («ma» — осталось, остаться, и «bat» от «betal» —
пустой, порожний). Это название позднее приняло форму «Şabat» и вошло в оборот
в древнееврейский и другие языки мира. В езидизме днём покоя считается среда —
«çarşem».

 

Завершая
обзор, можем с уверенностью отметить, что истинный зерванизм ставит над двумя
первоначалами — Духами Света и Тьмы, Добра и Зла — первоначало Бесконечного
Времени. Оно не
сотворено, но является источником любого творения — как благого, так и злого, и
в этом смысле может быть интерпретировано как чистая потенциальность.

Как
Бесконечность, он непостижим, а как Конечное Время — он Бахт (Bakht) — Судьба,
от которой нельзя отклониться; закон, который нельзя изменить.

«Зерванизм —
изначальный последовательный монотеизм. Из морально-этического учения,
являющегося космическим учением, вытекает, естественно, понятие о месте добра и
зла, о свободном выборе и т. д. А остальное — это дело техники, это уже
различные методики, которых много и которые могут совершенствоваться, меняться.
И от эпохи к эпохе одни восстанавливаются, а другие просто отмирают»[34].

 

2) Маздеизм.

На основании
многих данных, и в первую очередь на основании распространения имён, можно утверждать,
что распространение маздеизма уже имело место в Западном Иране в
IX-VIII в. до н. э., задолго до Ахеменидского периода и независимо от
авестийских влияний, как самостоятельное направление. [35] В западноиранской
ономастике имя Мазда упоминается с VIII века до н. э. В ахеменидских
текстах (VI-V вв. до н. э.) термин Ахура-Мазда писался слитно,
т. е. воспринимался как новое имя древнего божества.

 

3) Зороастризм.

Зороастризмом
в собственном смысле этого слова является так называемый гатический
зороастризм, или учение, которое проповедовал иранский пророк Заратуштра и
которое зафиксировано в семнадцати песнях, скомпонованных в пять блоков — Гаты
(наски), якобы сочинённые самим пророком Заратуштрой и записанные его
учениками. Сразу за периодом гатического зороастризма начинается период
модификаций этого (гатического) учения: так называемые «Семиглав», «религия магов» и «младоавестийская традиция»[36]. Их характерной
чертой по сравнению с предыдущим периодом стало возвращение к многобожию,
восстановление языческой религии почти классического толка, хотя божества всё
ещё не имеют антропоморфного характера.

 

Поставленным в новые условия, невозможные прежде,
мидийцам пришлось решать задачи, для которых требовались новые формы и приёмы
мышления. Так появилась социальная группа в лице чиновника-бюрократа и
учёного-писца, которые заимствовали налаженную аккадскую модель управления,
учёта, планирования и, главное, письменность[37].
Возможно, арамейский язык как язык межэтнического общения был оставлен в
качестве канцелярского языка, а аккадскую клинопись стали использовать и в новой
административной системе.

Захват Ассирии не означал уничтожение её цивилизации,
напротив, мидийцы с должным уважением отнеслись к святыням и культуре Ассирии
со стройной системой религиозных представлений, патронировали храмы и
школы-академии «эддуба», где обучение проходило по многим отраслям знаний.

В связи с зарождающейся общественной дифференциацией,
с появлением новых видов деятельности, особенно в сфере управления и обучения,
с новым характером отношений людей в обществе произошёл переход от первобытности
к древности. С урбанизацией значительная часть мидийцев перешла от кочевья к
оседлости. Возникли новые городские поселения, родовые объединения стали
укрупняться, произошла централизация власти, и это в совокупности привело к
становлению единого государства.

 

Образование государственности вызвало преобразования не только в
социально-экономической и политической сферах, но и в сфере духовной, возникают
более совершенные системы религиозных представлений. На смену первобытным
формам религии приходят национально-государственные. Основным фактором формирования
этих религий является уже социальная структура, а не природная среда. В
рассматриваемый период религия превращается в относительно самостоятельную
сферу общественной жизни, открывается новая страница в истории религии,
страница, повествующая о развитии и функционировании религиозных систем
государственно организованного народа.

К 590 г.
до н. э. Киаксар-Увахшатра, которого Эсхил назвал «основателем владычества
над Азией», завоевал и подчинил себе Персию, Гирканию, Манну и Урарту. Лишь
поражение в битве с лидийцами в 585 г. до н. э. остановило мидийскую
экспансию.

Мидийский царь стал носить титул «Царя царей», что,
впрочем, отражало не вселенские притязания (как это стали истолковывать позже),
а тот факт, что он изначально был «первым среди равных» вассальных царьков.

Как видим, на протяжении царствования Увахшатры Мидия
из маленького княжества-данника превратилась в сильнейшую державу Среднего
Востока.

В течение столетия мидяне владели обширной территорией,
простиравшейся от реки Аракс и гор Эльбурс на севере до границ Персиды (Фарса)
на юге и от гор Загроса на западе до пустыни Дешт-и-Кевлер на востоке.

Сын Увахшатры Иштувегу (греч. Астиаг) попытался
укрепить царскую власть, чем вызвал оппозицию вельмож. Около 550 г. до
н. э. Мидия была завоёвана вассальным персидским царьком Киром II, как
говорят предания, при активной помощи недовольных политикой Иштувегу мидийских
вельмож.

 

Процесс
обособления сверхъестественного мира от естественного постепенно приобретает
ярковыраженную форму различия между земным и небесным мирами; если дэвы жили
рядом с людьми, то боги всё больше отдаляются от них.

 

С падением Ассирийской империи древний политеизм
вытеснялся новым религиозным движением, которое распространялось двумя мощными
волнами из Мидии. Первая волна — на Запад — связана с зерванизмом, который
достиг Греции около 500 года до н. э., вторая волна, в Иран — с
поклонением Ахура-Мазде, которое было провозглашено как официальная религия
Персидской империи. В непосредственной связи с ней находилось учение о небесном
происхождении и бессмертии души[38].

Усилилась тенденция к обособлению жречества[39]
в самостоятельную группу, что было связано с сакральным характером жреческого
знания, передающегося из поколения в поколение. Теперь это часть
господствующего класса, монополизировавшая духовную культуру. В процессе их
объединения сложилась каста магов[40].
Позднее так стали называть жрецов, проповедовавших зороастризм.

Появляются постоянные святилища и
храмы, которые становятся средоточием религиозной жизни. Жертвоприношения,
доходы с храмовых земель, а также материальная поддержка светской власти
укрепляют экономическое и политическое влияние жречества. В царствование
Астиага, согласно Геродоту, придворными жрецами у царя Астиага были маги.

Союз с Вавилонией, заложенный Киаксаром и
Набопаласаром и скреплённый династийным браком между Навуходоносором II[41],
сыном Набопаласара, и Амитидой, дочерью мидийского царя Киаксара, способствовал
взаимообогащению познаний в астрономии мидийских магов и вавилонского
жречества, что вызвало значительный прорыв в зодиакальной астрологии. Помимо
египтян, при халдейском дворе теперь уже находились также мидийцы и персы[42].

Наблюдения затмений, начавшиеся в Ассирийский период,
продолжались непрерывно и в Нововавилонский период. Работа по проведению этих
наблюдений была возложена на официальных наблюдателей и писцов. В царствовании
Навуходоносора II мы встречаем новый вид наблюдательных текстов[43],
содержащий наблюдения движения планеты Венера. От года 567 до н. э. (год
37 эры Навуходоносора) мы имеем астрономический дневник, содержащий лунные и
планетные наблюдения[44].

В 562 г.
до н. э. Навуходоносор умер. Реальная власть в государстве переходит в
руки вавилонской знати и жречества. Так, в течение двенадцати лет были смещены
три неугодных царя.

В 556 г.
до н. э. трон достался Набониду, последнему из царей Вавилона, который в
отличие от предыдущих царей халдейского происхождения, был арамеем. К этому
периоду на всём Ближнем Востоке осталось только три могущественных государства:
Мидия, Вавилония и Египет, а в Малой Азии два более мелких, но независимых царства:
Лидия и Киликия.

Чтобы заручиться поддержкой многочисленных арамейских
племён он стал проводить религиозную реформу. На первое место был выдвинут
культ бога Луны — Сина, в ущерб культу верховного вавилонского бога Мардука.
Это вызывало ярость жрецов древних храмов в Вавилоне, Борсиппе и Уруке.
Недовольные своим царём они готовы были помочь любому его противнику.

Пока Набонид был занят религиозной реформой и активной
внешней политикой, у восточных границ Вавилонии появился могущественный и
решительный противник — Персия.

В 539 г.
до н. э. Вавилония пала под натиском персов во главе с Киром II, и
навсегда утратила свою независимость.

 

Под влиянием
ассиро-вавилонского жречества произошла рецепция шумеро-аккадского пантеона
божеств в мидийскую и персидскую религиозную практику[45].

В авестийском
гимне Митре (Яшт 10) зодиакальные знаки и астрология ещё не упоминаются,
поэтому вполне резонно предположить, что маги расширили свои познания за счёт
халдейской школы астрологии, и древний культ Митры вобрал в себя астрологические
идеи Междуречья.

«Яшты» 5-8,
10 и 14 в Авесте посвящены следующим дозороастрийским богам:

5.    Анахите,

6.    Солнцу,

7.    Луне,

8.    Тиштрии,

10.  Митре,

14.  Веретрагне.

Это народные
божества, в Яштах их жизнь изображена так, как она представлялась в воображении
людей. Разумеется, кроме перечисленных, существовали и другие дозороастрийские
народные божества, например, бог Неба и богиня Земли.

С другой
стороны, в пехлевийском Бундахишне мы находим систему из шести планетарных
богов, соответствующих семи планетам астрологов, за исключением Кайван =
Сатурна:

·       
Ормазд,

·       
Вархран,

·       
Михр,

·       
Анахит,

·       
Тир,

·       
Мах.

Второй список
создавался под влиянием вавилонской астрономии и астрологии. Вавилоняне имели
список богов, соответствующих семи планетам, включая Солнце и Луну (см. табл.
1, 2). Поэтому когда мидийцы и персы познакомились с вавилонской астрономией,
они видоизменили список иранских божеств, соответствующих по характеру вавилонским
планетарным богам. Создателями этого списка были, по-видимому, маги, «великие
синкретисты персидской религии», — утверждает Нюберг.

Персидские
божественные имена планет появились, вероятно, в Ахеменидский период
(539-331 гг. до н. э.), — считает Ван дер Варден[46].

Астральная
ориентировка религии, в свою очередь, повлияла на создание календаря (12-ричной
системы времяисчисления), счёт[47] и
календарные циклы[48].

В этот период
был создан календарь. Вавилонские названия месяцев легли в основу иудейского,
мусульманского и курдского солнечного календаря[49].

В научной
литературе, как правило, для обозначения всех досасанидских разновидностей
культа Ахура-Мазды, за исключением «религии Ахеменидов», используется термин
«маздаяснизм»[50] (букв.
«Даэна Маздаясна» — вера чтущих Мазду). Его основа в историческом, гностическом
и обрядовом отношении стала базой для зороастризма, иудаизма, езидизма и
последующих мировых религий: христианства и ислама[51].

Основные
принципы Маздаясны и сегодня чётко прослеживаются в езидизме:

·       
Каждый день нужно три раза — на рассвете, в полдень и
на закате — вставать напротив Солнца, восхваляя бога.

·       
Если случится грех по отношению к богам или тварям,
нужно пожалеть об этом, искренне раскаяться и предаться скорби. Для
освобождения от греха необходимо совершить как можно больше благодеяний.

·       
Не нужно откладывать на завтра то, что можно сделать
сегодня.

·       
Нужно вставать с первым криком петуха, чтобы не
попасть под влияние Бушьясты[52].

·       
Нельзя обижать отца и мать, нужно почитать правителей
и друзей.

·       
Следует каждый день подводить счёт своим добрым
поступкам.

·       
Не следует слишком радоваться в счастье и слишком
горевать в горе.

·       
Нельзя осквернять нечистотами землю, воду и огонь.

·       
Не нужно мочиться стоя, чтобы не оказаться во власти
демонов.

·       
Мужеложство является величайшим грехом, из-за которого
происходит уподобление дэвам.

 

Также в
езидизме отражены и пять благодеяний маздаяснизма:

1.      следует
почитать и восхвалять свою веру;

2.      необходимо
жениться и обзавестись потомством;

3.      нужно
засевать и возделывать землю;

4.      подобает
должным образом ухаживать за скотом;

5.      надо треть
дня и треть ночи просвещаться у праведников, треть дня и треть ночи возделывать
землю, треть дня и треть ночи принимать пищу, отдыхать и веселиться[53].

 

Резюме: Образование Мидийской империи, объединение многих
этносов под общим началом укрепили в них веру в единого бога-творца и
обусловили переход от политеизма к монотеизму.

Глава 2. Ахеменидский период (558-330 до
н. э.)

 

ачало
Ахеменидского периода совпадает по времени с небывалым расцветом религиозно-философской
мысли:

·      в VI столетии жили Лао-Цзы (основатель учения
даосизма) и Конфуций (величайший китайский педагог, мыслитель и государственный
деятель);

·       
Будда Шакьямуни
(основатель первой из так называемых «мировых религий»);

·       
Махавира Джина
(вероучитель джайнизма, и по сей день остающегося одной из самых массовых
религий в Индии);

·       
Пифагор
(знаменитый греческий философ, учёный и религиозный реформатор);

·       
начало расцвета
зороастризма (ставшего доминирующей религией Персидской державы Ахеменидов);

·       
время оформления
орфизма (древнегреческого религиозно-мистического учения).

Существуют различные теории, пытающиеся объяснить этот
удивительный всплеск в духовной жизни самых различных народов, но здесь мы
ограничимся лишь одной, безусловно, интересной версией. По мнению российского
астролога Дениса Куталёва[54],
этот феномен связан с тем, что в VI в. до н. э. произошло
единственное за всю обозримую историю человеческой цивилизации соединение трёх
высших планет — Урана, Нептуна и Плутона, причём соединение это происходило на
Южном Лунном Узле, в оппозиции к Сатурну на Северном Узле. Максимальное
сближение трёх высших планет произошло в мае 577 г. и в мае 576 г. до
н. э.

 

*

 

огущество
Мидии не продержалось дольше двух поколений династийной линии. Потомок Ахемена[55]
Кир II, правивший (558-530 гг. до н. э.) в Парсе и Аншане (Северный Элам),
в 553 г.
до н. э. поднял восстание против Астиага, царя Мидии, у которой персы
находились в вассальной зависимости. Война длилась три года и после захвата Экбатаны
в 550 г.
до н. э. завершилась окончательной победой персов.

Началась эпоха империи Ахеменидов. Персы были
родственны мидийцам, сам Кир по матери принадлежал к мидийскому царскому роду
(он был внуком Астиага, сыном Манданы и Камбиза I — персидского царя), и, судя
по всему, мятежные мидийские вельможи рассматривали победу персов всего лишь
как дворцовый переворот, но их надежды были обмануты.

В течение одного поколения мидийцы были оттеснены от
всех значительных постов и могли занимать лишь второстепенные должности в
мировой державе Ахеменидов. Хотя Кир формально сохранил Мидийское царство,
приняв официальные титулы мидийских царей — «великий царь, царь царей, царь
стран», — сама Мидия была превращена в одну из рядовых сатрапий и платила дань
персам наряду с прочими покорёнными народами.

С падением империи рухнул госаппарат управления,
власть децентрализовалась и отошла к мидийской знати и жречеству. Из-под
влияния вышли Ассирия, Парфия, Гиркания, Урарту и другие вассальные царства.

До своей смерти в 530 г. до
н. э. Кир II сумел присоединить к своей империи Лидию[56],
Вавилон, всё Иранское плоскогорье и Палестину, основал огромную Персидскую
империю, объединившую большинство стран Ближнего и Среднего Востока. При этом
он именовал себя освободителем, а не завоевателем.

Его старший сын и наследник Камбиз II
(529-522 гг. до н. э.) в 525 г. до н. э. совершил поход в
Египет, покорил страну и провозгласил себя фараоном. Предания гласят, что перед
военной компанией или во время пребывания в Египте Камбиз увидел во сне, что он
будет свергнут с престола братом Смердисом (Бардия), и тогда, из чувства боязни,
Смердиса тайно умертвили по приказанию Камбиза.

Согласно Геродоту, перед походом на Египет Камбиз II
управление своим домом вверил Патизифу, одному из магов, что свидетельствует о
всё ещё большом их влиянии в Персии[57].

Воспользовавшись нерасположением народа к Камбизу в
последнее время его царствования и сожалением о любимом Смердисе, брате царя,
убитом по его приказанию, маг Патизиф весной 522 г. (во время
отсутствия Камбиза) объявил Гуамату Смердисом и законным царём. Народ охотно
переходил на его сторону, поскольку он значительно облегчил налоговое бремя.

Двинувшийся против него Камбиз II, находясь на пути
домой, в Сирии, в порыве отчаяния лишил себя жизни. По другим источникам, он
случайно поранился, однако рана оказалась смертельной.

Но престол Лже-Смердиса не мог быть прочен, поскольку
он относился подозрительно к знатным родам, опасаясь с их стороны разоблачения
тайны. Раздражённая его высокомерием знать в лице семи родов, предводимых
Дарием, представителем боковой ветви династии Ахеменидов, составила против него
заговор, жертвой которого он и пал в начале 521 году до н. э. недалеко от
Экбатаны.

Судя по трагическим последствиям, маги Патизиф и
Гуамата принадлежали к зерванистам. Переворот Дария I, вызвал волну истребления
и изгнания магов за пределы царства Ираншехра. Это избиение, сопоставимое по размаху
и жестокости с Варфоломеевой ночью, описано во всех исторических источниках[58].

Царём сделался Дарий, сын Гистаспа (Виштаспа),
начертавший на Бегистунской скале историю своего царствования, начиная с этого
подвига, где он осуждает всех своих врагов как лгунов и злодеев. Дарий явно
подразумевает, что маги и все их сторонники были противниками Ахура-Мазды,
который помогал Дарию, поскольку он был на стороне Правды и Справедливости. 

Но в чём состояло прегрешение магов против
Ахура-Мазды? Главной идеей в религии Дария было превознесение Ахура-Мазды,
следовательно, мы можем предполагать, что маги не признавали это верховенство.
Если Ахура-Мазда не является наивысшим богом и творцом, тогда кто же он? Ответ
может быть только один — Зерван-Акарана. «Ценер показал в своей книге “Zervan,
a Zoroastrian Dilemma”, что в течение Сасанидского периода имела место
постоянная борьба между зерванизмом и ортодоксальным зороастризмом. Иногда
Зерван почитался как самый могущественный бог, иногда зерванисты
преследовались, а в другие моменты достигался компромисс. Полагаю, что эта
борьба началась ещё во время Дария или даже раньше и что маги были зерванистами.

В подтверждение этой гипотезы Ван дер Ваден приводит ещё
два аргумента:

·       
Во-первых,
зерванизм пришёл из Мидии. Маги также пришли из Мидии, как сообщает нам
Геродот.

·       
Во-вторых, наше
самое раннее литературное свидетельство о зерванизме — это свидетельство
Евдема, который говорит, что маги поклонялись богу, называемому Пространством
или Временем, отцу близнецов Добра и Зла, или Света и Тьмы. Следовательно, в
эпоху Евдема маги были зерванистами. Поэтому они вполне могли быть зерванистами
и во время Дария» [59].

В первой
половине I тысячелетия до н. э. в Восточном Иране или Средней Азии на
основе откровения жреца и пророка Заратуштры (из рода Спитама, сына жреца
Поурушаспы и Дугдовы), полученного им от бога Ахура-Мазды, сложилось
религиозное учение зороастризм. В научном мире эта религия также известна как
авестизм (по названию главной священной книги Авесты — «знание»). Считается,
самим Заратуштрой была составлена её древнейшая часть — Гаты.

Зороастризм
ознаменовал решительный поворот от политеизма к более универсальной системе,
отражающей вечную борьбу между добром и злом. Самая ранняя из надписей этого
периода — металлическая дощечка, изготовленная до 590 г. до
н. э., — содержит имя бога Ахура-Мазды, что косвенным образом может
являться отражением реформы маздаяснизма (культа Ахура-Мазды), осуществлённой
пророком Заратуштрой, и о чём повествуется в Гатах[60]. В более позднее время, в III веке
н. э., были добавлены комментарии (Зенд), в полном виде канонический
сборник называется Зенд-Авестой.

Реформа
Заратуштры сильно видоизменила пантеон божеств. Ахура-Мазда стал наивысшим из
богов. Индра, Насатья и многие другие «дэвы» были осуждены. Культ Митры,
отвергнутый первоначально, позднее был включён в пантеон зороастрийцев[61].

В
религиозно-обрядовой сфере одной из главных областей применения была
астрология, разработка основных положений которой также приписывалась
непосредственно основателю религии, пророку Заратуштре.

Современные
зороастрийцы ведут летосчисление от года принятия царём Виштаспой зороастризма
от самого Заратуштры и считают, что это событие произошло в 1737 году до
н. э.

В Персии
зороастризм начал набирать силу в период правления Дария I. При Ксерксе была
проведена религиозная реформа, направленная на централизацию зороастрова
культа.

 

Дарий I (правил с 522 по 485 гг. до н. э.) —
величайший из персидских царей, в нём сочетались таланты правителя, строителя и
полководца.

Начало его правления было ознаменовано многочисленными
мятежами, как в самой Персии, так и в вассальных государствах: в Мидии, Эламе,
Маргиане, Парфии. Однако Дарию удалось справиться с мятежниками, и смута была
жестоко подавлена в ходе кровопролитных битв.

Восстановив империю Кира и Камбиза в её прежних
границах, Дарий в 519 г.
до н. э. организовал поход против сакского племени тиграхауда и покорил
его. Далее между 519 и 512 гг. до н. э. персы под его же предводительством
захватили Фракию, Македонию и северо-западную часть Индии.

Позднейшие правители Персии, от Ксеркса I
(486-465 гг. до н. э.)[62]
до Дария III (336-330 гг. до н. э.), сумели сохранить единство
державы, несмотря на поражение в войне против греков, сепаратизм сатрапов и
народные восстания.

Персидское завоевание объединило более восьмидесяти
народов в одну державу, что способствовало интенсивному этническому смешению и
синкретизму религиозных представлений покорённых народов.

Главным городом государства были Сузы. Вавилон и
Экбатана считались административными центрами, а Персеполь — центром ритуальной
и духовной жизни[63].

Нельзя оставить без внимания культурное и
социально-экономическое наследие Ахеменидского периода, наивысший расцвет
которого приходится на царствование Дария I. Ему удалось создать аппарат
государственного управления, достаточный для управления империи, простиравшейся
от Нила до Инда. При Дарии I государство Ахеменидов было разбито на двадцать
административно-податных округов, во главе которых стояли сатрапы. Такое
сочетание власти абсолютного монарха и полунезависимых наместников составляло
характерную особенность политического устройства страны на протяжении многих
веков. Все провинции соединялись почтовыми дорогами, самая значительная из
которых, «царская дорога» длиной 2 400 км, пролегала от Суз до
средиземноморского побережья. По всей империи была установлена единая административная
система и введена единая денежная единица (золотой дарик).

Имперский арамейский язык, являясь с конца VIII века
до н. э. средством международной переписки и общения на Ближнем Востоке,
получил статус дипломатического языка и письменности в Персидской империи и
выполнял роль лингва-франка между государственными канцеляриями и
округами-сатрапиями. Сохранившиеся до наших дней ахеменидские надписи,
высеченные на скалах, представляли собой параллельные колонки на
древнеперсидском, имперском арамейском, эламском и аккадском языках. На
протяжении всего Ахеменидского периода царские документы и частная переписка
велись либо клинописью на глиняных табличках, либо письмом на пергаменте. При
этом в ходу были, по меньшей мере, три языка — древнеперсидский, арамейский и
эламский. Писцы в округах знали два и более языка и переводили указы на родной
язык наместника округа.

С особым почитанием Ахемениды относились к аккадской
культуре и считали себя её наследниками. В царских книгохранилищах был собран
большой материал по литературе, религии, хозяйственные и бытовые тексты[64].
Аккадская клинопись послужила прототипом древнеперсидской[65]
и, позднее, парфянской клинописи.

Период правления Ахеменидов отличался терпимостью.
Долгие годы мира при персах благоприятствовали развитию городов, торговли и
сельского хозяйства. Иран переживал свой Золотой век.

Религиозная политика персидских царей проводилась в
двух основных направлениях. С одной стороны, подданные имели право почитать
своих богов и жрецов, если при этом они не ставили под сомнение авторитет
великого царя и наивысшего бога. С другой стороны, монотеизм везде поощрялся, и
всеобщий наивысший бог отождествлялся всегда с персидским небесным богом.
Проявленная веротерпимость к завоёванным народам[66]
способствовала миксации божеств одних народов в верования других.

Приобретение зороастризмом статуса государственной
религии Персии дало толчок к широкому его распространению во многих завоёванных
землях: в Средней Азии, восточном Закавказье, на территории, ныне занимаемой
Афганистаном.

Зерванизм при
Ахеменидах находился на положении тайного вероисповедания. В ахеменидских
надписях Зерван никогда не упоминается, и Геродот, который жил не намного
позднее Ксеркса, не упоминает о боге времени в своём описании персидской
религии. Однако в его «Истории»[67] находим, что
Ксеркс прибегнул к помощи магов в критический момент своей экспедиции против
Греции, из чего можно заключить, что Ксеркс находился в мирных отношениях с
магами. При нём маги уже более не подвергались преследованию и
характеризовались как почтенные люди. Геродот сообщает (I, 132), что при каждом
жертвоприношении должен был присутствовать маг, исполнявший песнопение о
рождении богов. Это означает, что маги приобрели официальный статус в рамках
персидского культа. Соответственно, они стремились доказать, что являются и
всегда были хорошими зороастрийцами[68].

 

Как было отмечено выше, в Мидийскую эпоху
(612-550 гг. до н. э.) господствующее положение в культе Зервана занимала
сложившаяся жреческая каста магов из мидийских племенных групп. Свергнув власть
мидийских царей в 550 г.
до н. э., Ахемениды в противовес им стали опираться на жрецов Ахура-Мазды
— атраванов[69].

 

Взаимодействие
политических и религиозных мотивов обусловило распространение поклонения
Ахура-Мазде[70] при Дарии и
Ксерксе и представляется несомненным фактом, ясно засвидетельствованным в их собственных
надписях. Персидские цари распространяли везде в своей империи культ небесного
бога и монотеизм, настойчиво провозглашали себя поклонниками Ахура-Мазды,
который выступает божественным покровителем царя. Враги же царя, восставшие
против него, определяются как почитатели дэвов.

Там, где
политеистическая религия входила в конфликт с имперской политикой, она безжалостно
подавлялась. Большая надпись Дария в Накш-и Рустаме начинается следующими
словами: «Великий бог Ахура-Мазда, который сотворил землю здесь, который
сотворил небо там, который сотворил человека, который сотворил счастье для
людей, который сделал Дария царём, единственным царём над многими». Таким образом,
согласно Дарию, Ахура-Мазда является творцом. Он главенствующий, но не
единственный бог, о чём в надписи из Персеполя мы читаем: «Великий Ахура-Мазда,
величайший из богов, сделал Дария Царём»[71]. В надписях
Дария провозглашается принцип единоначалия — подобно тому, как вся земля
находится или, по крайней мере, должна находиться в подчинении у великого царя,
точно так же все боги ставятся в подчинённое положение к небесному богу. Культ
Ахура-Мазды призван был, в первую очередь, освятить царскую власть династии
Ахеменидов, чьё господство простиралось от реки Инд на востоке до Эгейского
моря на западе, от Армении на севере до Нильского порога на юге. Надпись царя
Ксеркса, открытая в 1935 г.
(опубликована Герцфельдом и проанализирована В. И. Абаевым), гласит: «Бог
великий Ахура-Мазда, который эту землю создал, который то небо создал, который
человека создал, который Ксеркса царём сделал, единым над многими царями,
единым над многими повелителями (перечисляются страны), и среди этих стран была
такая, где прежде дэвы почитались. По воле Ахура-Мазды я этот притон дэвов
разгромил и провозгласил: “Дэвов не почитай”. Там, где прежде дэвы почитались,
там совершил поклонение Ахура-Мазде и Арте. То, что я сделал, всё это я сделал
милостью Ахура-Мазды».

Поклонение
Ахеменидов Ахура-Мазде всё же не утверждает о действительной приверженности
Ахеменидов зороастризму. Хотя во главе пантеона Ахеменидов стоит Ахура-Мазда,
это не абстрактный Дух зороастризма и не верховное божество маздеизма, а вполне
антропоморфный бог-царь, из рук которого земные правители получают право на
престол и с благословения которого правят. Сам пантеон строго централизован по
подобию персидской державы: боги и прежних иранских пантеонов, и новых, покорённых
народов, подчиняются Ахура-Мазде.

 

Следовательно, по своей сути религия Ахеменидов
представляет собой «политическую» синкретизацию дозороастрийских традиций и зороастрийского
учения[72].
Примечательно, что в этот период ни в ахеменидских надписях, ни у античных
историков имя Заратуштры не упоминается. Вероятно, причина этому также
политическая: функция посредника между богом и смертными людьми принадлежит
царю, а не жрецу[73].
Последовательный зороастризм остаётся религией замкнутого круга образованного
жречества. На это указывают свидетельства ранних историков и лингвистические
данные[74].

 

Поскольку
целью нашего исследования является собственно езидизм, а не зороастризм,
ограничимся сравнительной характеристикой этих двух религий. Детальное изучение
источников по этим религиям позволяет говорить, что езидизм и зороастризм не
только очень близки, но и имеют общие корни, в основе которых лежит комплекс
древнейших индоиранских представлений, сходных космогонических и
космологических идей.

В космогонии
обеих религий ведущую роль играют Солнце (Хвар), Луна (Мах) и четыре стихии —
земля (Зам, Армайти), вода[75] (Апам-Напат —
бог воды, сын Ворукаша, бога мировых вод), небо (Асман), или воздух (ветер —
Вата), и огонь (Атар[76]), которому приписывается очищающая сила;
доминирует ярковыраженная астральная направленность.

В теософии
ярко прослеживается дуалистическое понимание бытия. Каждый элемент мира несёт в
себе одновременно два момента: разрушительный и созидательный. Судьба мира
зависит от поступков людей, и в зависимости от того, хорошие они или плохие,
обозначится исход истории. Каждый человек сам способен сделать выбор между
силами добра и зла[77].

Важнейшим
средством для преодоления этой дуалистичности[78] свойств
человеческой души являются личностная свобода и воля. Возможно, самой
характерной чертой обоих учений является придание особого значения персональной
вере (Даэне): все мужчины и женщины (оба пола имеют одинаковые обязанности и
равные права) несут персональную ответственность за выбор между добром и злом.
И в будущем их будут судить лишь по тому, как они распорядились своей свободной
волей.

Зороастрийцы
отмечают день Даэны 5 апреля.

Даэна
(авест.) — в иранской мифологии олицетворение внутреннего духовного мира
человека или общины в целом (отмечено в Гатах Заратуштры — Ясна 44:9; 45:2 и
др.) и связана с божественным знанием, мудростью, совестью. Её воплощение
проявляется в душе как персональное представление о Господе Боге, как совесть;
имеет три ипостаси: вера явная — религия, вера тайная — слова и вера
сокровенная — мысли.

Великой Даэне
поручено проверять истинность мыслей, слов и дел каждого человека в
соответствии с их верой. Человек встречает Даэну три раза — перед смертью, в
момент смерти и на «мосту Чинват», на переходе в мир иной. Каждый видит
истинное лицо своей Веры: перед праведниками она предстаёт в образе прекрасной
девы, несущей дыхание ласкового ветра, к грешникам Даэна приходит уродливой,
покрытой прыщами старухой, веющей холодом и зловониями. Как дева, так и старуха
держат в руках ларцы, которые вмещают всю земную деятельность души. Даэна берёт
душу за руку и ведёт через мост Чинват, который подобен лезвию вострого клинка.
Для праведника этот клинок поворачивается плашмя, где ширина в девять копий, а
к грешнику — остриём, подобным лезвию бритвы. Дева переводит праведников на ту
сторону моста, и они приобщаются к сонмам небесных язатов. Старуха ведёт
грешника по острому лезвию, и когда он, сделав три шага, теряет равновесие, она
обхватывает его, и они падают в преисподнюю головой вниз[79].

Этот
праздник, своими корнями восходящий к «маздаяснизму» (Даэне Маздаясне — вере
чтущих Мазду), на протяжении истории не раз менял содержание, идеологическую
направленность и социальную базу, однако Даэне — хранительнице веры — всегда
отводилась стабильно высокая роль.

Как нам представляется,
в езидизме ему соответствует праздник Начало Года (Sersal) или Красная среда (Çarshema Sor),
который знаменует Новый Год и/или Праздник Малака Тауса (Cejna Melek Tawus). Для езидов Малак Таус (Тавусии Малак)
олицетворяет «ангела веры» — «дин», слово, которое корнями восходит к Даэне, —
а самоназвание «езиды» — это не что иное, как следование веры в язатов —
божеств, ангелов, носителей высших начал, покровителей и защитников
мира.

По времени празднования Красная среда
(Charshema Sor) выпадает на начало апреля, отмечается по юлианскому календарю.
Вот почему ещё одно название праздника — Первая Среда Апреля (Charshema Sere
Nisane).

В езидских
гимнах ясно говорится, что среда является святым днём и что она есть основа
семи дней. В среду езидам строго воспрещается стирать, бриться, купаться, шить,
делить ложе с супругом (супругой), — день посвящается служению богу. Из
предыдущей главы мы знаем, что это «День Зервана» (Сатурна — Кайвана) —
«Mabbat». Согласно езидским священным текстам, в этот день бог восседает на
троне и созывает к себе ангелов во главе с Малаком Таусом, чтобы назначить
одного из них управлять миром в течение года. Езиды говорят, что когда ангел сходит
на землю, он наряжает её цветами и зеленью. В кавле «Carsema Sor» («О Красной Среде») записано:

 

tr style=»mso-yfti-irow:0;mso-yfti-firstrow:yes»>

1  Çarşema Serê Nîsanê,	В первую среду апреля
Gul û çîçek[80] hatine meydanê,	Распустились цветы на лугах.
Tawisî Melek reysê[81] îmanê.	Тавусии Малак — глава веры.
4  Çarsem rojeke fadile[82],	Среда — день почтения!
Tawisî Melek afirandiye ji esk û dile,	С душой и любовью утвердил её Тавусии Малак,
Bar tê nebe k’esê k’uî xafile,	Вера приходит, прими её без опаски,
Deng yeke û hezar renge!	Глас один, а оттенков — тысяча!

 

Таким
образом, в обеих религиях праздник призван укрепить веру в «личного бога».

Совпадают
обряд инициации и отличительный знак в обеих религиозных системах: белая нижняя
рубашка с круглым вырезом и плетёный шнур из шерсти (у зороастрийцев в виде
священного пояса «кушти»[83]). Во время
инициации зороастрийцы надевают белую рубашку — «судрех», езиды — «крас» —
нательную рубаху особого покроя, также белого цвета, — и опоясываются.
Известный российский астролог Павел Глеба приводит следующее сравнение:
«Рубашка судрех, как мне протрактовал мой дед, — как околоплодный пузырь, в котором
находится ребёнок в религиозном чреве своей матери. Рубашка — это плацента. А
пояс добра, как новая пуповина, которая связана с учением, соединяет человека с
Духом Божьим. Повязание кушти — как новое рождение в религии». Очевидно,
обычай надевать на мужчин при инициации плетёный шнур в знак принятия в религиозную
общину является ещё индоиранским. Стоит добавить, что кушти — священный
защитный пояс, соединяющий человека с Творцом — оборачивают три раза вокруг
талии поверх рубашки. По-видимому, с самого начала три его витка означали
трёхчастную этику зороастризма: благая мысль, благое слово, благое дело.

Коллективное
распевание общих сакральных текстов не принято, в чём сказывается установка на
индивидуальное общение верующего с божеством и персональную ответственность
каждого за его личные деяния.

Магическим
влиянием обладает слово. Как отмечают учёные, зороастрийцу присуща абсолютная
вера в действенную силу слов и молитв. То же самое можно сказать о езидизме.
Молитвами они очищают все благие творения, молитвами изгоняют зло.

В мифологии
просматриваются общие эпические образы: согласно древнеиранской (в том числе и
курдской) мифологии, земля делилась на 7 Каршваров (климатических поясов).
Мировая гора (Хара, Хукарья) помещалась в центре мира и считалась главной
вершиной хребта Харайти (Хара Березайти). На вершине горы — обитель богов
Гаронмана. С мировой горы стекали две реки, окружавшие сушу. У подножья горы —
огромное озеро Ворукаша, где у источника Ардвисуры произрастает мировое дерево
«Хаома». Согласно другому варианту мифа, дерево «Хом» — «хаома» — «гаокерана»
(всеисцеляющая: в современном курдском языке букв. — «трава-солома, пригодная
для пользы, исцеления», отсюда и баресман — пучок соломы в руках зороастрийских
жрецов во время богослужений). На этом древе, растущем посреди озера Ворокуша и
охраняемом «от жаб и прочих гадов» (корни мидийско-курдского праздника мщения
Cajni Tolhıldan восходит к этому мифу) чудесной рыбой Кара («Меног и Храт»),
пребывают семена всех растений. На Древе Всех Семян (Dare Mıraze — и поныне
почитаемом курдами), которое иногда заменяет, а иногда дублирует мировое дерево
Хаому, — обиталище «царя птиц» (понятие «райская птица», видимо, с ней связано)
Сенмурва. Сенмурв рассыпает семена с дерева, ломая его тысячу сучьев. Другая
птица относит семена к источнику, из которого идёт дожденосная звезда Тиштрия —
Сириус; с дождём она возвращает семена на землю.

Зороастрийский
Спента-Майнью (авест. «дух святости») воплощается в образе белого павлина, езидский
ангел Азраил, он же Малак Таус — Ангел-Павлин.

Пантеон
божеств в езидизме состоит из бога-демиурга Ходе и семи небесных ангелов:
Азраила, Джабраила, Микаила, Дардаила, Шимкаила, Нураила, Исрафила, — особое
место занимает священная троица: Малак Таус, шейх Ади и Султан Езид[84]. Существует
представление о нетленности душ праведников.

Во главе
зороастрийского пантеона Амеша-Спента (букв. «Бессмертные Святые») стоит
покровитель Человека — Ахура-Мазда («владыка мудрости») — бог, творец, высшая
всеблагая личность, чьи качества олицетворяют святость, истину, благочестие,
благомыслие. Аша-Вахишта, Хшатра-Вайрья, Хаурватат, Спента-Армайти, Амеретат,
Воху-Мана — являют шесть старших божеств зороастризма, архангелов, покровителей
Благих Творений. Аша-Вахишта и Воху-Мана вместе с Ахура-Маздой составляли верховную
триаду иранских богов.

Амеша-Спента
произвели на свет богов и богинь более низкого порядка, называемых язатами,
которые покровительствуют различным явлениям и качествам в земном мире.
Наиболее почитаемые язаты: Сраоша, Митра, Рашну, Веретрагна.

Фраваши
праведных — духи праведных личностей, в том числе и пророка Заратуштры.

Как
зороастрийцы, так и езиды большое значение придают ритуалам. Особое значение
имеет утренняя молитва с лицом, обращённым к богу Солнца. Наиболее важными для
езидов являются утренняя и вечерняя молитва (на восходе и закате солнца). Число
молитв — пять, заимствовано из зороастризма[85], а не из ислама,
как предполагают многие.

Идентично
эсхатологическое представление: в обеих религиях присутствует вера в посмертный
суд, справедливое воздаяние, зависимость посмертной судьбы от земной жизни[86]; в конце
света, когда Ходе (Ахура-Мазда) придёт судить живых и мёртвых, души праведников
попадут в его царство — рай, души грешников будут отправлены в царство
Ангро-Майнью — ад.

 

Вместе с тем,
прослеживаются и существенные отличия. Отметим главные:

 

1.       
Зерванизм как при Ахеменидах, так и позднее, находился
в резком противоречии с зороастризмом и считался ересью, поскольку порождённые
Зерваном сыновья, братья Ормузд и Ахриман, нарушили основную доктрину
Заратуштры, согласно которой добро и зло полностью разделены и отличны по
происхождению и природе». Тем не менее, несмотря на гонения, зерванизм
продолжал самостоятельное развитие. Езидизм — одно из его ответвлений.

 

2.       
Езидизм сохранил этноконфессионализм — принять езидизм
невозможно. Езидом признаётся только рождённый от обоих родителей-езидов.
Отсюда — запрет на профанацию веры: её таинство строго охраняется не только от
иноверцев, но и от мирян.

Зороастризм,
напротив, является универсальной прозелитской религией, допускает принятие веры
при соблюдении определённых условий[87], хотя
зороастрийцы не ведут активной миссионерской деятельности. Считается, что души
людей после смерти судят не по религиозной принадлежности, а по мыслям, словам
и делам, что даёт возможность незороастрийцам прожить праведную жизнь и
избежать худшей участи после смерти.

 

3.       
Езиды верят в единого и единственного бога. Божья
власть не может быть пониженной или быть разбитой на части. Не существует силы,
превышающей силы бога. Добро и Зло исходят от него, поэтому езиды воспринимают
Зло как божью кару, борьба со Злом носит характер противостояния, испытание
веры на прочность и подготовка духа к следующей (батин) жизни. Ни при каких
обстоятельствах человек не должен гневить Творца. Исходя из этой догматики, в
езидизме не даётся определение «Злу», те эпитеты, которые используются,
заимствованы из других языков.

Зороастрийский
дуализм[88] носит ярко
выраженный антагонистический характер. В последовательном соответствии с
основной дуалистической доктриной (всё движение есть противоборство светлого и
тёмного начал) творение Ахура-Мазды статично, пока не вмешивается Ангро-Майнью.
Последний, создав себе армию дэвов, пробивает небесную сферу и вторгается в
мир. Тогда мир приходит в динамическое состояние. Вторгнувшись в творение
Ахура-Мазды, Ангро-Майнью немедленно начинает контртворение во всех доступных
областях. На небе он создаёт планеты, кометы и метеоры, то есть тела, не
подчиняющиеся равномерному движению небесных сфер. Звёзды, из которых главная —
Тиштрия, борются с ними (и ныне седьмой месяц курдского календаря носит имя
этого авестийского бога — «Tirmeh — месяц Тири»). К каждой планете специально
приставлено ахуровское существо для нейтрализации её вредного влияния. Обычные
названия планет считаются именами не самих планет, а этих нейтрализующих сил:
Тир (Меркурий) — Тиштрия, Бахрам (Марс) — Вэртрагн, Ормузд (Юпитер) —
Ахура-Мазда, Нахид (Венера) — Анахита.

От лица
светлого начала Ахура-Мазда
выступает как Спента-Майнью —
святость, творческое начало, — в сопровождении шести ангелов:

1.      Аша-Вахишта (Ордибехешт) —
справедливость, истина.

2.      Воху-Мана (Бахман) — ум,
благомыслие, понимание.

3.      Хшатра-Вайрья (Шахривар) — могущество,
решительность, власть.

4.      Спента-Армайти (Сфандармад) — Святое
Благочестие, любовь, вера, милосердие, самопожертвование.

5.      Хаурватат (Хордад) — здоровье, целостность, совершенство.

6.      Амеретат (Амордад) — счастье, бессмертие.

Ему
противостоит злое начало — Ангро-Майнью
(скверна, разрушительное начало), — которое опирается на силы зла:

1.      Друдж — ложь.

2.      Акем-Мана — злой умысел, путаница.

3.      Душ-Хшатра — трусость, подлость.

4.      Тарамаити — ложная гордость, спесь.

5.      Аветат — ничтожество, деградация, болезнь.

6.      Меретин — смерть.

Жизнь в
материальном мире, в глазах зороастрийцев, не испытание, а сражение с силами зла,
которое человеческие души добровольно избрали до воплощения. Зороастрийцы
считают земной мир лучшим из двух миров, который был изначально сотворён
святым, и поэтому не стремятся освободить из объятий материи свои души
(«частицы света»).

 

4.       
Зороастрийский дуализм не отождествляет зло с материей
и не противопоставляет ей дух, и в этом его главное отличие от дуализма
гностиков, манихеев и езидов. По этим причинам в зороастризме нет аскетических
практик, направленных на угнетение тела, обетов воздержания и безбрачия,
отшельничества.

 

5.       
Обряд погребения: традиционным способом погребения у
зороастрийцев является выставление. Труп оставляется на открытом, специально
подготовленном месте или в специальном сооружении — «дахме» — для утилизации
птицами и собаками. Такой обычай объясняется тем, что зороастрийцы не
испытывают к трупу никакого почтения. По представлениям зороастрийцев, труп —
это не человек, а оскверняющая материя, символ временной победы Ахримана в
земном мире. Закапывание в землю покойников, их водяное погребение (спуск в
реку) или кремация не дозволяются, так как это осквернит почитаемые
зороастрийцами землю, воду и священный огонь.

Езиды
придерживаются мнения: у земли главная функция — сохранять и взращивать. Как
высшая ценность на свете: она кормит живых; в ней хоронят мёртвых.

Можно
предположить, что в это время сложился универсальный язык чисел — нумерология[89], — связанный
со значением чисел, которые они представляют. Так, зороастрийский маг,
египетский мудрец, еврейский священнослужитель или философ Греции по-разному
обозначали числа, но представляли одно и то же.

Среди новых
достижений вавилонских халдеев (астрологов) этого периода следует назвать
открытие ими 19-летнего солнечно-лунного календарного цикла (ок. 500 г. до
н. э.), введение 12-знакового Зодиака (ок. 400 г. до
н. э.). Набуриан разрабатывает систему определения лунных фаз, а Кидинну[90]
устанавливает продолжительность солнечного года. Создаются новые календари:
лунный календарь, который состоял из 12 месяцев по 29 или 30 дней, составлял
354 дня и был на 11 дней короче солнечного года. Разница в днях компенсировалась
добавлением через каждые три года дополнительного (високосного) месяца.
Названия месяцев были связаны с сельскохозяйственными работами или религиозными
праздниками.

Наряду с этим
также применялся зороастрийский календарь[91], в котором
названия месяцев и дней восходили к зороастрийским богам. Начало года
отмечалось в день весеннего равноденствия — 21 марта — праздником «Навруз» —
новый день, — который отмечается и поныне.

Параллельно зороастризму,
в некоторых иранских провинциях-сатрапиях получил самостоятельное значение
культ Митры[92], который
входил в триумвират верховных божеств древних ариев: Ахура-Мазда (Ормузд),
Митра, Апам Напат, «Внук Вод», — поддерживающих истинный порядок в мире. Ормузд
моделирует космические элементы Вселенной, Митра — правая рука верховного
творца всего сущего и посредник между Небом и Землёй, олицетворяющий солнце, —
ведает социальной организацией людей, т. е. устройством «человеческой»
вселенной. Апам-Напат связан с Водами: с водами мирового океана и с небесными
водами, с водами, несущими жизнь, и с водами, несущими смерть.

Здесь Митра
выступал как верховный добрый бог, противостоящий злому Ангро-Майнью и в этом качестве
заменивший Ахура-Мазду как бог-хранитель закона и порядка.

 

Отметим, что
все Ахемениды стремились к утверждению единой космической религии, которая была
бы приемлемой для всех людей в их империи.

 

Резюме: Мидийские племенные группы сохраняли приверженность
бывшей государственной религией при Иштувегу. Они поклонялись единому богу
Зервану и двум его сыновьям-близнецам, Спента-Майнью и Ангро-Майнью, чтили
племенных богов (язатов), сохранили веру в переселение души и допускали
погребение в гробницах. Роль пророка Заратуштры была символической.

Ахеменидский период отмечен продолжением этногенеза
курдской народности, но теперь уже на персидском субстрате.

На этом историческом отрезке времени можно закрыть
страницу древнего — Мидийского периода. Следующий этап развития — средний,
охватывает Парфянский и Сасанидский периоды формирования этноса.

Глава 3. Эллинское владычество
(336-30 гг. до н. э.)

 

 

ллинистической
цивилизацией принято называть ступень в развитии материальной и духовной
культуры, форм политической организации и социальных отношений народов
Средиземноморья, Передней Азии и прилегающих районов, начало которой положили
Восточный поход Александра Македонского и массовый колонизационный поток греков
и македонян во вновь завоёванные земли.

Ослабленному нескончаемыми мятежами и междоусобицей государству
Ахеменидов уже не по силам было устоять перед армией Александра Великого.
Македонцы высадились на Азиатском континенте в 334 г. до
н. э., нанесли поражение персидским войскам на р. Граник и затем
дважды разгромили огромные армии Дария III в битве при Иссе (333 до н. э.)
на юго-западе Малой Азии и при Гавгамелах (331 до н. э.) в Месопотамии.
Овладев Вавилоном, а следом и Сузами, Александр направился к Персеполю и предал
его огню.

Александр нанёс зороастризму огромный урон: были
разрушены и разграблены многие храмы, казнены жрецы и сожжены двенадцать тысяч
(!) коровьих кож, на которых, согласно преданию, золотыми чернилами была
записана Авеста. В течение всего правления Александра Македонского гонения на
зороастрийцев не прекращались, за что они считают его одним из величайших
грешников всех времён и народов. По-видимому, это была месть за сожжённые
персами Афины.

 

В 330 г.
до н. э. бежавший Дарий III был убит сатрапом Бессом, а в 329 г. до
н. э., после взятия восточной провинции Ирана — Бактрии, завершилось
правление Ахеменидской династии. Началась эпоха эллинистической цивилизации.

 

Александр
Македонский ввёл греческий язык, его учителя обучили около 30 000 молодых
персов из знатных семей греческому языку и военной науке. В великих походах
Александра сопровождала большая свита географов, историков и писцов, которые
записывали всё происходящее день за днём и знакомились с культурой всех
встречавшихся по пути народов.

 

В 323 г.
до н. э. Александр в возрасте 33 лет умер от лихорадки в Вавилоне. Замысел
слить воедино греческую и персидскую культуру так и не был осуществлён, однако
многочисленные колонии, основанные им и его преемниками, в течение нескольких
веков сохраняли своеобразие греческой культуры и оказывали значительное влияние
на аборигенное население.

В 305-304 гг. до н. э. полководец Александра
Селевк I Никатор (Победитель), переподчинив многие области в Малой Азии,
создаёт самостоятельное государство Селевкидов и принимает царский титул. В
качестве резиденции он избрал Вавилонию и на берегу Тигра отстроил новую
столицу, названную в его честь Селевкия-на-Тигре. От наложницы Апаме, родом из
провинции Бахтаран (нынешний Керманшах в восточной (иранской) части
Курдистана), у него родился сын и преемник Антиох I, в жилах которой текла
греческая и курдская кровь.

Его внук Антиох III Великий (242-187 гг. до
н. э.) в 209 г.
до н. э. захватил Мидию и выделил её в статусе сатрапии. Власть на местах
была предоставлена местной знати на условиях признания зависимости и выплаты
денежных и натуральных поставок.

Селевкидское царство, оказавшееся наследником
восточных владений Александра, стало уменьшаться в размерах уже через несколько
десятилетий после своего возникновения. Началом послужила потеря самых дальних
восточных областей — Бактрии (современный Северный Афганистан и частично
правобережье р. Амударьи) и Парфии (горы Копетдаг и примыкающие к ним
долины Юго-Западной Туркмении и Северо-Восточного Ирана) — в династической борьбе
между Селевком II (246 — 225 гг. до н. э.) и Антиохом Гиераксом.

 

Греческий
язык продолжал использоваться и при Селевкидах, но в то же время в районе
Персеполя сохранился древнеперсидский язык.

 

В классические и эллинистические времена Ван дер
Варден[93]
выделяет четыре формы персидской религии:

1.     
Ортодоксальный
зороастризм, где Ахура-Мазда почитается в качестве верховного божества, и где
поклоняются также Огню, Земле, Луне, Митре и т. д.

2.     
Его позднейшей
разновидностью является «религия двух богов», которую Плутарх в сочинении «об
Исиде и Осирисе» описывает как культ магов. Кроме Ормузда, маги почитали злого
духа Ахримана и совершали ему жертвоприношения, которые были строго запрещены с
точки зрения ортодоксальных зороастийцев.

3.     
Зерванизм, где
бог времени Зерван считается отцом близнецов Ормузда и Ахримана и творцом всех
вещей. Зерванизм оставил заметный след в эпоху Сасанидского царства.

4.     
В заключение
должен быть упомянут культ Митры, который был во все времена могущественным
соперником Ахура-Мазды.

Глава 4. Атропатена (Aderpatakan,
Atropatena) — осколок Мидийской империи

 

ак
уже было отмечено, после смерти Александра созданная им монархия распалась на
целый ряд государств под властью правителей частью греческого, частью туземного
происхождения. В южной части современного Азербайджана наместник (сатрап) Мидии
с 328 г.
до н. э. Атропат создал самостоятельное государство — Малая Мидия или Атропатена
Мидийская, — столицей которого стала Газака.

Территория Атропатены простиралась от реки Аракс на
севере до провинции Багистан на юге, от озера Урмия на западе до Каспийского
моря на востоке. Атропатена считалась одним из наиболее светских и наиболее
развитых в торговом отношении государств. В противостоянии между Римской
империей и Парфянским царством Атропатена однозначно была союзником Парфии. В
20 году н. э. Атропатена попала под полную зависимость от Парфии и, став
её провинцией, утратила свою государственность.

Население Малой Мидии послужило этническим субстратом
при становлении азербайджанской нации.

Относительно происхождения названия Азербайджан
существует два мнения:

·       
первое, которого
придерживается и нынешний президент страны И. Алиев, исходит именно от Атропатены:
Адерпатакан-Адербайган-Азербайджан;

·       
другое имеет
зороастрийское происхождение, восходящее к персидскому «азар» (огонь) и «бадаган»
(собирающий) — Азербайджан, то есть «собирающий огонь», — и связано с
зороастрийским поклонением огню[94].

Глава 5. Парфянское время (250 г. до
н. э. — приблизительно 224 г.
н. э.)

 

арфянский
период в истории становления курдского народа по продолжительности превысил
мидийский и ахеменидский периоды вместе взятые. На него приходится без малого
пять веков — со второй половины III в. до н. э. (отторжение Парфии от
Селевкидов) по первую четверть III в. н. э. (возвышение и
окончательная победа над последними парфянскими царями династии Сасанидов).

Основателем Парфянского царства считается Аршак
(250-248/247 до н. э.) — «человек неизвестного происхождения, но большой
доблести…» (пишет римский историк Юстин). Современный курдский историк Латиф
Маммад в статье «Древние курдские роды. Аршакиды»[95]
пишет: «Аршакиды принадлежали к знати родоплеменной верхушки мощной
конфедерации племён, иначе их выступление против греческого управителя стало бы
проблематичным», — и, опираясь на ряд исторических ссылок, возводит род
Аршакидов к мидийским корням.

Около 250 г. до н. э. сакское кочевое племя
парнов (дахов)[96] во
главе с Аршаком (родоначальником династии Аршакидов) вторглось в сатрапию
Селевкидов Парфиену, незадолго до этого отпавшую от них. Парны, завоевали её
территорию, затем соседнюю область Гирканию, сплотили население Парфии
(парфян), превратив её в централизованное государство.

Селевк II после неудачной попытки восстановить свою
власть в 230-227 гг. до н. э. был вынужден признать власть Тиридата I
(248/247 — около 211 до н. э.), брата и преемника Аршака I, над Парфией.

В 209 г.
до н. э. Парфия была ненадолго переподчинена селевкидским царём Антиохом
III, но вскоре, воспользовавшись ослаблением Селевкидского государства,
восстановила свою самостоятельность.

Со временем парны, которые относились к восточной
группе иранских языков, в отличие от северо-западно-иранского парфянского
языка, были ассимилированы парфянами: восприняли их культуру, язык и местные
верования.

Окончательное превращение Аршакидов из скромных
владетелей сравнительно небольшой области в могущественных повелителей мировой
державы — «Великой Парфии» — произошло при Митридате I (171-138 гг. до
н. э.), который завоевал восточные сатрапии Селевкидов: Мидию, большую
часть Месопотамии, Элимаиду с Сузами, Парсу, часть Греко-Бактрийского царства
до Гиндукуша, — и принял титул «царя царей» (шахиншаха). Территория Парфянской
империи распростёрлась от Двуречья до реки Инд. Плиний писал, что парфяне
владеют восемнадцатью царствами.

Позднее Аршакидов называли «царями племён», и в этом,
очевидно, содержится один из ключей к пониманию внутреннего устройства
Парфянского государства. Парфяне, оказавшись в роли создателей одной из самых
могущественных мировых держав своего времени, ещё долго, видимо, сохраняли
пережитки кочевнических родовых традиций. Именно этим, а не «феодализацией»,
следует объяснять ту особую роль, которую в течение всей истории Парфянской державы
играли могущественные роды парфянской знати — имевшие каждый своё войско. К пережиточным
явлениям родоплеменной организации относится и сохранение у парфян общегосударственного
совета родовой знати.

Как и раньше, во главе сатрапий стояли наследственные
наместники, новым же фактором стало отсутствие естественной преемственности
царской власти. Легитимность парфянской монархии перестала быть неоспоримой.
Преемник выбирался советом, составленным из знати, что неизбежно приводило к
нескончаемой борьбе между соперничавшими группировками.

Политический центр империи переместился к западу от
нагорья, в Месопотамию, а среднеазиатские области превратились в далёкую
окраину. Духовной столицей Парфян остался город Ниса, расположенный в северных
предгорьях Копетдага. Административная столица империи с 144 года до н. э.
переместилась в Экбатану, а зимней резиденцией стал Ктесифон, расположенный по
соседству с греко-македонской Селевкией, на другом берегу Тигра.

Подобно другим государствам древности, Парфянское
царство отнюдь не было монолитным, целым. Наряду с такими старыми культурными
областями с высокоразвитым сельским хозяйством, ремеслом и торговлей, как
Вавилония (со II в. до н. э. — экономический и политический центр
Парфянского царства), в состав его входили горные области Западного Ирана, населённые
отсталыми охотничьими племенами, и полупустынные области Прикаспия, где обитали
кочевые племена дахов, находившиеся на весьма низкой ступени общественного
развития.

Для периода расцвета Парфии (II-I вв. до
н. э.) характерно усиление эллинистического элемента в империи и усвоение
административной практики эллинистических монархий. Парфяне считали себя
прямыми наследниками государства Ахеменидов, и их сравнительно бедная культура
восполнялась влиянием эллинистической культуры и традициями, привнесёнными ранее
Александром Македонским и Селевкидами.

Единого языка в Парфянском царстве не было. Каждая
народность, каждое племя говорило на своём наречии. В качестве языка торговли
на протяжении всего Парфянского периода служил греческий язык, о чём
свидетельствуют авраманские пергаменты[97].
Наряду с греческой письменностью имели хождение арамейские письменность и язык,
которые сохранились в азиатских владениях и Египте в качестве канцелярского
языка ещё со времён Ахеменидского царства. В некоторых городах Месопотамии, где
действовала старая традиция, применялась вавилонская клинопись.

Иранское население составляло две диалектные группы:
северо-западную и юго-западную. Парфянский язык, относящийся к северо-западной
группе и близкий мидийскому, стал придворным языком в царстве Аршакидов. Но
основным языком Иранского нагорья становится среднеперсидский, так называемый
пехлевийский язык, представлявший собой качественно новую ступень развития
древнеперсидского.

Арамейское письмо было преобразовано в пехлевийское, в
которой арамейские графемы, а также отдельные слова-гетерограммы[98],
использовались для передачи ираноязычного текста[99].
По-видимому, около IV-III вв. до н. э. буквы арамейской письменности
стали применяться и в других языках. В этом виде письменности целые слова и
выражения иногда писали по-арамейски, но при чтении подставляли их эквивалент
на местном языке.

 

В области религиозной идеологии в Парфии мы также не
наблюдаем единства; не происходило иранизации покорённых народов,
насильственного навязывания им культуры завоевателей или слияния культур с потерей
облика каждой из них:

·       
греки в Селевкии на Тигре продолжали приносить жертвы
своим богам;

·       
в Парсе были распространены различные дуалистические
религиозные учения, чтили Анахиту[100] (особенно
славился её храм в Стахре), то есть древние зороастрийские божества, культ
которых сохранялся здесь вместе с другими ахеменидскими традициями;

·       
в арабском княжестве Хатра (среди пустыни между Тигром
и Евфратом) поклонялись древним семитским божествам, хотя и изображали их по
эллинистическим образцам: аль-Лат — как Афину, Шамса — как бога Солнца Гелиоса,
и т. д.;

·       
в Средней Азии в эти века были распространены местные
религиозные культы, среди которых выделялись культы солнечного божества,
носившего различные имена. Наряду с этим солнечным божеством почиталась великая
богиня, девственница-мать, богиня плодородия, связанная с водою, что особенно
понятно на Востоке, где плодородие почвы всецело зависит от орошения.

Смешение
иудаизма, зороастризма, вавилонских мистериальных культов с идеями античной
философии платонизма и стоицизма, а позднее и христианства, дали развитие
новому эклектическому религиозно-теософическому движению — гностицизм (от греч.
gnosis — «знание»). Для учения гностиков характерны дуализм доброго и злого
начал, света и тьмы, крайне пессимистический взгляд на окружающий чувственный
мир, подчёркивание своей богоизбранности и превознесение мистических способов
богопознания и самопознания при негативном отношении к рациональному познанию и
простой вере. Гностики признавали наличие совершенного божества, между которым
и греховным материальным миром имеются промежуточные существа — эоны.

Парфяне в поисках собственной официальной религии обратились к иранскому
прошлому. Из поклонения Мазде, преобладавшего в Малой Азии,
возник митраизм[101]. Поклонники
Митры[102] под влиянием
магов восприняли и древнюю иранскую идею о духах Добра и Зла —
братьях-близнецах, сыновьях Зервана. Теперь их называют Ормуздом и Ахриманом.

Связь между
культом Митры и зерванизмом засвидетельствована многими изображениями бога времени,
обнаруженными в святилищах Митры.

 

Митра —
договор, согласие, бог солнца, космический и людской закон, состояние мира,
дружбы, симпатии, хранитель клятвы, помогающий тем, кто держит слово, и жестоко
наказывающий лжецов. Митра упорядочивает и организует жизнь на Земле,
гарантирует устойчивость и согласие между людьми, охраняет страну от раздора и
несчастья, если в ней чтут договор, и разрушает страны и наказывает врагов,
если они не чтут договор, нарушают его и тем служат лжи. Митра — бог верности и
истины. Митра сопровождает солнце, величайшее из всех огней (огонь-очиститель
был связан с Митрой), в его ежедневном движении по небу и следит за теми, кто
хранит верность договору и кто его нарушает. Впоследствии Митра приобретает статус
верховного бога, противостоящего злому Ахриману, как воплощение бога-солнце,
спасителя, который в своё время вступит в бой с Ахриманом и уничтожит его. День
рождения его справлялся в период зимнего солнцеворота — 25 декабря. Традиции были кодифицированы, а маги вновь
обрели прежнюю власть. Этот культ, соперничая с ранним христианством,
широко распространился в Римской империи, особенно в военных и торговых общинах.

 

Стабилизация в государстве наступила лишь при
Митридате II (около 123-88/87 до н. э.). Упрочив границы своего царства,
Митридат II сумел присоединить к Парфянскому царству Дрангиану, Арейю и
Маргиану, а также северную Месопотамию. Под парфянским политическим влиянием
находилась Великая Армения, где в 95 г. до н. э. был возведён на
престол Тигран II. Парфяне активно вмешивались в политическую борьбу последних
Селевкидов в Сирии.

При Митридате II парфяне впервые столкнулись с
римлянами, с которыми в последующие 350 лет вели перманентные войны. Первое соприкосновение
парфян с Римом произошло в начале I в. до н. э. (в период борьбы
римлян с понтийским царём Митридатом VI Евпатором). По соглашению 92 г. до н. э.
границей между Парфянским царством и Римским государством был признан Евфрат.

При парфянском царе Ороде II (около 57-37/36 гг.
до н. э.) римские войска под командованием Марка Лициния Красса вторглись
в Месопотамию, входившую в состав Парфянского царства, но потерпели
сокрушительное поражение при Каррах (53 г. до н. э.). К 40 году до
н. э. парфяне захватили почти всю Малую Азию, Сирию и Палестину. Это
угрожало владычеству Рима на Востоке. В 39-37 гг. до н. э. римляне
восстановили свой контроль над этими областями. Но поражение Антония (36 г. до н. э.)
в Атропатене приостановило продвижение Рима за Евфрат.

Антиэллинистическая реакция в области культуры,
начавшаяся ещё при Артабане III (около 12 — около 38 гг.), затем
значительно усиливается. При Вологесе I (51/52-79/80 гг.) греческие
надписи на монетах всё чаще заменяются арамейскими. Возрождаются или возникают
вновь местные наименования городов: это видно из китайских транскрипций
географических названий, относящихся к Парфии. Александрия Арахосия, которая
была расположена на территории Индо-Парфянского царства, именуется в китайских
источниках «Пайчите» (от «Панджвей» — местное наименование, дожившее до
арабского завоевания), Антиохия Маргиана — «Мулу» («Моуру», «Мерв» — ныне
Мары).

 

При Вологесе
I начинается реформа зороастризма. Проводятся мероприятия по сбору
зороастрийских текстов, в результате чего создаётся одна из древнейших редакций
Авесты. Парфия становится твердыней зороастризма, но справедливости ради
отметим: превращение зороастризма в государственную религию произошло лишь при
Сасанидах.

 

Хотя парфянам и удавалось временами наносить поражения
римлянам, процесс политического распада государства остановить уже было
невозможно. В 208 году государство парфян раскололось на две части: одни
области признали царём Валарша V, другие — его брата Артабана V. Несколько
позже в борьбу за Парфию включился римский император Каракалла.

Рост местного сепаратизма, непрекращающиеся
династийные распри и набеги кочевников-алан привели к упадку империи.
Практически независимыми стали области Маргиана, Сакастан, Гиркания, Элимаида,
Харакена, г. Хатра.

Этим же проявлением был и захват власти в Истахре
Папаком — мелким правителем и жрецом одного из районов Парса. После смерти
Папака его сын Ардашир предпринял ряд победоносных походов в соседние области,
присоединил Исфахан и Керман, покорил Хузистан. Завоевав их, он двинул войска в
Месопотамию, где получил поддержку правителей ряда мелких полузависимых
государств. Объединённые силы союзников осадили Селевкию, которая пала в 223
году.

Все эти успехи превратили нового правителя Парса в
грозного противника парфянского царя царей. 20 апреля 224 г. на равнине
Ормиздаган произошла решающая битва между последним царём парфянской династии
Артабаном V и Арташиром. Победа досталось Арташиру.

Чтобы стать во главе Ирана, Арташиру пришлось
сокрушить ещё коалицию из 80 шахов, пытавшуюся восстановить власть Аршакидов,
после чего Парфянское царство прекратило существование; его территория вошла в
состав государства Сасанидов, основателем которого стал Ардашир I[103].
Приход к власти Сасанидов первоначально означал не более как смену одной
правящей иранской династии другой. И Парфия, и Парс относились к Ирану, и
никаких существенных этнических отличий между ними не было. Различия между
отдельными иранскими языками (мидийским, персидским, парфянским и т. д.),
конечно, существовали, но они не были столь велики, что возможно, правильнее рассматривать
их как наречия (диалекты).

 

В период
правления Артабана V (около 209-224 гг.) на западе Парфии (в Харане,
Эдессе, Багдаде и др.) обосновалась секта мандеев[104]. Мандеи (от
арамейского «manda» — «знание», то есть то же, что и «gnosis») — единственная
сохранившаяся до наших дней гностическая секта. Сами мандеи называют себя
«сабба» (от арамейского «саби» — погружать в воду), «крестящиеся». Иногда
мандеев называют «назореями», но мандеи так называют только лиц, отличающихся
особенным благочестием. Религия их есть синкретизм халдеизма, парсизма,
иудейства, христианства, гностицизма, неоплатонизма. У мандеев присутствует
понятие о высшем существе — боге, творце и распорядителе всего, который
посылает людям своего спасителя — «Манда-да-Хайе» (восточно-арамейское «Знание
жизни»), носителя божественного откровения. Они почитают всех ветхозаветных
пророков и считают себя последователями Иоанна Крестителя, которого называют
Яхья бар Зкария (Иоанн сын Захарии), а себя именуют Наорайе д’Яхья
(«исполнители заветов св. Иоанна Крестителя»). В то же время Иисуса Христа они
считают самозванцем и лжепророком. Так же негативно относятся они и к Магомету.
По учению мандеев, высшее божество «Великая Жизнь» эманирует из себя небесные
существа, или эоны (символом эманации является Иордан). Этими существами
являлись библейские праотцы и пророки. Последним среди эонов был Иоанн, сын
Захарии. Для мандеев характерен культ воды, рек, на берегах которых они живут;
воду пьют только речную.

В середине
1990-х годов их насчитывалось 45-50 тыс. человек. Разговорный язык —
арабский, язык священных книг и культа — арамейский.

К
фундаментальным принципам мандеизма относится:

1.      В Высшем
бесформенном Начале содержится исток всех духовных, эфирных, материальных миров
и существ. Творение осуществляется Создателями, проистекающими из Высшего
Начала. Космос создан по подобию Предвечного Человека, выражая его форму и
структуру.

2.      Всё
существует благодаря Двойственности: Свет и Тьма, космические Отец и Мать,
материальное и духовное, Правое и Левое, сизигия Макрокосмического и
Микрокосмического…

3.      Мир
прототипов противоположен материальному миру.

4.      Душа является
пленницей материального мира, но, в конечном счёте, возвращается к своему истоку
— Высшему Началу.

5.      Планеты и
звёзды влияют на судьбу людей и на посмертное воздаяние.

6.      Душе в её
странствиях по жизни и смерти помогает Дух Спасителя, направляя её к Мирам
света.

7.      Язык культа —
символ и метафора. Идеи и качества персонифицированы.

8.      Причастие
помогает приобщиться к тайнам, очищает душу, способствует возрождению духовного
тела и подъёму к Высшим мирам из мира неопределённости, каковым является материальный
мир. Традиционные обряды основаны на интерпретации и повторении истории
Создания мира, в особенности Предвечного Человека, который выступает как
Царь-священник.

9.      Великая
тайна, содержащаяся в 1, 2, 8 пунктах раскрывается только посвящённым, которые
способны понимать и сохранять Истинное знание.

 

Не задерживая
более ваше внимание на тонкостях учения мандеев, я хотел бы отметить некоторые
аспекты, которые могли повлиять на аккультурацию мандеизма:

1.    В своей книге
«На пути к истине. Езидизм» Дмитрий Пирбари пишет: «По верованиям езидов, источником
всех истин является Всепроникающий Свет (nur), который сокрыт в сердце каждого
человека. Свет есть источник и основа души человеческой. Поэтому езид, вставая
на заре, направляет свой взор на Восток, чтобы приветствовать сияние, исходящее
от первоисточника света и любви, которым является бог (Xweda)».

Говорить о
происхождении и истории мандеев непросто потому, что они едва затронуты во всей
их литературе. Сами они верят, что, поскольку их религия была изначальной и
основанной миром Света, они не связаны с историей мира сего[105].

2.    Езидская
община делится на священнослужителей — тарики (рухани) — и мирян — мриды. В
свою очередь, тарики подразделяются на две отдельные касты — шехов и пиров.

Мандейская
община разделена на две группы — священников и мирян. Духовенство, в свою
очередь, разделяется на следующие ранги:

а)       простые
священники, или «tarmidē» (что
означает «ученик»);

б)       епископы, или
«ganzibrē» (то есть «хранители
сокровища»);

в)       этнарх, или «riš ama» («глава народа»).

 

3.    В езидизме
«мир езидов» воплощает воедино духовную и светскую власть.

В общине
мандеев священник занимает положение «царя» (malka). Его посвящение называется «коронацией», и знаками его власти
являются «венец» (taga) в виде
повязки вокруг головы из белого шёлка или хлопка, деревянный жезл (margna) и золотой перстень,
называемый Šom Yawar (то есть
«имя Йавара», которое и выгравировано на нём). Во время богослужений священник
представляет небесных существ, или ангелов (uthrē).

 

4.    «Миром»
(«эмиром») у езидов может быть только представитель рода мира.

В течение
многих столетий священство у мандеев было наследственным: ganzibrē должен быть «сыном царя».
Только священник живёт строго религиозной жизнью, и его особые обязанности
включают ежедневные молитвы (rahmē
— «посвящения») утром, в полдень и вечером (раньше было ещё два бдения). Каждое
утро он должен совершать малое ритуальное омовение, называемое rišama («знак»).

 

5.    Совершая
молитву, езид всегда обращает свой взор в сторону солнца.

Молитвы
мандеи обычно произносятся стоя, лицом к северу (где расположены миры Света), —
без использования особых поз и движений рук.

 

6.   
Езиды испокон практикуют ношение белой нательной рубахи
(крас) и пояса «кушти»; вход в храм обутым запрещён.

Белые
ритуальные одеянии rasta должны носиться священниками и мирянами во время всех
богослужений. Это символ небесного одеяния Света, которое, согласно
представлениям мандеев, носят ангелы (uthrē)
и чистые души. Это одеяние состоит из следующих предметов: рубахи (называемой
ksuya или sadra) из белой хлопчатобумажной ткани, длинных шаровар (šarwala) и епитрахили (называемой nasifa или gabu’a).

Кушак (himyana), сплетённый из шестидесяти
шерстяных нитей и завязанный двойным узлом, также носится как символ мандейской
веры. В настоящее время все мандеи и особенно священники во время богослужения
остаются босыми, хотя в старых текстах упоминаются сандалии (sandlē).

 

7.    Важнейшими
обрядами мандеев являются крещение, или buta, mas и заупокойная месса, или masiqta (то есть «вознесение»), практикуется посвящение
священника или епископа, ежегодное очищение культовой хижины и различные обряды
во время праздников. Древнейшими и самыми важными являются, конечно, крещение и
заупокойная месса. Это крещение должно совершаться только в «живой», то есть
проточной, воде, в реках, каналах или в бассейне mandi. Мандеи верят, что эти земные «Иорданы» (Yardnē) нисходят из небесного Иордана
или Иорданов, которые текут в мирах Света. Мандеи верят, что их крещение было
впервые совершено небесным Авелем, который крестил первого человека, Адама. Без
крещения ни один мандей — то есть его душа — не может достичь небесных миров
Света. Выводом из этого является крещение детей.

У езидов
существует крещение детей в святом источнике «Канья Спи» — белый ключ.

 

8.    Вторым
важнейшим обрядом мандеев является «месса души». Она называется masiqta или
«вознесение», то есть души (nišimta)
на небеса. Обряд masiqta над
усопшим не начинают раньше третьего вечера, поскольку душа только тогда
окончательно оставляет тело и отправляется в сорокапятидневное странствие по
небесным мирам. Сущностным аспектом мандейской религии является то, что она
пытается разрешить проблему смерти сильной верой в бессмертие души. Мандейская
вера, таким образом, целиком сосредоточена на судьбе души, а тело оставляется
без внимания. Помимо собственно погребального обряда, все мандейские заупокойные
обряды совершаются именно для душ
усопших. Есть, например, обряд «кормления» умершего.

Обязательное
обмывание покойника происходит у езидов в ночь перед похоронами (обряд «mor
kirin»). Езиды говорят об усопшем: «roje pêşê — mêvane, roje dûde — sult’ane,
roje sisiye — ji wane», т. е. «первый день — гость, второй — господин
(султан), и на третий день один из них [ангелов]». Обряд «кормления» усопшего
выражается в раздаче поминальной пищи в отмеченные каноном дни.

 

9.    Заклание
жертвенного животного у езидов происходит после определённой предшествующей ему
молитвы[106], желательно
священнослужителем (или представителем общины — обязательно прошедшим ритуал
обрезания).

Ритуальный
убой разрешённых к употреблению животных (овец и птиц) у мандеев должен
проводить либо священник, либо hallali.

 

10.                 
Езиды верят в бессмертие души, а смерть воспринимается
как переход души в последующий лучший мир.

Благодаря
сильному мандейскому дуализму между душой и телом, «освобождению души»
уделяется большое внимание. Есть и третий элемент, «дух» (ruha), который должен быть освобождён
и спасён душой. Для мандеев день смерти является «днём избавления» (yom purqana).

 

11.                 
Езиды — закрытая, этноконфессиональная община курдов,
носителей курманджийского диалекта

Мандейская
религия важна, прежде всего, потому, что в своей ранней и зрелой форме она
составляла часть иудейско-сирийского гностицизма и была организована как секта
крестителей, которая развилась, в отличие от других гностических движений, в
закрытое сообщество, отмеченное употреблением арамейского диалекта.

 

12.                 
В езидизме существует запрет на посвящение учению не
только для иноверцев, но и для мирян. Мрид находится в полном подчинении своего
шеха и пира. Он также обязан блюсти верность своей общине, отделяющей его от
«нечистого» мира.

В мандеизме
существует ряд стадий посвящения. Духовные лица мандеев — тармиды (учителя), хранящие
тайну. Посвящённые должны отказаться от употребления мяса и вина, а также от
половых сношений. Непосвящённые обязаны повиноваться тармидам и соблюдать
верность своей общине, отделяющей их от «нечистого» мира. Практический путь
спасения для обыкновенных мандеев состоит в преданности своей секте, которая
отделяет их от нечистого мира, в послушании тармидам, знающим тайну, но
тщательно скрывающим её от непосвящённых.

В процессе
адаптации мандейской общины на территории Курдистана произошло сближение двух
соседствующих, но различных по происхождению культур. Ионизация более высокой,
организованной, имеющей тысячелетние традиции сакральной протокурдской культуры
(зерванизма) обогатила письменную культуру мандеев новым содержанием догматики
верований и религиозных обрядов.

 

Резюме: В парфянское время митраизм становится официальной
религией династии Аршакидов, широко распространяется в Передней Азии и в
Римской империи, соперничая с зороастризмом и ранним христианством. На
парфянском языке имя бога Митры звучит как «Михр-язд»,
он является воплощением Ахура-Мазды, спасителем мира, и солнце является его символом.
Носителем воли Митры является Ангел Веры Суруша, символ которого — петух.

Мидия окончательно сходит с исторической арены.
Мидийский язык замещается парфянским и утрачивается. Культура, быт и религиозные
представления парфян и мидийцев имели общие корни, судьбы обоих народов на
протяжении пяти веков переплелись настолько, что этническое смешивание
проходило ненасильственным путём и позднее (в сасанидское время) привело к
формированию новой народности[107]
под общим названием «курды»[108].

Глава 6. Империя Сасанидов
(224-651 гг.)

 

мперия
Сасанидов[109] —
название второй персидской империи. Первый шах государства с 224 года и
основатель династии Ардашир I (180-239 гг.) короновался весной 227 года
поблизости от Истахра, столицы Фарса (Персиды). Это событие и победа над Артабаном
V были запечатлены для потомства на скальных рельефах и отчеканены на монетах с
новым титулом Ардашира I — «Поклоняющийся (Ахура) Мазде, бог, царь царей (шахиншах)
Ирана, происходящий от богов».

С начала своего правления Ардашир I проводил
планомерную политику укрепления власти с опорой на союз с местными династиями:
по-прежнему сохраняли своё значение знатнейшие иранские роды (Суренов, Каренов,
Михранидов и т. д.), которые продолжали существовать как полунезависимые
царства, с правом наследования. Сохраняя арийские традиции, население делилось
на три сословия: жрецы, воины и податное сословие — земледельцы, ремесленники и
купцы. К господствующему классу принадлежали воины, духовенство и основанное
позднее чиновничество.

Привилегированные сословия в свою очередь делились на
ранги, причём переход из одного ранга в другой был весьма затруднён, а переход
из податного сословия в высшие — практически невозможен.

Военное сословие («артештаран»)
было представлено конными и пешими воинами. Всадники вербовались из
привилегированной части общества; военачальниками были представители знатных
родов. Главой воинов считался главнокомандующий войском.

Жречество («асраван»)
включало ряд различных рангов, из которых наивысший занимали мобады, затем следовали жрецы-судьи («дадхвар») и другие. Наиболее
многочисленны были маги, занимавшие самое низшее место среди жрецов.

Сословие писцов («дибхеран»)
составляли, главным образом, чиновники государства. Но к ним примыкали и в их
число включались люди разнообразных профессий: всякого рода секретари,
составители дипломатических документов, писем, биографы, врачи, астрологи,
поэты.

Что касается четвёртого сословия — народа, — то его
составляло крестьянство («вастриошан»)
и ремесленники («хутухшан»), а также
купцы и торговцы. Главой четвёртого, податного сословия был чиновник,
назначавшийся царём и игравший большую роль в административном аппарате. Он
носил титул «вастриошансалар». В
пределах каждого податного сословия было множество градаций и имущественных
различий, в материальном обеспечении эти группы не составляли и не могли составлять
экономического единства.

Во главе административного аппарата стоял сановник,
которого называли «великим распорядителем».
Центральное правительство ведало, в основном, финансами и армией. Всеми финансами
страны распоряжался глава четвёртого сословия — вастриошансалар. Его основной
функцией был сбор налогов; под его началом стояли амаркары — сборщики налогов в
отдельных областях.

Фактически рамки сословий, существовавшие в
сасанидское время, не делали их кастами, а допускали относительную свободу
перехода из одного сословия в другое.

Эти сословия Ирана не характеризуют его классового
расслоения, деление на классы было ярко выражено в лице эксплуататоров —
главным образом землевладельцев, — и эксплуатируемых — сельского населения, в
разной степени зависимого и имеющего разное имущественное состояние.

Исследование А. Г. Периханян показало, что иранское
общество раннесасанидской эпохи немногим отличалось от парфянского. И то, и
другое можно считать вариантами древнего общества в широком его понимании как
предшественника средневекового (феодального) общества[110].

Через три года после коронации Ардашир I повёл
персидскую армию в Сирию и Малую Азию. Последовательно продолжая свои
завоевания, подчинил Мидию, области Сакастан и Хорасан. Путём настойчивой
борьбы им были захвачены Атропатан (Азербайджан) и значительная часть Армении;
ему подчинились Маргиана, Систан и Мекран. Границы государства достигли низовий
Амударьи, области Хорезма. На востоке пределом была долина реки Кабула — часть
кушанских областей вошла в состав Ирана. Крупнейшим городом была столица,
Тизбон (или Ктесифон), унаследованная от парфянского времени, расположенная по
обоим берегам Тигра (Диджлы). Собственно Ктесифоном была восточная часть
города, тогда как западная (деревня Селевкия) носила название Вех-Арташир.

 

На протяжении
парфянского правления на территории Парса зороастрийское духовенство сумело
сохранить своё влияние. Учитывая этот фактор, одним из путей объединения
новоперсидского государства стала религиозная пропаганда. Персидские жрецы, чьи
предки руководили зороастрийской
общиной со времён Ахеменидов, оказались востребованными для осуществления
такого руководства. Маги по-прежнему стояли во главе жрецов и были хранителями
трёх великих национальных огней, а также святых огней во всех важных поселениях.
Верховным магом у Ардашира был эрбад Тансар, человек, прекрасно
соответствовавший этой должности и по способностям, и по предприимчивости. Его
усилиями прежнее братство местных общин было реорганизовано в единую
зороастрийскую церковь под прямым и авторитарным управлением Персии.

Чтобы
соперничать на равных с христианством и иудаизмом, была воссоздана священная
книга зороастрийцев Авеста, сборник древних стихов и гимнов, с установлением
единого канона текстов, одобренных и утверждённых самим Тансаром[111]. Это событие
излагается в пехлевийском сочинении «Динкард» следующим образом: «Его
Величество Царь царей Ардашир, сын Папака, следуя Тансару как своему
религиозному руководителю, повелел, чтобы все разрозненные учения (то есть те,
сохранить которые приказал ещё Аршакид Валахш) были доставлены ко двору. Тансар
встал во главе и выбрал те, которые были достоверными, а остальные исключил из
канона. Он издал такой указ: впредь верны только те сочинения, которые
основываются на религии поклонения Мазде, потому, что отныне нет недостатка в
точном знании относительно их.»[112]

Священные
книги Авесты записывались особым образом: вначале на зенде, а потом — на
авестийском языке. Помимо текстов Авесты, при Сасанидах возникла значительная
религиозная зороастрийская литература на среднеперсидском языке[113]. Но и эти
тексты не дошли до нас полностью. Опять же вмешались внешние причины.

Им же был
введён запрет на использование изображений при богослужениях. Из храмов убрали
статуи, и там, где это было возможно, вместо них установили священные огни.

Одним из
знаменательных событий, затронувшим каждого члена общины, стала реформа
зороастрийского календаря[114], проведённая
Ардаширом I.

 

Шапур I (правил с 241-272 гг.) сохранил элементы
прежней феодальной системы, но создал в высшей степени централизованное
государство и значительно расширил границы империи. Армии Шапура I сначала
двинулись на восток и заняли всё Иранское нагорье до р. Инд, затем
повернули на запад против римлян. В битве при Эдессе (близ современной Урфы, Турция)
Шапур захватил в плен римского императора Валериана вместе с его 70-тысячной
армией, которую использовал на строительстве городов и дорог.

В результате этих победоносных войн пределы
государства Сасанидов распростёрлись от Нижней Месопотамии и Сирии до Инда, от
Большого Кавказа до Оманского полуострова в Аравии. Шапур I претендовал на
«владение» такими землями, как Согд, Чач (район Ташкента) и Кушанское царство.

Расширив границы дастакерта, Шапур I, основал 16
городов, как на западе, так и на востоке страны. Отныне ими стали управлять «шахрабы»[115] — государственные чиновники, осуществлявшие
в городах и округе как гражданскую, так и военную власть. Сельская округа,
приписанная к этим городам, перешла в ведение центральной администрации.

Провинциальное управление осуществлялось или через
местных князьков и царей, покорившихся Сасанидам, но сохранивших известную
самостоятельность, или через наместников, назначавшихся из представителей
высшей персидской и парфянской знати.

 

Зороастризм
сложился в воинствующую религию с письменно зафиксированными догматами, с
подробно разработанной обрядностью и строго определённым культом. Сложный и
детально разработанный культ различных божеств — Ормузда, Михра, Анахиты,
Зервана, — стихий и сил природы (солнца, огня, звёзд) отправлялся огромным
количеством жрецов — мобадов (собственно «начальников магов») и хербадов. В
роли государственной религии зороастризм активно способствовал укреплению
власти персидской земельной аристократии и закабалению крестьянства. Храмам
были отведены обширные земли, им делались богатые приношения. Высшее
духовенство стало одной из наиболее могущественных прослоек господствующего
класса. Кроме того, духовенство получало с населения немалые доходы, исполняя
за верующих сложные ритуалы, недоступные и невыполнимые для непосвящённых[116].

 

В
канонизированных текстах зороастризма авестийский Святой дух (Спента-Майнью) отождествляется с Ормуздом и является его творческой ипостасью, а его антиподом, Злым духом (Ангро-Майнью), выступает Ахриман, который в отличие от Ормузда, «был, есть, но не будет» (Бундахишн, 17).

В пехлевийских назидательных текстах сказано, что Святой дух, как и Злой, пребывает в теле человека, при
этом Святой дух имеет в нём «жилище, а Злой дух — путь»[117].

Согласно ещё
одной концепции образа, Спента-Майнью вместе со
своим братом-близнецом Ангро-Майнью порождены Ахура-Маздой, и оба действуют как
демиурги земного творения на уровне телесной осязаемой (материальной)
реальности — «гетик», — тогда как Ахура-Мазда пребывает в сфере чистой духовности
— «менок». Спента-Майнью создаёт
благую часть мира, а его брат-близнец Ангро-Майнью — плохую
(Бундахишн 1, 8 и др. источники).

Среди кочевых
племён воплощением Ахура-Мазды и спасителем мира выступает «Михр-язд», символом
которого является солнце.

Зерван, породив Ормузда
и Ахримана и приведя в движение их творения, дарует обоим некоторое «орудие», «одеяние»,
«форму» для борьбы друг с другом. Ормузду он вручает «форму» огня, который ложится в основу благого творения, является защитным и очистительным
началом, а Ахриману — «одеяние» тьмы, чёрное и пепельное облачение, которое
является, по сути, Аз (вожделением). Как Бесконечность, Зерван — отец обоих,
Ормузда и Ахримана, как конечность, он — оружие одного и другого. Таким образом,
оружие, которое он даёт своим сыновьям — это он сам в вечной форме. Всё
хорошее, что есть в нём, он отдаёт Ормузду, всё злое — Ахриману.

Находясь в
глубокой конспирации, зерванизм всегда имел своих жрецов и последователей,
которые разделились на три основных течения: это материалисты (или «зандики»),
фаталисты и «классические» зерванисты.

В истории
зерванизма наблюдаются и оттепели — отмечены два «пика»: первый — перед Киром
II, — VI в. до н. э., а второй — во времена Сасанидов, при Шапуре I —
с III по VI вв. н. э.

«К зерванизму
причисляют крупнейшего реформатора Авесты, Кирдэра, мобадан мобада при Шапуре
I, который первый, по сути, и кодифицировал, и записал её, и самого Шапура I. В
более поздние времена, при Хормизд Арташире, Михр-Нарсе и при сыновьях Шапура,
и другие первосвященники исповедовали зерванизм, то есть вроде бы он
существовал, и вроде как бы его и не было. Почитателем Зервана был и Шапур II,
который назвал одну из своих дочерей Зурвандухт — букв. «дочь Зервана», — и
величайший персидский царь Вахрам Гур. В зерванистские таинства были посвящены
и легендарный Хосров Ануширван, живший в VI в. н. э.»[118], — отмечает Р.
Зенер.

Однако и
здесь не заканчивается история о зерванизме. Так в IX веке религиозной жизнью и
помыслами зороастрийского общества управляли два брата, оба первосвященники.
Один — Манушчихр, первосвященник Шираза и Кирмана, другой — Затспрам,
первосвященник Сиркана. Из личных писаний Затспарама видно, что он был в
какой-то степени зерванистом, признавал Зервана, который для него был
олицетворением Бесконечного Времени, первоисточником, независимым от Ормузда и
Ахримана, и отчасти — арбитром между ними. Он отмечен последним сторонником
некогда мощной ереси, однако эта ересь уже не столь выразительна по сравнению с
оригиналом, так как Затспрам не осмеливался больше утверждать, что Ормузд и
Ахриман произошли от Бесконечного Времени, которое само по себе предвечно.

Как мы уже
отметили, первосвященником при Шапуре I был жрец Кирдэр, который так же, как и
его предшественник Тансар, имел ранг эрбада.

Хотя Кирдэр
был тогда ещё молод, «Царь царей» (как повествует об этом собственная надпись
Кирдэра в Сармешхеде, строки 3-4) уже назначил его «обладающим полной властью
над духовенством при дворе и во всех областях и местностях по всей державе», в
связи с чем он сопровождал Царя царей в его римских кампаниях. Кирдэр
рассказывает, что в чужих странах, где ему пришлось побывать в этих походах — в
Сирии и Киликии, в Каппадокии и Понте, в Армении, Грузии и Албании, — всюду он
учреждал священные огни и назначал жрецов служить им (там же, строки 37 и сл.).
При Кирдэре процесс иконоборства получил своё продолжение[119].

К числу своих
многочисленных благочестивых свершений Кирдэр относит поощрение бракосочетания
— «хваэтвадата», называвшегося по-среднеперсидски «хведода»[120]. Кирдэр не
только рассматривал этот обычай как добрый, но также и как святой, он был
уверен в том, что приверженцы других религий «уловлены дьяволом», и при
последующих царях предпринял решительные меры для уменьшения количества
иноверцев в Иране. «Страшный удар и вред, — говорит Кирдэр, — были нанесены
Ахриману и дэвам, а лжеучение Ахримана и дэвов исчезло из страны, и в него
больше не верили. Стараниями Кирдэра и иудеи, и буддисты, и брахманы, и
арамеи-христиане, и говорящие по-гречески, и манихеи подверглись гонениям»
(Надпись в Сармешхеде, строки 29-30). Эта участь не обошла и мандеев[121].

 

На протяжении эпохи Сасанидов шёл процесс языковой
консолидации иранских этносов, проявившийся в распространении персидского
наречия (парсик), которое, став государственным языком, получило название «дари» (т. е. придворный язык) и
вытеснило значительную часть местных говоров, а также греческий и арамейский,
использовавшиеся прежде в администрации и сфере культуры. Его письменность была
основана на пехлевийской графике, известной как пехлевийско-сасанидское письмо.
После выхода древнеиранских языков из употребления жречество создало корпус
переводов и толкований писания на новом, пехлевийском (среднеиранском) языке.

Тем не менее, держава Сасанидов оставалась
полиэтническим государством. Иноэтнические массивы, кроме арамейского (в
Месопотамии), существовали на северо-западе (Закавказье) и на западе, где
обитали арабские племена. В древнем Эламе (совр. Хузистан) население говорило
на особом языке, который именовался хузистанским (аль-хузийе, хужик). В
Месопотамии, а также в Исфахане и некоторых других городах, существовало
еврейское население, пользовавшееся определённой административной автономией.

 

Месопотамия
издавна стала пристанищем для иудейских общин. Здесь был разработан
«Вавилонский талмуд» — один из двух вариантов свода комментариев иудаизма. B
пределах Ирана ещё в парфянское время появились христианские общины. Несмотря
на отдельные периоды гонений, число христиан, особенно в областях с арамейским
населением и в Хузистане, росло. В восточных же областях Ирана получил
распространение буддизм. Таким образом, в пределах Ирана пересеклись крупнейшие
религии той эпохи. Следствием их взаимодействия явилось зарождение
религиозно-теософского движение — гностицизма (отмеченного ещё в Парфянское
время). В Иране это учение связано с деятельностью Мани, «Манес»
(216-276 гг.)[122], который
проповедовал, что и зороастризм, и христианство, и буддизм — это по
происхождению одна и та же правильная вера, искажённая людским непониманием, и
он послан восстановить её. Свои хилиастические[123] идеи он воплотил
в новое религиозного учения — манихейство[124], специально
переведённое на среднеперсидский язык для царя[125]. Мани был
тепло принят Шапуром I и провёл много лет при его дворе, находясь под царской
защитой и спасаясь от гнева Кирдэра на протяжении всего долгого правления
Шапура I. Проповедуя в Персии, он готов был представить свою религию в зороастрийском
обличье и даже «переводил» имена многих божественных существ своего пантеона
именами зороастрийских божеств — язатов.

Манихейство
требовало от жрецов безбрачия, а от верующих добродетельности. Последователи
манихейства должны были соблюдать посты и возносить молитвы, но не поклоняться
изображениям и не совершать жертвоприношений.

Шапур I
благосклонно относился к манихейству и, возможно, намеревался сделать его
государственной религией. Когда же выяснился антигосударственный и антиклерикальный
характер манихейской проповеди, это вызвало гнев у зороастрийских жрецов,
которые называли манихеев «зандик» — еретиками (то есть теми, кто привносит
свои искажённые толкования в священные тексты) — и подвергли их жестоким
гонениям. Сам Мани был посажен в темницу и позднее, в 276 году, казнён, а его
приверженцам пришлось скрываться.

На Западе, в
Римской империи, куда стало быстро проникать это учение, манихеи подвергались
не меньшим преследованиям. Более благоприятной была судьба манихеев на Востоке.
Их учение распространилось в Средней Азии, особенно в согдийских городах,
откуда оно было занесено купцами в согдийские колонии Восточного Туркестана и
дошло до Китая.

 

Преемником Шапура I стал его сын Хормизд I
(272-273 гг.) — один из тех царей, в чью честь был учреждён «именной
огонь». Он, как рассказывает Кирдэр (надпись в Сармешхеде, строки 9-11),
увеличил власть этого первосвященника и присвоил ему новый титул «мобад Ормузда».

 

Во время
краткого правления Хормизда Кирдэр пришёл к компромиссному решению, объединив
«старые» и «новые» священные дни в единые продолжительные празднества — мера,
которая должна была смягчить для мирян путаницу, возникшую после календарной
реформы.

 

Хормизда сменил его брат Вахрам I (273-276 гг.).
Именно во время его правления Кирдэр замыслил и осуществил убийство Мани,
уговорив Вахрама пытать и казнить пророка.

За Вахрамом I последовал его юный сын Вахрам II
(276-293 гг.), которого, как считают некоторые историки, возвёл на престол
Кирдэр.

 

Во время его
царствования Кирдэр достиг вершины величия и власти. Ему присвоили
дополнительный почётный титул «Кирдэра, спасшего душу Вахрама»
(Кирдэри-бохтруван-Вахрам), и назначили его «мобадом и судьёй всей империи».
Кирдэр объявляет, что «многие люди, которые были неверующими, стали верующими;
многие из тех, которые придерживались учения, благодаря мне, оставили это
лжеучение» (Сармешхед, строка 45).

На самом деле
почитание дэвов сохранялось, видимо, в некоторых отдалённых областях вплоть до
исламского завоевания. Иран стал слишком большой и открытой многим вероучениям
державой. Государственная религия не могла вытеснить все прочие
вероисповедания.

 

После семнадцатилетнего царствования Вахрама II сменил
его сын Вахрам III, но его вскоре сверг двоюродный дед — Нарсе, младший сын
Шапура I. Нарсе, правивший с 293 по 302 гг., воздвиг грандиозный монумент
на перевале Пайкули (территория современного Ирака), в том месте, где он был
встречен персидской знатью, провозгласившей его царём. На массивных каменных
блоках высечена длинная надпись, на этот раз лишь на двух языках — среднеперсидском
и парфянском, — в которой описывается приход Нарсе к власти. В своей надписи
Нарсе называет среди сторонников и парфянских, и персидских вельмож,
демонстрируя этим сближение между двумя народами, начатое отцом, Шапуром I. Эта
надпись, является, тем не менее, последней, имеющей парфянскую версию. По всей
вероятности, вскоре Сасаниды приняли решительные меры для введения персидского
языка в качестве единственного официального в Иране и запретили использование в
письменности парфянского.

 

Для
зороастризма эти меры имели огромное значение, так как привели к тому, что вся
вспомогательная религиозная литература, включая Зенд, записывалась на
среднеперсидском языке, ставшем единственным признанным «Живым языком»
государственной религии. Это было время завоеваний и нововведений, для которого
характерно утверждение новой власти в религиозной сфере в не меньшей степени,
чем в светской. Зороастрийская церковь, укрепилась, стала единой, богатой, её
обслуживало всё возраставшее число обученных жрецов. К тому же контакты с
иностранными вероучениями стимулировали её развитие.

 

Распространение языка — победа персидской культуры, а
факт использования в последний раз парфянского в царской надписи Нарсе можно
считать вехой, определяющей конец периода ранних Сасанидов.

Пика своего могущества Сасаниды достигают во времена
правления Шапура II (309-380 гг.)[126].
К этому времени заканчивается период становления административного и хозяйственного
аппарата империи, несмотря на все трудности, её духовная и материальная жизнь
находилась на подъёме. Формируется мощная антихристианская оппозиция, что
способствует укреплению традиционного зороастризма и консолидации этнической
среды вокруг шахского двора, поддерживающего и укрепляющего эту религию.

 

При Шапуре II
претерпели гонение многие христиане, в том числе, согласно христианскому
преданию, и его родная дочь. Завоевания в Армении сопровождались массовыми
казнями христиан.

 

Последующие 150 лет отмечены кризисом империи
Сасанидов и народным движением. С начала V века даёт о себе знать глухая борьба
между царём и его окружением, с одной стороны, и могущественными родами
земельной аристократии, проявляющими центробежные стремления — с другой.
Середина V века проходит под знаком всё возрастающего недовольства закабаляемых
народных масс, борьбы отдельных группировок господствующего класса между собой
и участившихся нападений на Иран кочевых племён то со стороны Кавказа, то со
стороны Средней Азии.

Приведём краткий исторический обзор: Ездигерду I
(399-421 гг.) удалось на некоторое время наладить мирные отношения с
Римом. Правление Бахрам V Гура (421-438 гг.) отмечено войной с Византией и
гуннскими племенами эфталитов. В начале V века бывшие кушанские земли
завоёвывает Кидара — основатель царства кидаритов. Союз с кочевниками помог ему
вытеснить сасанидские войска из Бактрии. Тогда же на этих и соседних
территориях возникло княжество, возглавляемое представителями кочевого племени
эфталитов. Война с кидаритами произошла около 442 года. К 449-450 гг.
относится победа над ними шахиншаха Ездигерда II и захват Южной Бактрии. Однако
в 457-459 гг. в междоусобной войне между Сасанидами Хормиздом и Перозом
последний уступил эфталитом в обмен на их помощь Восточный Тохаристан (Бактрию)
вместе с культурным и религиозным центром этих земель — городом Балхом. С
70-х гг. V века Пероз вёл упорные войны на востоке против кидаритов и
эфталитов, постоянно терпя неудачи. Следствием тяжёлых военных поражений и
истощавшего страну голода стали народные восстания. С огромным трудом персидской
знати удалось подавить народное восстание в Закавказье в 483 484 гг. В
двух кампаниях против эфталитов царь Пероз потерпел поражение. Сначала он
вынужден был заплатить большую контрибуцию и до полной уплаты её оставить у эфталитов
заложником своего сына, а затем войско его было окончательно разбито, а сам он
погиб на поле боя. В результате этой войны эфталиты захватили ряд восточных
областей Персидской державы и наложили на Сасанидов тяжёлую дань, которую те
уплачивали вплоть до 60-х гг. VI века. Однако, в отличие от Римской
империи, Иранская держава не рухнула под давлением варварских племён. Когда
преемник Пероза Балаш, сын Ездигерда II, был ослеплён и низложен знатью в 488
году, заговорщики возвели на престол Кавада I, прибывшего с эфталитскими отрядами.

Умный и тонкий политик, Кавад ясно сознавал опасность
оказаться марионеткой в руках сильных вельмож. Чтобы ослабить их, он, с одной
стороны, организовал придворные интриги, а с другой — пожелал воспользоваться
демагогическими лозунгами жреца одного из зороастрийских храмов, Маздака[127].

Иран на рубеже V-VI вв. переживал острейший
социальный кризис. Господство родовой знати и зороастрийского духовенства,
выражавшееся в существовании сословной системы, вызывало всё большее
недовольство среди самых широких слоёв населения. Всё это и вылилось в мощное
социальное движение, которое по имени его главы (Маздака) принято называть маздакитским[128].
Религия, к исповеданию которой призывал Маздак, была, разумеется,
зороастризмом, но с добавлением некоторых идей из проповедей Мани и
неортодоксальных школ зороастризма.

Сделав Маздака своим ближайшим советником и пожаловав
ему титул верховного жреца, Кавад I хотел воспользоваться его авторитетом и
абстрактными призывами к общему благу и равенству, чтобы нейтрализовать
оппозицию при дворе и среди духовенства. По своим движущим силам маздакитское
движение было сложным; в него включились самые широкие слои населения Ирана (и
не только иранцы, но и преобладавшие в центре державы арамеи, а также евреи).

Новое религиозное учение в условиях феодализации
общества, крупных неудач во внешней политике, голода, неурожая стало
идеологическим знаменем открытого восстания крестьян и городской бедноты.
Выражая интересы этой части населения, Маздак выдвинул лозунг имущественного и
социального равенства, возвращения на практике к почти исчезнувшим в Иране
древним общинным порядкам, и вскоре движение уже нельзя было втиснуть в рамки
контролируемого процесса, маздакиты стали захватывать имущество знати и
передавать его нуждающимся. Родовая знать и духовенство ответили дворцовым
переворотом.

Однако Кавад I через два года с помощью эфталитов, а
также своих сторонников, прежде всего дехкан Ирана, вернул престол. После
возвращения на трон Кавад стал постепенно дистанцироваться от маздакитов, хотя
не имел достаточно сил для открытого разрыва.

Опасаясь неограниченной диктатуры маздакитов, знать и
зороастрийское духовенство приняли соглашение с шахом. На сторону Кавада встало
и иранское войско, вернувшееся с победой из Малой Азии. В 528 году во время
религиозного диспута Маздак, верхушка его секты, а также большое число рядовых
маздакитов были схвачены и зарыты заживо в землю вниз головой. Инициатором этой
расправы, во время которой был казнён даже старший сын Кавада I и наследник
престола царевич Кавус, принявший маздакизм, был младший сын шаха царевич
Хосров, при негласной поддержке отца.

Правление Хосрова I (531-579 гг.), которого
называли «Справедливым» или «Ануширван» («Бессмертная душа») — период
наибольшего могущества Ирана, а слава его сохранялась на протяжении многих
веков после падения государства Сасанидов. Хосров провёл решительные меры по
упорядочению всей государственной, военной и налоговой системы и создал централизованную
империю. Военная и административная реформы Хосрова I были закреплены законодательным
путём и способствовали воссозданию практически уничтоженного военного сословия
как оплота родовой знати. Главой военного ведомства стал сам шахиншах, и ему
была подчинена вся военная машина государства. Для службы в армии стали
усиленно привлекать представителей дехкан. Около 570 г. персы
завоевали Йемен на Аравийском полуострове и обеспечили себе господство на
морских путях в Красном море.

Хосров I проявлял также большой интерес к наукам и
философии[129],
причём в такой степени, что многие древние неиранские источники сравнивали его
с платоновским «царём-философом».

По оценке проф. А. Г. Периханян время, наступившее
после событий V-VI вв. (маздакитское движение и реформы Хосрова I),
характеризуется появлением раннефеодальных отношений и ломкой древнеиранских
социальных институтов, связанных с архаичными сословиями и агнатическими
группами.

Реформы Хосрова I укрепили власть главы державы, но на
практике она абсолютной не стала. Это подтверждается и восстанием Бахрама
Чубина (начало 90-х годов VI в.), и событиями 20-30-х годов VII века. Если
в первом случае мы встречаемся с попыткой переворота, во главе которого стоял
представитель одного из старых знатных родов, то в событиях после убийства
Хосрова II Парвиза (628 г.)
просматривается роль новых условий, формировавшихся в Иране в процессе
выдвижения дехканства.

Внук Хосрова I, Хосров II, прозванный Парвиз —
«Победоносный» (590-628 гг.), — ненадолго вернул персам былую славу времён
Ахеменидов. В ходе нескольких походов он фактически разгромил Византийскую империю
и на время присоединил к Ирану восточные и южные провинции Византии. Однако
византийский император Ираклий совершил смелый бросок по персидским тылам, и в 627 г. армия
Хосрова II потерпела сокрушительное поражение при Ниневии в Месопотамии. Хосров
был низложен и предательски зарезан собственным сыном Кавадом II, умершим
несколько месяцев спустя.

Могущественное государство Сасанидов оказалось без
правителя, с разрушенной социальной структурой, истощённое в результате долгих
войн с Византией на западе и с центрально-азиатскими тюрками на востоке. В
течение пяти лет сменилось двенадцать полупризрачных правителей, безуспешно
пытавшихся навести в империи порядок. В 632 г. Ездигерд III на несколько лет
восстановил центральную власть, но этого, увы, оказалось недостаточно. Истощённая
империя не могла противостоять натиску воинов ислама, неудержимо рвавшихся на
север с Аравийского полуострова. Первый сокрушительный удар они нанесли в 637 г. в битве при
Кадиспи, вследствие чего пал Ктесифон. Окончательное поражение Сасаниды
потерпели в 642 г.
в битве при Нехавенде в центральной части нагорья. В 651 г. под
г. Мервом шахиншах Ирана Ездигерд III был убит, и завоевание арабами
Сасанидской империи, в состав которой входил регион Курдистан, было завершено.
Наступил новый исторический период — период курдского народа.

Глава 7. Зерванизм и езидизм:
сравнительный анализ

 

а
историческом отрезке времени, охватывающем исход индоиранских племён вплоть до
исламизации Курдистана (середина II тыс. до н. э. — XII век), ни в каких
летописях езиды как этническая группа не упоминаются. Однако прослеживается
тенденция сложения религиозного учения, сохранившегося до наших дней,
носителями которого являются представители этноконфессиональной общины курдов —
езиды.

К великому сожалению, учение магов Мидии не было
сохранено в изначальном виде. С течением веков в нём накапливались отклонения
(иногда довольно существенные) от исходных положений, были забыты и искажены
многие древнеарийские обычаи. Дошедшие до нас осколки, главным образом,
ортодоксальных сочинений — это литература их противников, относившихся к
зерванизму с предубеждением, тексты, многие из которых подверглись влиянию и наслоениям,
вызванным многовековым доминированием зороастризма и пришедшего ему на смену
ислама. Шёл естественный в таких условиях процесс вырождения учения и,
соответственно, его ослабления перед чуждыми влияниями. Правда, основа учения
всё-таки сохранилась достаточно хорошо, чтобы мы могли понять её суть,
пользуясь древнеперсидскими источниками.

В священном писании Масхафа Раш[130]
— собрании космологических представлений езидов — есть несколько глав, которые
дают возможность сличения их с анналами истории, и это даёт нам возможность
определить степень достоверности изложенной информации и таким образом установить
вероятность подлинности описываемых событий. В то же время следует учесть, что
простой анализ языка текста не всегда может помочь, так как одно и то же содержание
может быть записано разными словами для лучшего понимания современниками.

 

Глава XXII:
«После этого Малак Таус спустился на землю [и] предстал перед сотворённой нашей
общиной. Кроме ассирийских царей, было несколько наших царей: Нашрух, который
есть Насрадин, и Гамбуш (Кабуш), который есть Фахрадин, и Артимуш, который есть
Шамсадин. И после этого [после них] мы имели двух царей: Шабур Первый и [Шабур] Второй. Их владычество длилось сто пятьдесят лет. Из их рода происходят наши
вельможи до сегодняшнего дня».

 

«После этого Малак
Таус спустился на землю [и] предстал перед сотворённой нашей общиной».

Не вдаваясь в подробности о месте и роли Малака Тауса
в езидской космогонии (см. ниже по тексту), отметим, что в писании недвусмысленно
говорится об «общине», то есть речь не о конкретном народе, а о последователях
учения, которые могли принадлежать к разным этническим группам. Подтверждение
вытекает в продолжение текста: «Кроме
ассирийских царей, было несколько наших царей — Нашрух, Гамбуш (Кабуш) и
Артимуш», — и здесь, на наш взгляд выдержана исторически достоверная
хронологическая последовательность. Автор даёт знать, что религия Масхафа Раш
существовала во времена Ассирийской империи, а значит — не позднее конца VII
века до н. э. Но поскольку ассирийские правители на протяжении сотен лет
находились в перманентном состоянии войны с мидийцами, религиозные
представления магов не получили распространения в Ассирии.

Приверженцами религии отмечены следующие правители:

Нашрух (в арабском тексте Насрух) — нам представляется, что это укороченная древнеперсидская форма
от аккадского имени Набу-апла-уцур, буквально «Набу наследника храни» (лат.
Набопаласар), царя Вавилонии (626-605 года до н. э.), о котором известно
следующее:

В конце лета 614 г. до н. э., после взятия Ашшура,
Набопаласар заключил союз с мидийским царём Киаксаром. В 612 г. до
н. э. мидяне вновь вторглись в Ассирию, и когда они подступили к Ниневии,
туда же с войском подошёл и Набопаласар. Союзные войска осадили город и взяли
эту сильнейшую крепость всего через 3 месяца (август 612 г. до
н. э.). После окончательного разгрома Ассирии в 609 году до н. э.,
при дележе ассирийского наследства, мидийцы получили восточную часть Малой
Азии, коренную территорию Ассирии и г. Харран, Набопаласару досталась
южная часть бывших ассирийских владений: провинции Нацибина (Нусайбин), Руцапу,
Ашшур, Гутиум (в долине реки Диялы). Вавилоняне захватили также Сузы и западную
часть Элама, а на востоке Элама в Аншане утвердились персы, данники мидийцев.
Как было отмечено в ч. IV, гл. 1, союз Мидии с Вавилонией не
закончился падением Ассирийской империи, а был упрочен династийным браком между
Навуходоносором II, сыном Набопаласара, и Амитидой, дочерью мидийского царя
Киаксара. Поэтому мидийцы признавали в Нашрухе — Набопаласаре — одного из
правителей царства. Как отмечает в своей книге «Древние цивилизации» Владимир
Миронов: «В древности главным связующим моментом были община и общество, а не
раса и язык. Поэтому столь пёстро выглядели национальные, этнические, языковые
рамки государств. Понятие “ассириец”, “вавилонянин”, “египтянин”, “мидянин” на
Востоке означало государственную или общинную, а не языковую,
антропологическую, этнографическую принадлежность. Массы людей перемещались из
региона в регион».

Гамбуш
(Кабуш) — следующая в списке
историческая личность, которая может быть отождествлена с древнеперсидским
Курушем, первым царём персидской Ахеменидской династии — Киром II, внуком по
матери Иштувегу (Астиага), мидийского царя.

В отрывке из сиппарского цилиндра Набонида сохранился
фрагмент следующего содержания:

«…Тогда Мардук говорил со мною: “Ни умман-манда, о
котором ты говоришь, ни страны его, ни царей, идущих на его стороне, уже не существует”.
Когда наступил третий год (имеется в виду третий год правления Набонида, то
есть 553 г.
до н. э,), боги подняли Куруша (Кира II), царя Аншана, его (то есть Астиага)
малого раба, и он со своим малым войском разгромил многочисленных умман-манда.
Он захватил Игнтумегу, царя умман-манда, и в плен увёл его в свою страну»[131].

В «Истории»[132]
Геродот так описывает эти события: «Астиаг призвал весь мидийский народ к
оружию и назначил военачальником Гарпага (бог ведь помрачил ум царя, и он
предал забвению всё, что сам причинил Гарпагу). Когда мидяне выступили в поход
и начали битву с персами, то сражалась лишь одна часть войска, непричастная к
заговору, другая добровольно перешла на сторону персов, большинство же воинов,
изменив своему долгу, трусливо обратилось в бегство.

Так-то мидийское войско позорно рассеялось. Астиаг же,
узнав о поражении, грозно воскликнул: “Всё равно! Несдобровать же Киру!” Затем
царь велел сначала посадить на кол снотолкователей—магов, которые убедили его
пощадить Кира, а потом велел, чтобы все оставшиеся в городе мидяне — стар и
млад — взялись за оружие. С этим войском Астиаг сам выступил против персов, но
в битве потерпел поражение. Сам царь был при этом взят в плен, а мидийское
войско уничтожено». Как видим, мидийцы, в большинстве своём, добровольно
признали Кабуша-Куруша-Кира II своим государем, что отмечено в Масхафа Раш.

Артимуш (Артимус): в
имени заложено название арийского божества Арта и, скорее всего, имя персидского
происхождения — от Артаксерс (авест. Артахшатра — «Владеющий праведным
царством»). В династии Ахеменидов под этим почётным титулом известны пять
царей:

·       
Артаксеркс I
(Артахшатра, 465-424 до н. э.) — Долгорукий;

·       
Артаксеркс II
(404-358 до н. э.) — Арсак (Мнемон);

·       
Артаксеркс III
(358-338 до н. э.) — Ох;

·       
Артаксеркс IV
(338-336 до н. э.) — Арс;

·       
Артаксеркс V
(330-329 до н. э.) — Бесс.

С Артаксерксом I отождествляют библейского царя
Ассуира, в годы правления которого жили пророки Ездра и Неемия и к которому
относятся библейские предания о Есфири, воспитаннице Мардохея, которая упросила
Артаксеркса, будучи его супругой, спасти еврейский народ от истребления (в
честь этого события евреи отмечают праздник «пурим»).

Артаксеркс II до вступления на престол носил имя Арсак.
Из-за исключительной памяти греки прозвали его «Памятливый» (Мнемон). Он официально узаконил на территории персидского
государства культ Митры как божества-хранителя закона и порядка. В честь Митры
был установлен праздник, который отмечался в конце зимнего солнцеворота 25
декабря. В надписи из Суз, относящейся к Артаксерксу II, мы читаем: «Говорит
царь Артаксеркс: под покровительством Ахура-Мазды находится этот царский
дворец, который я построил как приятное убежище в своей жизни. Пусть
Ахура-Мазда, Анахита и Митра защитят меня и мой дворец от всякого зла!»[133]
Нововведение Артаксеркса II придало большее значение культу Митры и Анахиты сравнительно
с его предшественниками. В других надписях Артаксеркс также обращается к помощи
как раз этой троицы богов. Он воздвиг храмы Митре и Анахите.

Артаксеркс III — младший сын Артаксеркса II и царицы
Статиры. До вступления на престол носил имя Ох. При нём Ахеменидская держава
была восстановлена в своей значительной части и Персия ещё раз показала свою
силу и способность отстоять единство огромного государства, правда, с помощью
жестоких мер.

Артаксеркс IV ввиду небольшого срока правления не
оставил значимый след в истории.

Артаксеркс V — он же сатрап Бактрии Бесс, после
убийства Дария III в 330 г.
до н. э., в котором непосредственно принимал участие, провозгласил себя
царём и принял тронное имя Артаксеркс V. В 329 г. до
н. э. был схвачен Александром Македонским и публично казнён как мятежник.

Скорее всего, в писании говорится об Артаксерс II,
который ослабил влияние ортодоксального зороастризма, выдвинув на передний план
культ Митры.

«И после
этого [после них] мы имели двух царей: Шабур Первый и [Шабур] Второй. Их
владычество длилось сто пятьдесят лет. Из их рода происходят наши вельможи до
сегодняшнего дня», — этим стихом завершается
глава XXII.

Согласно анналам истории, Шапур I вступил на престол в
241 году, а правление Шапур II завершилось в 380 году, что составляет 140
(согласно писанию Масхафа Раш — 150) лет. У истоков династии стоит жрец — маг
храма богини Анахит (хватав Анахит),
Сасан, принадлежавший к царскому роду Парса. Сын его Папак добился положения
правителя Истахра и носил титул царя. Внук Сасана, сын Папака Арташир I, имея
поддержку жреческих кругов и части родовой знати, основал вторую империю Ирана
— империю Сасанидов. Все последующие правители, вплоть до Ездигерда III,
составляют единое генеалогическое древо, то есть
принадлежали одному роду, одной этнической группе, поэтому автор
утверждает: «Из их рода происходят наши
вельможи до сегодняшнего дня»

Арташир наставлял своего сына Шапура I: «Знай, что
вера и царствование — братья и не могут существовать друг без друга. Вера — это
основа царства, и царство защищает веру»[134].
Шапур II назвал одну из своих дочерей Зурвандухт — буквально «дочь Зервана», и
это — свидетельство его приверженности зерванизму.

Геродот в своей «Истории» указывает, что маги являлись
одной из племенных групп протокурдов — мидийцев.

О принадлежности династии Сасанидов к курдам
утверждают Л. М. Бруки[135]
и учёный-историк С. Галлямов: «Курдская этническая принадлежность царей
Сасанидов объясняет сохранение за курдским конфессионально-теократическим родом
Барзан должности верховных жрецов-мобадов на всём протяжении правления этой
династии в Иране»[136].

О существовании курдских племён во времена Сасанидов
отмечает и Лев Гумилёв в своих анналах:

·       
«Сасанидская
держава представляла собой обширную империю, населённую разными народами,
находившимися на неодинаковом уровне социального и экономического развитии…»

·       
«Кочевое и
полукочевое население обитало во всех областях Ирана. Называли их в ту пору, да
и позже, курдами…»

·       
«По-видимому,
кочевники при Сасанидах, как и во времена парфян, оставались полунезависимыми
от центральной власти и сохраняли свою самобытную религиозную традицию».

Признавая существование курдской народности, следует
отметить, что исповедуемая ими религия не являлась локально-национальной и
имела распространение в других государственных образованиях, где маги
культивировали своё учение. Это отражено в гл. XXVII:

«Был один наш
царь в Вавилоне по имени Бохтнасар. И в Иране имели мы царя по имени Ахашверош.
И в Константинополе имели мы одного царя по имени Акрикалус (Акринкалус,
Акранкалус?)».

Бохтнасар[137] — курдская форма аккадского имени Набу-кудурри-уцур,
буквально «Набу первенца храни» — латинского Навуходоносора II, царя
Нововавилонского царства.

Как было уже отмечено, брак Навуходоносора с Аметидой
укрепил союз Мидии и Вавилонии, однако его никак нельзя отнести к браку по
расчёту: в своей супруге Бохтнасар души не чаял. Именно для Амитиды было
сотворено одно из семи чудес света, известное как висячие сады Семирамиды.

К своему супругу Амитида прибыла в сопровождении
большой свиты соплеменников и обслуги, в числе которых находились и придворные
маги. Их монотеистическая религия нашла симпатии у царя, а познания в
астрологии покорили своей новизной и точными расчётами движения планет. При
нём, помимо египтян, при халдейском дворе были включены также и мидийцы, что
способствовало взаимообогащению двух религиозных культур. Ван дер Варден в
своём классическом труде отмечает: «В царствование Навуходоносора II мы
встречаем новый вид наблюдательных текстов[138],
содержащий наблюдения движения планеты Венера. От года 567 до н. э. (год
37 эры Навуходоносора) мы имеем астрономический дневник, содержащий лунные и
планетные наблюдения»[139].

Хочу обратить ваше внимание ещё на один немаловажный
факт: к юго-западу от Вавилона на правом берегу Евфрата в городе Борсиппа
располагался величественный храм, посвящённый богу письменности Набу, сыну
верховного бога Мардука. До наших дней храм дошёл под названием Эзиды, хотя
божества под таким именем в Вавилонском пантеоне нет. Не исключено, что, с
великого дозволения Навуходоносора, храм был предоставлен в распоряжение магов,
где они вели астральные наблюдения и подспудно отправляли культ своим божествам
язатам, откуда и пошло название храма. И поэтому у мидийских магов были все
основания причислить Бохтнасара — Навуходоносора — к своим покровителям и
приверженцам.

Ахашверош[140] упоминается в Библии: «А в царствование Ахашвероша, в
начале царствования его, написали обвинение на жителей Иудеи и Иерусалима» (I
книга Ездры, гл. 4).

Юлий Фюрст (1805-1873), известный немецкий
ориенталист, даёт пояснение слову Ахашверош — царь, князь, глава. Другой
немецкий учёный, Вильям Гезений (1796-1842 гг.), считает, что «ахашверош»
означает «лев-царь».

В Библии под этим именем упоминаются следующие цари[141]:

а)     
Астиаг, царь
Мидийский, сын Циаксара, отец Дария Мидянина, дед Кира (Дан. 9:1);

б)     
Камбиз, сын и
преемник Кира, царя Персидского (Езд. 4:6);

в)     
сын и преемник
Дария Истаспова, Ксеркс, царь Персидский (Есф. 1:1).

Поскольку в главе говорится об иранском царе, значит,
речь о Камбизе или о Ксерксе. Камбиз II — латинская форма древнеперсидского
имени царя Камбуджия, — старшего сына Кира Великого, который во время похода на
Египет оставил наместником мага Гуамата, что свидетельствует о его безграничном
доверии мидийским магам.

Ксеркс I — латинская форма имени от древнеперсидского
Хшаярша «Царь героев», на арамейском — Ахашверош (лев-царь). Персидский царь,
правил в 486-465 годах до н. э., из династии Ахеменидов. В «Истории»[142]
находим, что Ксеркс I прибегнул к помощи магов в критический момент своей
экспедиции против Греции, из чего можно заключить, что Ксеркс находился в
мирных отношениях с магами. При нём маги более не подвергались преследованию и
характеризовались как почтенные люди. Геродот сообщает (I, 132), что при каждом
жертвоприношении должен был присутствовать маг, исполнявший песнопение о
рождении богов. Это означает, что маги приобрели официальный статус в рамках
персидского культа. Соответственно, они стремились доказать, что являются и
всегда были хорошими зороастрийцами[143].

Учитывая относительно непродолжительное время
правления Камбиза II и последовавшее затем избиение и травлю магов при Дарии I,
с одной стороны, и двадцатилетнее правление Ксеркса I, на которое приходится
потепление в отношении к магам — с другой, образ Ксеркса представляется более
предпочтительным.

«В
Константинополе имели мы одного царя по имени Акрикалус (Акринкалус, Акранкалус?)»,
— кто может стоять за этим латинским
именем?

Константинополь известен с 330 г. Основой для
будущего города послужил древний греческий город Византий, расположенный на европейском
побережье Босфора. Старый город был расширен и окружён неприступными
крепостными стенами. В нём возводятся ипподром и множество храмов, как
христианских, так и языческих. Строительство града началось в 324 году, а
спустя 6 лет 11 мая 330 года Константин[144]
официально перенёс столицу Римской империи в Византий и нарёк его Новым Римом.
Однако это название вскоре было забыто, и уже при жизни императора город стали
называть Константинополем.

Феодосий Великий (379-395) с 394 года стал править
всей Римской империей единолично. Выбрал и утвердил законом никейскую формулу
христианства в качестве единой государственной религии империи. Преследовал
(без жестоких репрессий) другие религиозные течения в христианстве (ереси),
запретил языческие культы и окончательно отделил Рим от Византии.

Согласно этим сведениям, время правления Акрикалуса приходится на период от
Флавия Константина I до Феодосия Великого. Этот период охватывает две
династийные линии — тринадцать правителей.

1.       Династия
Константина (2-я Флавиев):

·       
Констанций I Хлор
(305-306)

·       
Константин I
Великий (306-337)

·       
Константин II
(337-340)

·       
Констанций II
(337-361)

·       
Констант I
(337-350)

·       
Флавий Юлиан II
(Юлиан Отступник) (361-363)

·       
Прокопий
(365-366)

2.      Вне
династии:

·       
Иовиан (363-364)

3.      Династия
Валентиниана-Феодосия:

·       
Валентиниан I
(364-375)

·       
Валент II
(364-378)

·       
Грациан (367-383)

·       
Валентиниан II
(375-392)

·       
Феодосий I
Великий (379-395)

При изучении их деятельности наиболее приемлемым
представляется Флавий Грациан (359-383 гг.), лат. Flavius Gratianus —
Флавиус Грацианус, имя, которое в Масхафа Раш передано в форме Акрикалус, и вот почему: по словам Зосимы[145]
и Аврелия Виктора[146],
римские солдаты в Галлии винили Грациануса в усилении варварского элемента в
армии: «Он пренебрегал военным делом и предпочитал старому римскому войску
небольшие отряды аланов, которых привлекал на свою службу за очень большие
деньги, и настолько увлекался общением с варварами и чуть ли не дружбой с ними,
что иногда даже выступал [в народе] в варварском одеянии, чем вызвал к себе ненависть
среди солдат».

В XXIII главе Масхафа Раш сказано: «И негодуем на четырёх царей».

Чтобы определить, кого подразумевал автор, необходимо
знать точное время составления писания. На сегодняшний день наука не
располагает такими данными. Среди учёных период составления писания варьируется
от XIII до XVIII вв. А ведь только после реформ шейха Ади езидская община
подвергалась гонениям 72 раза. С уверенностью, опираясь строго на букву писания,
можем констатировать, что сей список возглавляет Дарий I (Гистаспа), который в
521 году до н. э. учинил кровавую расправу над мидийскими магами.

Как вы могли заметить, многие имена, даже в формате
данного текста, приведены на разных языках: авестийском, аккадском, древнегреческом
языках, на латыни, пехлеви, курманджи, и по-разному произносятся. Отметим
также, что транскрипция древних языков русскими буквами довольно сложна,
связана с различным звучанием некоторых букв русского и, к примеру, авестийского
языка. Ввиду повреждений, нанесённых временем, с учётом пропасти времён, отделяющих
их от нас, неизбежно возникают какие-то пределы для ясного понимания первозданного
слова. Поэтому не стоит удивляться, если написание этих имён в других
источниках будет несколько отличаться от приведённых здесь.

На основании проведённого исследования отмеченных глав
езидского священного писания Масхафа Раш, мы пришли к выводу, что это хроники
временных лет последователей религиозного учения зерванизма, которое, пережив
историю трёх эпох курдского народа, дошло до нашего времени под названием
езидизм.

Отметая необоснованные, явно тенденциозные и
враждебные рецензии о езидизме образца: «…даже те элементы в езидизме,
которые предположительно можно было бы идентифицировать как древнеиранские (что
также не всегда однозначно), могли проникнуть туда опосредованно, через любой
из множества элементов, составлявших мозаику религиозного ландшафта Северной
Месопотамии. Если в езидизме и обнаруживаются так называемые архаические культовые
элементы, то они вполне могут быть также проявлениями универсальных религиозных
клише, прослеживаемых в Передней Азии, в том числе и в иранском мире, а отнюдь
не результатом непосредственной древнеиранской (зороастрийской)
преемственности»[147],
— проведём сравнительный анализ зерванизма и езидизма, не претендуя на полноту
исследования вопроса.

Строго на основании сообщений античных авторов об
истоках культа Зервана и сопоставления некоторых совпадений в отправлении
культа мы полагаем, что имеет место высокая вероятность зерванистских влияний
на формирование езидского культа, и вот почему:

1.   
Зерванизм пришёл
из Мидии. Первое литературное свидетельство о зерванизме — это свидетельство
Евдема[148],
который говорит, что маги поклонялись богу, называемому Пространством или
Временем, отцу близнецов Добра и Зла, или Света и Тьмы. Следовательно, в эпоху
Евдема маги были зерванистами. Зерван упоминается в числе прочих богов и в
текстах Авесты (Ясна, 72:10, Видевдат, 19:13). Луристанская пластина снимает
все сомнения о том, что зерванизм существовал не только во время Дария, но, как
минимум, за два столетия до него. М. Уэст и Б. ван дер Варден полагают, что
зерванизм в VII в. до н. э. уже имел тот же вид, что и при Сасанидах.
Маги, составляющие жреческое сословие, также пришли из Мидии, как сообщает нам
Геродот.

Езидизм — этническая религия курдов, чьё происхождение
замешано на мидийском субстрате.

2.   
П. Глоба пишет о
магах: «Судя по всему, это было достаточно замкнутое сообщество людей,
наследственность и родственные связи которых упирались в доахеменидские
времена, во времена индийских родов, во многом уничтоженных, ограниченных во
влиянии. Поэтому они сохраняли свою внутреннюю кастовость и, по-видимому, дожили
до времён Сасанидов, пытаясь вернуть обратно своё влияние». Жорж Дюмезиль
утверждал, как было отмечено выше, о наличии в первобытном индоевропейском
обществе класса жрецов.

Езиды — кастово-теократическая община, где кастовые
браки до сих пор строго эндогамны.

3.   
Зерванизм и
езидизм — сакральные учения, и страницы святых писаний открываются не всякому и
не всегда, так как драгоценные крупицы сокровенной сути ускользают от поверхностного
взгляда тех, кто не углублён в традицию.

4.   
Зерван — Абсолют,
исток, дающий начало творения, но творец, который не произвёл творения. Он лишь
основа, мысль, дающая импульс, подобный взрыву, из которого произошла
Вселенная. Он — идея, от начала мира до его конца. Поэтому Зерван является одновременно
руководителем всех временных циклов, осуществляет контроль над всем от начала и
до конца мироздания и проявляется в виде времени. В него входит наша Вселенная,
созданная Ахура-Маздой, и бесконечное количество других миров.

В езидизме бог — Ходе-творец — представлен как
всемогущее существо, наделённое сверхъестественной силой, однако он устранился
от мирских дел и забот, является только сотворителем космоса (мироздания), но
не его защитником и покровителем. Согласно езидскому вероучению, бог сотворил
космос с помощью Тавусии Малака. Как творец, Тавусии Малак наделяется
приверженцами религии столь большой силой и властью над мирскими делами и
судьбами людей, что его возводят до уровня бога, иногда — как его помощника, а
иногда — как близкого богу ангела[149].
По мнению А. А. Семёнова, концепция бога у езидов в
некоторой степени похожа на идею Платона об Абсолюте.

5.   
В обеих религиях
тотемной птицей считается петух, чьё мясо не рекомендуется потреблять
священнослужителям. В бейте «Cindîyo r’abe
sibeye» петух представлен как авестийский символ принадлежности к религии —
Суруш.

6.   
К культовым
предметом обоих религий относится свастика («чарха») — сокровенный и многозначный древнеарийский
символ; одно из его значений — направление эволюции. Существуют правая, левая и
двойная свастика, которые соответствуют эволюции мира в целом (в едином
потоке), эволюции личности (её самореализации и выделению из потока) и
равновесию, гармонии этих эволюционных потоков (двойная свастика). 

7.   
Крайне предвзято
отношение к письменности в обоих учениях, поскольку считалось, что письменность
придумал Злой дух, Ахриман. Вся сохранившаяся литература о зерванистах и езидах
— это литература их противников, относящихся к ним с предубеждением. Поэтому мнение
о них, по меньшей мере, может быть только односторонним, надо признать хотя бы
это.

8.   
В 30-й главе Ясны
Заратуштра говорит о двух изначальных духах-близнецах, Спента-Майнью (Святой
Дух) и Ангро-Майнью (Злой Дух), но начало, исток, который породил того и
другого — это Зерван.

Езиды верят в единого и единственного бога. Добро и
Зло исходят от него.

Эти совпадения не случайны, как представляется на
первый взгляд. Нами уже было отмечено, что история развития иранских языков условно
делится на три периода. В процесс своего развития лексика претерпела
значительные изменения, которые прослеживаются во всех слоях языковой
структуры.

Идентифицируя эти два религиозных представления,
находим, что, помимо основных исторических аналогий и мифологических циклов,
существует огромное число существенных лингвистических соответствий, которые
дают возможность провести параллель, например, преемственности езидских
элементов, поскольку они являются следом общей индоевропейской культурной
общности:

1.   
В пехлевийский
период авестийский Зерван получает новое содержание: Как Бесконечность, он — Заман — непостижим, а как Конечное Время
— он Бахт (Bakht) — Судьба, от
которой нельзя отклониться; закон, который нельзя изменить. Эти две ипостаси
Зервана присутствуют и в езидизме. Езиды говорят: «Bext u Zeman bin destê Xwedêiya» — Бахт и Заман во власти Ходе.

2.   
Авестийский
Спента-Майнью последовательно перевоплощается в Ахура-Мазду при Ахеменидах, а
позднее в Ормузда при Сасанидах. Соответственно, Ангро-Майнью — пехлевийский
Ахриман.

3.   
Сасанидский
период отмечен не только кодификацией Зороастрова учения, но и его реформами с
целью унификации религии. Согласно пехлевийским мифам «О
вооружении» и «Об одеяниях», Зерван, породив
близнецов Ормузда и Ахримана, приведя в движение их творения, дарует
обоим некоторое «орудие» для
борьбы двух Духов друг с другом. Ормузду он вручает «форму» огня, который ложится в основу благого творения и является защитным и очистительным
началом, а Ахриману — «форму», «орудие» или «одеяние» тьмы.

4.   
Ормузд
преисполнен света, благодати, чистоты и благородства. Он поддерживает созидание,
рождение, правильные и приятные на вид создания, излучает из себя правду,
истину, зовущуюся Арта. Парфяне отождествляли его с Михр-яздом — богом Солнца.
С благословения Зерван-Акарана, безграничного времени, Ормузд создал из своего собственного света главных
богов-мироустроителей — Амеша-Спента[150].
В езидизме им соответствуют «хавт мере диване»; так, в XXXII главе Масхафа Раш
сказано: «Затем из своей сущности и света сотворил шесть божеств (богов). И
сотворение их было подобно зажиганию одного светильника от другого». В гл.
XXXIII Первый Бог сказал Второму: «Я создал Небо. Вознесись на Небо и сотвори
что-нибудь». [Он] вознёсся и превратился в Солнце. И сказал [он] другому
[Третьему], и [тот] вознёсся и стал Луной. Четвёртый сотворил Небосвод. Пятый
создал Утренние Звёзды. Шестой сотворил Пространство (Атмосферу)».

Ахриман состоит из тьмы, зависти, смерти и нечистот,
извергает ложь и беспорядок, называемые Друдж.

5.   
Когда Ормузд творит, Ахриман обязательно вносит в его творения
определённые недостатки; и наоборот, когда Ахриман занимается творчеством, Ормузд придаёт его трудам некоторые положительные качества.

6.   
Начиная с
правления Дария I, зороастрийское жречество ведёт планомерную борьбу с религией
магов. При Шапура I под началом первосвященника Кирдэра борьба с иноверцами
ужесточается, о чём свидетельствует его надпись в Сармешхеде: «Страшный удар и
вред были нанесены Ахриману и дэвам, а лжеучение Ахримана и дэвов исчезло из
страны, и в него больше не верили. Стараниями Кирдэра и иудеи, и буддисты, и
брахманы, и арамеи-христиане, а также говорящие по-гречески и манихеи,
подверглись гонениям».

Конечно же, дух зеравнизма не был истреблён, но магам
и их последователям в таких условиях пришлось уйти в подполье и конспирироваться.
Эта традиция сохраняется и сегодня. Езиды не посвящают иноверцев в свою веру и
не совершают ритуалы прилюдно. В таких жёстких условиях учение приняло
эзотерический характер, в связи с чем имена Зерван, Спента-Майнью и
Ангро-Майнью заменяются на ипостаси, «форму», «одеяние», «оружие»:

·       
Зерван = Творец =
Ходе (xwe — сам, da — дал, сотворил)

·       
Спента-Майнью =
Огонь, Всепроникающий Свет = Солнце = Тав (Tev)

·       
Ангро-Майнью =
Тьма = Сии (Sîî)

7.   
Езидов следует
относить к фаталистическому направлению зерванизма. Поскольку езиды считают,
что Добро и Зло исходит от единого творца, то относятся к Тав (Спента-Майнью) и
Сии (Ангро-Майнью) с равным почитанием, вследствие чего в учении произошла
контаминация (слияние) образов Тав и Сии и создание нового, единого образа —
Тавусии (Tev u Sîî). Но это отнюдь не
поклонение силам Зла, ведь Добро и Зло по-разному проявляются во времени. Зло
по самой своей природе несовершенно и лишено творческого начала, поэтому оно
может проявляться только в форме Карана, только в конечном времени, только в
чётких, жёстко заданных временных циклах и в строго определённых
пространственных координатах. Единственное, в чём Зло не ограничено, это в
способности приспосабливаться, мимикрировать и маскироваться.

8.   
Вследствие
осквернения нашего мира с появления в нём Зла, он был замкнут в кольцо, и мы
должны вращаться в колесе Фалак (Шаншар,
Сансар) до полного очищения, и именно поэтому мы должны вырваться из объятий,
из петли Сии (Ангро-Майнью), чтобы выйти во время Зерван-Акарана — время, в
котором Зла нет и быть не может. Сохраняя традиции предков и сегодня,
представители езидского духовенства на священном поясе кушти носят кадим[151]
— колесо, символ перевоплощений, реинкарнаций живых существ. Жизнь человека на
земле — это подготовка, краткая остановка на пути к Ахирата — вечности у
Творца.

9.   
В
монотеистической религиозной системе действующие в мире духи не живут сами по
себе и для себя, они ответственны перед богом как его «служебные духи», от него
и для него получают своё бытие, достоинство, место в мире, обязаны ему воинской
верностью и воинской дисциплиной. Провозглашённая монотеизмом пропасть между
внеприродным, трансцендентным богом и его миром, между «творцом» и «творением»
потребовала для раскрытия миру сокровенной «божьей воли и славы» ангелов-малаков
как «вестников» бога. Вот поэтому в езидизме Тавусии всегда сопровождается
эпитетом Малак — Тавусии Малак, архангел Света и Тьмы, преданный служитель Бога.

И теперь, когда, надеюсь, доказано, что езиды —
хранители древнеарийского религиозного учения о едином Боге-Абсолюте,
последователи первой монотеистической религии мира, не пора ли снять с общины
позорящее их достоинство, ничем не обоснованное обвинение в поклонении Злу?

Глава 8. Арабский халифат

 

§1. Заветы пророка Мухаммеда

 

озникновению государственности
у арабов в VII в. способствовала религиозная окраска этого процесса,
которая предзнаменовала становление новой мировой религии — ислама.

Политическое движение за
объединение племён под лозунгом отказа от язычества, многобожия, объективно
отражавшее тенденции зарождения нового строя и нового бога, происходившие под
сильным влиянием иудаизма и христианства, связаны, прежде всего, с именем
Мухаммеда.

Мухаммед (около
570-632 гг.), разбогатевший вследствие удачного брака пастух, сирота из
Мекки, на которого «снизошли откровения», записанные затем в Коране,
провозгласил необходимость установления культа единого бога — Аллаха — и нового
общественного порядка, исключавшего племенную рознь.

Призывы раннего ислама
к социальной справедливости, ограничению ростовщичества, установлению милостыни
беднякам, освобождению рабов, честности в торговле вызвали недовольство
племенной купеческой знати, что вынудило Мухаммеда бежать с группой ближайших
сподвижников в 622 году из Мекки в Ясриб (позднее название — Медина, Мадинат
ан-Наби — «город Пророка»). Здесь ему удалось заручиться поддержкой различных
социальных групп, включая кочевников-бедуинов[152].

В Медине была
возведена первая мечеть, определён порядок мусульманского богослужения.
Мухаммед утверждал, что исламское учение не противоречит двум уже ранее
распространённым монотеистическим религиям — иудаизму и христианству, но только
подтверждает, уточняет их. Однако уже в то время стало ясно, что ислам содержит
и нечто новое. Достаточно отчётливо проявилась его жёсткость, а порой и
фанатичная нетерпимость в некоторых вопросах, особенно в вопросах власти и права
на власть. Главой арабов должен был стать пророк — «посланник Аллаха на земле».
Согласно доктрине ислама, власть религиозная неотделима от светской и является
основой последней, в связи с чем ислам требовал одинаково безусловного повиновения
богу, пророку и «тем, кто имеет власть».

В течение десяти лет, в 20-30-х гг. VII века,
была завершена организационная перестройка мусульманской общины в Медине в
государственное образование. Сам Мухаммед был в нём духовным, военным
предводителем и судьёй. С помощью новой религии и военных отрядов общины
началась борьба с противниками новой социально-политической структуры.

После завоевания Мекки Мухаммед не принял царского
титула Малик в подражание царям Йемена, Гассанидам в Иордании, Лахмидам к
западу от реки Евфрат или Киндитам в Неджде. Жизнь его оставалась простой.

В марте 632 года Мухаммед совершил хадж в Мекку в
сопровождении четырнадцати тысяч паломников. В своей проповеди он подчеркнул,
что пророческая миссия, возложенная на него Аллахом, закончена. Напомнил
собравшимся: «…жизнь и собственность мусульман неприкосновенны,
ростовщичество запрещается, доисламские счёты кровной мести отменяются, все мусульмане
— братья друг другу и должны заботиться о взаимном благе». Постановил: «В году
должно быть только 12 месяцев по 29 и 30 дней, вставные дни — грех. В исламе
два главных праздника — 1 шавваля и 10 зульхиджа. Они являются днями Отдыха. В
святых местах недопустимо поклонение идолам». Мухаммед сказал: «Я оставляю вам
две вещи, пока вы будете придерживаться их, вы никогда не собьётесь с пути, это
книга Аллаха и моя сунна[153]».

 

Утверждая,
что Мухаммед был последним пророком, ислам социологически отразил осознание
людьми того факта, что эпоха возникновения новых теократических систем подошла
к концу, божественное откровение передавалось разным народам через
пророков-посланников. Свитки (сукуф) Священного Писания (аль-китаб) получили от
бога Моисей, Давид, Иисус и Мухаммед. Моисей получил Тору (Таурат), Давид —
Псалмы (Забур), Иисус — Евангелие (Инджиль). Кроме того, десять свитков Писания
было дано Адаму, пятьдесят — Сифу, тридцать — Идрису и десять — Аврааму, так
что всех книг Писания сто четыре. От Корана все эти книги отличаются только по
форме изложения, структуре и языку, но их содержание идентично Корану.

Со
смертью Мухаммеда, «Печати пророков» (Хатим
аль-анбия), завершился пророческий цикл (даират ан-нубувва), но бог не оставил свой народ на божественном
пути без наставника. Для большинства поводырём служил данный в откровении Закон
(шар’), единый для всех
мусульман, а улемы были
наследниками пророков в качестве хранителей и толкователей Закона.

 

За религиозной реформой Мухаммеда последовали реформы
социального и юридического характера. Именно поэтому мусульманская традиция
является фундаментом для гражданского права, определяет взаимоотношения между
супругами, родителями и детьми, господами и рабами, мусульманами и
немусульманами. Ростовщичество подверглось запрету, были установлены законы о
минимальном пропитании. Положение женщин существенно улучшается: отныне они
имеют право на половину наследства, полученного мужчиной. В силу установлений
Корана мусульманину разрешается иметь несколько жён одновременно (не более
четырёх), если он в состоянии обеспечить им достойное существование, но
рекомендуется брать лишь одну.

 

§2. Золотой век Халифата

 

ледующие
тридцать лет, 632-661 гг., охватывают период правления первых четырёх халифов,
называемых «хулафа ар-рашидун» (праведные халифы).

Праведные
халифы являлись ближайшими сподвижниками Мухаммеда и, согласно ортодоксальной
исламской традиции, их правление полностью соответствовало наследию Мухаммеда,
поскольку они были последовательными проповедниками всех доктрин ислама. Такого
идеального соответствия земной власти божественному порядку не было отмечено в
более поздней истории ислама.

Это время обширных арабских завоеваний, когда военные
успехи, являющиеся результатом объявленной Мухаммедом священной войны (газават[154]),
достигли особенно заметных результатов. Ислам узаконил священную войну против
кафиров[155]
(неверных) — джихад[156].

«Неверными» признавались отступники (букв.
«неблагодарные») и язычники. В это время как война, так и мир зависели от
божественных предписаний, то есть согласовывались с Кораном и сунной. Начиная
войну с «неверными», халиф или наместник халифа должен был сначала предложить
им принять ислам; такое предложение делалось лишь однажды и никогда больше не
повторялось.

После объявления войны «неверным» предоставлялись три
возможности:

·       
принять ислам (и
многие соглашались, так как ислам утверждает: мусульманин не может быть рабом,
и все его дети рождаются свободными и равноправными, независимо от статуса их
матерей — законных жён мусульманина или его наложниц);

·       
не принимать ислам,
но перейти в подданство мусульманского государства, то есть принять статус
зиммиев[157];

·       
или воевать до
победного конца.

Во время джихада в «области войны» запрещалось убивать
стариков, женщин, детей и монахов-отшельников. Мужчин, захваченных с оружием в
руках, следовало истреблять либо брать в плен. Женщин и детей можно было брать
в плен и требовать за них выкуп: они — часть военной добычи. Военной добычей
считалось всякое захваченное во время джихада движимое имущество, но не земля,
которая переходила во владение мусульманской общины — уммы.

Отношения с мирными жителями закреплялись в договорах,
гарантировавших безопасность подданных мусульманского государства[158].

 

С точки
зрения ислама, весь мир разделяется на «область ислама» (дар аль-ислам), иначе
«область веры» (дар ад-дин), и «область войны» (дар аль-харб). Дар аль-ислам —
это всякая страна, находящаяся под властью мусульман и управляемая по законам
шариата.

Первоначально
дар аль-ислам совпадал с границами Халифата, а позже так стали именовать все мусульманские
государства. Дар аль-харб — это всё страны, населённые немусульманами или хотя
бы и мусульманами, но находящимися под властью немусульман. Некоторые школы
законоведов признают ещё третью категорию земель — «область мира» (дар
ас-сульх) — немусульманские страны, управляемые немусульманскими правителями,
данниками Халифата. Со странами, находящимися в «области войны», мусульмане
могут заключать перемирие сроком на десять лет, которое разрешено продлевать
путём возобновления договора.

 

Арабы не считали себя завоевателями-захватчиками и
свои победы воспринимали как естественное торжество истинной веры. Это ясно
видно на примере стран, жители которых, согласно Корану, считались «людьми
Писания» или приравнивались к таковым: иудеи, христиане, сабии[159]
и зороастрийцы.

Положение иудеев и христиан было чётко определено, ибо
их принадлежность к «людям Писания» сомнений не вызывала. Евреи в исламских
владениях жили более свободно и благополучно, чем в христианских странах. Таким
же образом восточные христиане — несториане[160],
яковиты[161] и
другие христианские течения — в исламских владениях жили более спокойно, чем в
Римской Империи. Однако следует отметить: хотя по отношению к иудеям и
христианам мусульманское право допускало веротерпимость, но к управлению
мусульманским государством и к военной службе они не допускались. Им
предписывали носить одежду, имеющую отличительные знаки (зуннар[162]).

Сабии занимали промежуточное положение между верующими
и язычниками и также приравнивались к «людям Писания», так как их верования были
связаны с именем Яхья ибн Закария (Иоанна Крестителя) и они действительно имели
своё религиозное Писание.

Что касается зороастрийцев, то относительно них
существовали определённые сомнения. Однако, согласно хадисам, и к ним
относились как к «людям Писания». В пределах исламских владений, они,
выплачивали джизью[163],
которая была в несколько раз меньше подушных налогов, ранее выплачиваемых
сасанидским правителям, и жили абсолютно свободно.

Ислам
потеснил в Иране государственную религию зороастризм. Язычник или иноверец —
иудей, христианин, зороастриец — при переходе в ислам считался арабом, а так
как у арабов была племенная организация, то будущий мусульманин должен был
сначала найти себе племя, согласное его «усыновить». На первых порах, пока
такой примкнувший к племени (мавали) ещё не был связан с ним узами кровного
родства, он не мог претендовать на равные со всеми права. В дальнейшем права
мавали ничем не отличались от прав мусульман-арабов.

 

За короткий исторический период сформировалась
могущественная империя — Арабский халифат, феодально-теократическое
государство, где высшая власть халифа представляла собой неразрывное
триединство власти духовной (имамат), светской (эмират) и судебной на основании
Корана и преданий о Мухаммеде.

Глава исламского государства — халиф — являлся
гарантом веры, справедливого суда и защиты населения страны от внешнего и
внутреннего врага. Он назначал верховных судей, руководил «войной на пути
Аллаха», контролировал правильность налоговых сборов и расходования средств из
казны, управляя специально созданным для этого административным аппаратом.

С этого момента и берёт своё начало мусульманская
историография как особая отрасль знаний в системе средневековой арабской
культуры.

Первый халиф Абу Бакр родился в 573 году в Мекке. Он был
богатым купцом, пользовался авторитетом справедливого судьи, и поэтому к нему
часто обращались за советом. Абу Бакр собирал и записывал откровения Мухаммеда.
Человек мягкого нрава, он, тем не менее, обладал твёрдыми нравственными
принципами. Когда Мухаммед умер, первыми словами Абу Бакра, вышедшего к
собравшимся в мечети, были: «Кто желает поклоняться Мухаммеду, да знает, что
Мухаммед мёртв. Поклоняйтесь Аллаху: Аллах жив и не умрёт вовеки!» В историю
мусульманства первый халиф вошёл как Абу Бакр ас-Сиддик Акбар — «Великий
Правдивец», покоритель Сирии. Абу Бакр умер в 634 году в Медине и был похоронен
рядом с Мухаммедом.

Умар I ибн аль-Хаттаб (ок 591 или 581 — 644 гг.)
— второй халиф с 634 г.,
правил более десяти лет. Развил и укрепил систему власти, основы которой были
заложены Мухаммедом и поддержаны Абу Бакром. Управление осуществлялось из
Медины, являвшейся духовным и административным центром. Ему удалось подчинить
своей власти все племена Аравийского полуострова, одержать значительные победы
над византийцами и Сасанидами, завоевать много территорий в Африке и Азии. Уже
будучи халифом, он принял титул эмира (военачальника) правоверных. Подчинил
своему ведению суд. Убит в 644 году рабом-персом.

 

В период
правления халифа Умара была принята единая для всех мусульман точка отсчёта
исторического времени от хиджры Мухаммеда.

 

При халифе Умаре окончательно сложилась
государственная система сбора налогов и контроль над расходованием средств, для
чего был произведён обмер земель Халифата.

Стали чётко различаться территории, полученные
мусульманами мирным путём — сулхан, —
и завоёванные силой оружия — анватан.
Жители первых сохраняли своё имущество и вносили коллективную подать, которая
не могла быть произвольно увеличена. Население вторых теряло права на собственность,
но оставалось на своих землях в обмен на уплату налога, назначенного
правителем. Крестьян на завоёванных землях не рассматривали как военную добычу.
В плен брали тех, кто сопротивлялся с оружием в руках, или тех, кто
присоединялся к армии врага. Земля поступала в собственность уммы, а крестьяне
оставались на ней наследственными арендаторами. Рабской зависимости не было —
крестьяне являлись собственниками своего имущества и урожая.

Налог «мал Аллах»
— пятая часть военного трофея, предназначался в пользу халифа. Далее следовал
налог садакат, или закят; он взимался в размере 2,5% (1/40
часть) от стоимости неиспользуемого имущества, в том числе дохода
налогоплательщика, в случае, если он превосходил нисаб — уровень зажиточности. Как было отмечено выше, иноверцы
дополнительно платили налог джизью.

 

Усман ибн Аффран из рода Омейядов — третий праведный
халиф с 644 по 656 г.,
зять и один из ранних последователей Мухаммеда. После смерти своей жены взял в
жёны её сестру, за что получил прозвище «дважды зять посланника Аллаха».

Своё назначение на должность халифа Усман расценивал
как волю Всевышнего, избравшего род Омейи управлять Халифатом. Поэтому Усман не
видел ничего плохого в назначениях родственников на все ключевые посты в
государстве, независимо от их деловых и нравственных качеств. Мусульмане, по
его мысли, должны беспрекословно подчиняться, если они по-настоящему преданы
воле Аллаха. Эту идею Усман сумел внушить своим родичам — отсюда и
непоколебимая уверенность Муавии в том, что именно он, старший в роде Омейядов,
должен стать халифом после Усмана. Так проявлялось ещё неизжитое языческое
подсознание, которое «помнило», что сеиды[164]
должны происходить из одного рода. Усман значительно расширил территорию
Халифата. По его поручению составлена официальная редакция Корана. Покровительствовал
мекканской омейядской знати. Убит в 656 г. в Медине в своём доме во время начавшегося
против него восстания.

Али ибн Абу Талиб —
четвёртый праведный халиф (ок. 600-661 гг.), двоюродный брат и зять
пророка Мухаммеда, провозглашённый халифом после гибели Усмана в 656 г. В 661 г. Али,
выходивший из мечети г. Куфы после пятничной молитвы, был ранен
отравленным мечом от рук хариджита. Через три дня Али умер. Перед смертью он
завещал: тело привязать к верблюду, выпустить его в пустыню и там, где верблюд
опустится на колени, похоронить его. Пройдя 20 км. верблюд
остановился. Али похоронили, насыпали над могилой большой холм, где позже
возник город Эн-Наджаф, в переводе означающий «бугор, холм» — центр шиитов
всего мира. Шииты объявили Али первым имамом, а исмаилиты из Сирии и адепты
али-илахи почитают его как божество.

Так, через 30 лет
после смерти пророка умма оказалась разделённой на три части:

·       
большинство
правоверных мусульман — сунниты, то есть приверженцы сунны («обычая»,
«традиции»), подчиняющиеся правящему халифу;

·       
затем шииты,
верные потомкам первого «истинного» халифа, Али;

·       
и хариджиты
(раскольники), считавшие, что только Община обладает правом избрать своего
главу, а в случае, если он повинен в тяжких грехах, низложить его,

и в таком состоянии
мусульманская община остаётся и по сегодняшний день.

После гибели Али его
сторонники присягнули на верность старшему сыну Хасану. Но Хасан ибн Али
понимал, что расклад сил в государстве складывается в пользу наместника Сирии
Муавии ибн Абу Суфьяна (из династии Омейядов), который объявил себя мстителем
за халифа Усмана. Хасан вступил с Муавией в переговоры о передаче власти и,
когда Муавия приехал в Куфу, 25 раби авваля 41 г. х. / 661 г. за денежное
вознаграждение отказался от своих прав и передал все свои полномочия новому
халифу, а сам вместе со своим братом аль-Хусайном уехал в Медину.

Этим событием завершился период правления Праведных
халифов.

 

*

 

ароды
завоёванных стран в основном не оказывали сопротивление исламу — они не
чувствовали угрозы своему существованию и благополучию, а выгоды такого решения
были очевидны. Если же они отказывались платить налог или нападали на мусульман
с оружием в руках, то с ними вели войну, как с прочими «неверными», язычниками.

Военные походы арабов в середине VII-VIII веках
завершились покорением стран Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки и
Юго-Западной Европы. По всемирно-историческому значению их последствия
сопоставимы с походами Александра Македонского и великим переселением народов в
Европе.

 

Первые халифы
владели миллионами квадратных миль земли, неисчислимыми богатствами и могли
оказывать политическое давление на весь средневековый мир. В их руках оказались
центры, занимавшиеся изучением наследия древних, и частично — традиционные
мистические школы. В Африке к этим школам относились общества Египта, включая и
Александрию; западнее был Карфаген, где святой Августин изучал и проповедовал
эзотерические дохристианские учения. Здесь же можно отметить Палестину и Сирию,
колыбель тайных традиций; Центральную Азию, где наиболее прочно закрепились
буддисты; северо-западную Индию с древними традициями мистицизма и эмпирической
религии — и всё это находилось в пределах мусульманской империи.

В эти центры
предпринимали путешествия арабские мистики, издавна именовавшиеся «Близкими» (мукаррибун),
которые верили в фактическое единство внутренних учений всех религий. Подобно
Иоанну Крестителю, они носили одежды из верблюжьей шерсти и могли быть известны
как суфии[165] («Люди
Шерсти», то есть облачённые в шерстяное одеяние), хотя и не только по этой
причине. В результате контактов все эти древние центры стали оплотами
суфийского учения. Была установлена связь между учениями и практикой христиан,
зороастрийцев, иудеев, индуистов, буддистов и т. д. Отсутствие нетерпимости
и признание теории о том, что цивилизация развивается и даже является
органичной, стало самым большим вкладом ислама в распространение суфизма.

В отличие от
предшествующих религий, ислам утверждал, что истина может открыться любому человеку,
достигшему определённого уровня в своём развитии, и ислам является вовсе не
новой религией, а не более и не менее чем последним звеном в цепи великих
религий, предназначенных для мира. Отсюда и столько противоречивых версий о
происхождении суфизма[166], ошибочность
которых прослеживается ввиду одностороннего подхода, антиисторизма,
клерикализма, недостаточных знаний социально-политической и религиозной ситуации,
в которой возник и сформировался суфизм.

 

*

 

истории средневековой
империи, получившей название Арабский халифат, обычно выделяют два периода:

·     
дамасский, или
период правления династии Омейядов (661-750 гг.),

·       
багдадский, или
период правления династии Аббасидов (750-1258 гг.), —

которые соответствуют и
основным этапам развития арабского средневекового общества и государства.

 

§3. Правление династии Омейядов

 

ришедший к власти Муавия
основал династию Омейядов, которые оставались у власти почти 100 лет.

В
молодости Муавия некоторое время был писцом у Мухаммеда. Халиф Абу Бакр направил
братьев Язида и Муавию командующими войсками в Сирию. После смерти брата Муавия
стал главнокомандующим сирийской армии. В 636 году халиф Умар назначил его
наместником Сирии, под властью которого находились Палестина и Иордания. Муавия
совершил много походов в Хорасан и за Амударью.

Утвердившись халифом, Муавия укрепил свои позиции
внутри Халифата и перенёс столицу из Медины в Дамаск, после чего перешёл в
наступление на внешних врагов, которые готовились нанести удар по Халифату.

В ходе кровопролитных войн мусульманам удалось
значительно расширить свои владения: арабы завоевали Северную Африку, большую
часть Пиренейского полуострова, Среднюю Азию, распространяя ислам на завоёванных
территориях.

За время правления
Муавии повысилось благосостояние народа, но вместе с тем большое недовольство
вызвала передача им власти своему сыну Язиду, что означало отход от традиции
раннего периода ислама и переход Халифата в качественно новый статус —
государство становилось монархическим, с наследственной формой правления.

Нововведение
вызвало последующие споры между теми, кто называл себя суннитами[167] и шиитами[168]. Последние
считали, что выборный халиф, если он не является родственником пророка, не
легитимен. Лишь Али, двоюродный брат и зять пророка, отец его внуков Хасана и
Хусайна, принимается шиитами без оговорок в качестве халифа.

 

В правление Абд аль-Малика в 697 году были введены
арабские деньги взамен ходивших до сих пор золотых динаров и серебряных дирхемов
византийского образца. На новых монетах уже не было изображения правителя,
вместо этого на них были выбиты изречения из Корана, обозначение достоинства,
год выпуска, имя халифа или наместника, имеющего право чеканить монету.

Ещё одна реформа касалась государственного
делопроизводства — во всём Халифате оно было переведено на арабский язык. Можно
сказать, что с этого момента началась эпоха арабского письменного литературного
языка.

Территория Халифата
была разделена на провинции, управляемые, как правило, военными наместниками —
эмирами, которые были ответственны только перед халифом. Эмиры обычно назначались
халифом из числа своих приближённых. Однако были и эмиры, назначенные из
представителей местной знати, из бывших правителей завоёванных территорий. В
ведении эмиров находились вооружённые силы, местный административно-финансовый
и полицейский аппарат. Эмиры опирались на помощников — наибов.

 

В Омейядском халифате, имевшем соприкосновение с
римским культурным наследием и произведениями греческих авторов, образовалась
прослойка людей, которые стали интересоваться вопросами богословия и законоведения
самостоятельно и вне связи с правящим классом и его аппаратом. Правоведы столь
широкого профиля могли быть судьями на службе у отдельных правителей, но могли
быть и весьма критически настроенными служителями религии, считая и доказывая,
что правители отходят от требований «богооткровенного права».

 

Династия Омейядов правила Халифатом до 750 г., свергнута
Аббасидами.

 

§4. Правление династии Аббасидов

 

силия
по возвращению дому Мухаммеда права на высшую власть закончились тем, что Абу
Муслим, главный проповедник Аббасидов, развернул неподалёку от Мерва, в городке
Сефизендж, чёрное знамя Аббасидов в противоположность белому — Омейядов. Из
Сефизенджа мощная волна восставших двинулась на Дамаск и овладела столицей Омейядов
5 мая 750 года. Марван II бежал в Египет и собрал новую армию из числа своих
сторонников, но, вновь разбитый при Бусире, был выдан повстанцам и казнён 18
августа того же года. Все Омейяды, не успевшие скрыться, также были казнены.

Халифом был провозглашён Абуль-Аббас ас-Саффах
(арабск. саффах — «кровопийца»), один
из членов семьи Аббаса, дяди пророка Мухаммеда, который продолжил заложенную Муавией
традицию наследственного правления.

Эпоху правления Аббасидов можно условно разбить на
четыре периода, поскольку период их могущества впоследствии сменился периодом
упадка, а позднее они сохраняли лишь номинальный духовный авторитет, оставив
реальную политическую власть Буидам и Сельджукидам.

Второго халифа династии, Абу Джафара аль-Мансура
(754-775 гг.), по праву называют подлинным основателем могущественного
Аббасидского государства. Он проявил себя искусным политиком и талантливым
администратором. Среди многих успешно завершённых им государственных дел было
основание новой столицы Халифата. На берегах Тигра в 762 году был основан
Багдад («Город Спасения») — величественный, круглый в плане город диаметром в
два с половиной километра с дворцом и мечетью в расположенном в центре саду.

На первых порах Аббасидам удавалось стабилизировать
политическую ситуацию в государстве, которая отмечена при аль-Махди
(775-785 гг.), Харун ар-Рашиде (786-809 гг.) и аль-Мамуне
(813-833 гг.). В эпоху Харун ар-Рашида арабы создали научно-переводческий
центр, получивший название «Дома мудрости», где работали денно и нощно тысячи
учёных и переводчиков. В мусульманском мире даже наблюдался экономический,
культурный и научный прогресс, уровень жизни населения повысился, но со
временем начали появляться признаки слабости центральной власти, обусловившие
стремительный распад Халифата.

Арабы перестали вести полномасштабные войны с внешними
противниками и захватывать новые территории. Это были редкие исключения, но
никаких серьёзных последствий войны уже не имели.

VIII-IX века ознаменованы периодом серьёзных
потрясений и политических сдвигов в Халифате. Вспомним восстание Насра ибн Шибса аль-Укайли в Харране (815-826 гг.) и неповиновение
Абдуррахмана ибн Ахмада ибн Абдуллы ибн Мухаммеда 823 года в Йемене. Поднялась
мощная волна крестьянских восстаний, захлестнувшая всю страну. Это народные
движения под руководством Муканны в Средней Азии (70-80 гг. VIII в.),
Бабека в Азербайджане и Западном Иране (ок. 816-837). Арабские авторы Ибн аль-Факих, аль-Масуди, ад-Динавари отмечают,
что миру Джафару ибн Фахарджасу, правителю езидского княжества Дасин (столица Дахок), в
839 году удалось отбить войска Аббасидского халифа Мутасима во главе с Абдуллой
ибн Саид Анасом, предпринявшего поход с целью подавления непокорного
предводителя «неверных».

Трагическая участь не обошла и государство зинджей —
чёрных рабов (о. Занзибар в Хузистане и Южная Месопотамия), — разгромленное
Аббасидами, но поддержанное крестьянами и бедуинами (IX в.)

В итоге все мятежи захлебнулась в результате
беспощадных подавлений.

 

Обострение
социальных отношений в Халифате, усиление поляризации между феодальной частью
власть имущих и крестьянско-городской беднотой вызывало недовольство рядовых
мусульман и дискредитировало ислам в их глазах.

Если первые
опирались на идеологические основы ортодоксального ислама, освящавшие их
господство, то обездоленные массы, апеллируя к тому же Корану и сунне, искали
такие пути «правильной веры», которые бы облегчали их бедственную участь.

Это говорит
об определённом кризисе самих основ вероучения ислама, не отвечавших духовным
потребностям и социальным идеалам значительных кругов Халифата, в особенности
обездоленных и закабалённых масс трудящихся.

Одной из
идейно-нравственных форм протеста против использования веры в целях обогащения
стала критика стяжательства и пропаганда аскетизма. Она сопровождалась
проповедью отказа от всех мирских удовольствий, погружением в религиозное
служение, строгому отделению дозволенного от запретного, покаянию, и нашла своё
выражение в лице Хасана аль-Басри[169]. Религиозное рвение выражалось в посвящении
себя богу, которое потом переросло в стремление слиться с этим богом в
экстатическом состоянии, раствориться в боге. Основы этого течения в исламе
были заложены Рабией аль-Адавией[170] (ум.
в 801 г.)
в её учении о «бескорыстной» любви к богу.

К первым
мусульманским аскетами можно отнести также собирателей хадисов, речений Мухаммеда,
чтецов Корана, участников джихада (пограничных войн с Византией) и другие
группы населения. Их религиозная практика сводилась к многочисленным молитвам и
постам, строжайшему следованию сунне пророка и его поступкам.

 

Хотя Халифат
представлялся жизнеспособным политическим сообществом, огромная, средневековая
империя, несмотря на объединяющий фактор ислама и авторитарно-теократические
формы осуществления власти, не смогла долгое время существовать как единое
централизованное государство. Начиная с IX века, в государственном строе
Халифата происходят значительные ограничение светской власти халифа. Его
заместитель, великий визирь, опираясь на поддержку знати, оттесняет верховного
правителя от реальных рычагов власти и управления. Страной фактически стали управлять
визири. Не отчитываясь перед халифом, визирь мог самостоятельно назначать
высших государственных чиновников. Духовную власть халифы стали разделять с
главным кади, руководившим судами и образованием.

 

История
суфизма начинается в VIII веке в Ираке и Сирии и проходит через всё
средневековье в пышном соцветии толков и братств. Однако идеологи суфизма
возводят его истоки ко II тысячелетию до н. э., а её активизацию — к
VIII-XVIII вв.

Когда
Мухаммед скончался и присоединился к высшим ангелам, многие люди из других
религий приняли ислам, и число тех, кто впадал в крайности в отрицании мирской
жизни и её прелестей, выросло, и суфизм нашёл место в сердцах этих людей,
ставших для него плодородной почвой.

Суфизм
развился внутри ислама, почти ничего не почерпнув из мусульманских источников,
но зато вобрал в себя опыт аскетической и мистической практики и философии
восточного христианства. В итоге появился мусульманский мистицизм, прошедший
особый путь развития в исламе.

Среди суфиев
были зороастрийские, христианские, буддийские и другие священники; суфиями
становились представители самых разных национальностей: персы, греки и арабы,
египтяне, испанцы и англичане. В их рядах можно было встретить мастеров,
которые прежде были теологами, предводителями разбойников, рабами, солдатами,
купцами, визирями, царями и художниками. Постепенно сложилась обширная и
сложная мистическая система, которую, независимо от объёма заимствований из
неоплатонизма, гностицизма, христианского мистицизма или из других систем, мы
вправе рассматривать вслед за самими суфиями как «внутреннюю доктрину ислама,
тайну, лежащую в основе Корана».

В первый
период своего существования суфии были изгоями. Они не признавались не только
ортодоксальным исламом, правоведами-факихами, но и каламом, богословами-рационалистами.

Как видим,
суфизм зародился и оформился в суровой борьбе политических сил, противоборствовавших
в первые два века существования мусульманской общины. И там, где терпели
политические поражения трудящиеся, крепли позиции суфизма. Его сердцевиной
стала не мораль и философия, а мистика, аскеза, уводящая людей от разрешения
жизненных трудностей с их идеей фантастического «слияния с Богом».

Из
суфиев-одиночек, предававшихся мистико-аскетическим «сеансам», постепенно
создавались секты или братства. Таких суфиев называли факирами[171] (арабск.
«нищий») или дервишами[172] (иранск.
«нищий»), а также каландарами[173]. В этом
названии подчёркивается принцип суфиев — не иметь собственности, пребывать в бедности
и заботиться только о «богатстве души».

Дервиши разделяются
на странствующих, не имеющих постоянного местожительства, и живущих в обителях
(ханака, завия, такия, рибат). Руководителем такого братства является наставник
— шейх[174] (пир). Он же
выступает по отношению к послушникам или ученикам (мюридам[175]) духовным
учителем, наставляющим их в правилах веры своего братства или ордена (тарикат,
сулюк), — это муршид[176] (арабск.
«ведущий»), или устад (арабск. «учитель», «мастер»). После испытательного срока
мюрид посвящался в члены братства, получая из рук муршида дервишское одеяние —
хирку (арабск. «рубище»), — которое должно символизировать его принадлежность к
клану суфиев.

Рядовые
мюриды приучались быть полной собственностью в руках своего наставника. Они
исповедовались, безропотно сносили волю пира, работали на него. Такое отношение
к своему наставнику сложило правило: мюрид в руках шейха[177] должен
уподобиться трупу в руках обмывателя мёртвых. Своей воли и желаний мюрид не
должен был иметь. Нередко муршиды были неограниченными властителями над жизнями
своих адептов.

Одной из
особенностей суфизма стала маскировка подлинного смысла своих взглядов в
иносказания или эзотеризм. Общеупотребительному содержанию слов придавался
совершенно иной смысл, едва ли понятный даже в кругах самих суфиев другого
сулюка. Эзотеризм как филологический приём стал надёжным щитом, защищавшим их
позиции от мусульманской ортодоксии.

 

В кавле
«Şerfedîn» («О Шарфадине») читаем:

 

6   Cindî dixinêne,	Неофиты освятились,
Li gêdûkan mêrên hê ne bîtîne,	Нищенствующие мужи ещё не овдовели,
Hizranî ji me di vêne.	Надеются от нас узнать.
7   Çêbûn siwarên gêdûkan,	Стали всадниками нищенствующие,
Dê bixemlînin şuhbêtî bûkan.	Нарядитесь красочно, как невеста.
8   Şuhbêtî bûkan bixemlînin	Красочно, словно невеста, разукрасьтесь,
Sindirûkêt kesk û sor û zer derînin	Ларцы — зелёный, красный и золотистый — извлеките,
Hem bi rêya navê Sult’an Êziyê	Следуя пути Султана Езида
(Êrîn li ser xwe binîn).	(Будьте осмотрительны).

 

Что несёт в
себе следующее смысловое значение:

 

Неофиты освятились,

Нищенствующие мужи ещё не осознают,

И мы опасаемся за них.

 

Нищенствующие приобрели духовные знания,

Стали обладателями гнозиса.

 

Ставшие обладателями гнозиса,

Сокровенные знания применяйте

И следуйте пути Султана Езида

(Будьте осмотрительны).

 

Действительно,
понимание особенностей суфизма затруднено частоколом и завесой иносказаний. Однако
за ними всё-таки нужно видеть двоякий смысл: протест против социальной
несправедливости и консервативно-архаических сторон официозного ислама; поиск
новых путей к такой религии, которая бы не сковывала разум и была бы важнейшим
духовным фактором достижения земного счастья людей.

Далее в том
же кавле находим:

 

9  Rojekêyê bê te cenge,	Однажды придёт к тебе война,
Û Feqîrên lê bixemlînin letan û zendan,	И факиры разделятся по частям и по числу.
Ew rojne roja mêrê lenge.	Эти дни — дни [испытаний] мужа нестойкого.
10        Rojekê tê te dahire,	В один прекрасный день низойдёт на тебя озарение,
Û dahir bî bi qelbekî feqîran,	И родишься [ты] с сердцем факира,
Melîk Şerfedîn dê wa hizretê li te dikire!	Владыка Шарфадин внушит тебе желание, и ты добьёшься!
11        Ya Sult’an Êzîdê min tu karî,	О мой Султан Езид, ты — приносящий пользу,
Û çima nakî?	Так почему не внемлешь?
Û tu Melîk Şerfedîn dikarî ji mixarê rakî,	Ведь ты можешь Владыку Шарфадина поднять из обители
Û xelkê asê pê mita kî.	И людей чрез это заставить задуматься.
12        Û xelkê asê pê mitî bî,	И люди тогда задумаются
Ol û erkan marifet û rê bî,	О религии и основах марифата и встанут на путь,
Pênc ferzan ferzek ne li cê bî.	Ни без одного из пяти обязательств не обойдутся.
16        Ya Melîk Şerfedîn hewakê li me vede,	О Владыка Шарфадин, создай нам благоприятные условия!
Û pey tê bûn Serheda,	Ты установлил границы.
Tu me bi destên [şirî’etê] ve bernede.	Не допусти, чтобы мы попали под власть шариата.
17        Ya Sult’an Êzdîd ji ewil tu beratî!	О Султан Езид, первым ты благословляешь!
Û tu Xwedanê atqatî!	И ты — заступник истинности!
Û tê li ser pira Selatî!	И ты — над мостом Салахат[178]!
18        Tu li me birênî bi çavê Şefeqetê bi dilê rehmêtê,	Ты на нас взглянёшь глазами утренней звезды и с милостивым сердцем,
Tu ronahiyekê bidî dilê me û çendî sûnetê,	Ты свет направишь в сердца нам и многим суннитам,
Sûnetê diperistî!	Приверженцам суннизма!
Li dest û dayinê tu ney sistî!	Твои цели и деяния не ослабевают!

 

Небезынтересно,
как же понимали суфии сами себя и своё учение? Приведём несколько таких
самооценок:

«Суфизм не
исчерпывается практикой и теорией, суфизм — это нравственность. Если бы суфизм
исчерпывался практикой, он был бы достижим одним усердием. Если бы суфизм
исчерпывался теорией, ему можно было бы выучиться. Суфизм — это этика, его не
освоишь, пока не начнёшь следовать принципам достойного поведения и выверять по
ним все свои поступки», — эти слова близки высказыванию Абуль-Хасана Нури: «Лайсаат-тасаввуф
русум ва-ла улюм ва-лакиннаху ахлак».

«Я называю суфиями людей, направивших все свои помыслы
к Богу и посвятивших себя поискам Пути к нему» (аль-Хамадани, «Шаква-ль-гариб»).

«Суфизм — это
истина вне формы» (Иби аль-Джалали).

«Быть суфием
— значит выбросить из головы всё — мнимые истины, предубеждения, предвзятые теории
— и смело встречать всё, что готовит нам будущее» (Абу Саид).

«Суфизм учит,
как очистить своё “Я”, как укрепиться в нравственности и построить свою
внутреннюю и внешнюю жизнь так, чтобы достичь вечного блаженства. Его предметом
является очищение души, а целью — достижение вечного счастья и
благословенности» (шейх аль-Ислам Закария Ансари).

«То, чему я
научился как суфий, есть нечто, чему человек не может поверить на основании
того, чему его учили прежде. Простейшая вещь, которую необходимо усвоить в
суфизме, является одной из наиболее трудных для рядового мышления» (Хваджа Салахаддин
Бухари).

 

Следующий, второй период приходится на 861-946 гг. и отмечен глубоким
проникновением тюрок в военные и государственные институты почти всех
мусульманских стран. На смену ополчению пришла профессиональная наёмная армия.

Созданная дворцовая гвардия халифа из рабов тюркского,
кавказского и африканского происхождения (мамлюки)
становится одной из главных опор центральной власти. Посредством мамлюков
халифы решали многие политические проблемы и постепенно попали в зависимость от
них.

По мере усиления
влияния гвардейских военачальников в центральном аппарате Халифата, начиная со
времени правления халифа Мутаваккиля, Багдад стал постепенно утрачивать своё
значение. Халифы стали настолько слабы, что фактически не принимали участия в
государственных делах. Всей полнотой власти обладали военные чины, свергавшие
неугодных им халифов и возводившие на их место своих ставленников.
Военачальники постоянно враждовали друг с другом, вовлекая в свои конфликты и
халифов. Это привело к анархии в государстве. Как следствие, усиливаются
сепаратистские тенденции в провинциях. Власть эмиров, а также местных племенных
вождей, становится всё более независимой от центра, политическая власть наместников
над управляемыми территориями становится фактически наследственной. Появляются
целые династии эмиров, в лучшем случае признававших духовный авторитет халифа. Эмиры
создают своё войско, удерживают в свою пользу налоговые поступления и таким
образом превращаются в самостоятельных правителей. Укреплению их власти
способствовало и то, что сами халифы предоставляли им огромные права для
подавления усиливающихся освободительных выступлений.

Начался процесс
распада Халифата и образования ряда самостоятельных государств.

В результате Тахириды (861-872 гг.) завоевали
власть над Хорасаном, а династия Тулунидов (868-905 гг.) — над Египтом. В
сравнительно короткое время такие правящие династии как Саффариды
(872-903 гг.) и Саманиды (903-1055 гг.) превратили Хорасан, Фарс и
Ирак в поле для вражды и противоборства. А Египет долгое время поочерёдно
переходил из рук в руки от династии Тулунидов к Ахшидам и, наконец, был
завоёван Фатимидами (909-1171 гг.), которые образовали шиитский халифат
исмаилитов. Это привело к тому, что багдадский халиф, оставаясь духовным главой
суннитов, к X в. фактически контролировал лишь часть Персии и столичную
территорию.

 

Этот период
становления суфизма (тасаввуфа) характеризовался формированием:

а)       теоретической
базы суфизма:

·         
«психология», «самоконтроль» — аль-Мухасиби (ум. в 857 г.);

·         
учение о суфийском «пути», теософия — Зун-Нун
аль-Мисри (ум. в 860 г.);

·         
экзегетика, теософия, космогония — Сахл ат-Тустари
(ум. в 896 г.);

·         
«психология», учение о конечной цели, мистика — Абу
Саид аль-Харраз (ум. в конце IX в.);

·         
теософия, учение о святых, о соотношении «пророчества»
и «святости» — аль-Хаким ат-Тирмизи (ум. в конце IX-начале X в.);

·         
учение о божественной любви, морально-этические
рекомендации, «психология», теософия — ан-Нури (ум. в 908 г .);

б)       различных
суфийских школ, наиболее известными из которых были нишапурская, египетская,
сирийская и багдадская с их многочисленными духовными наставниками, которые
по-разному расставляли акценты на обязанности и «пути» суфия, идущего к слиянию
с богом.

Всех их
объединяло убеждение в том, что «путник» (суфий) лично сам сближается с богом,
проходя несколько стадий, или «стоянок» (макам), духовного совершенствования.
Число их принималось разное, но чаще учили о четырёх основных стадиях:

1.            
Шариат — закон,
точное исполнение религиозных предписаний; «прямой путь», которым нужно
следовать, руководствуясь предписаниями мусульманской религии; это — условие
или подготовительная стадия суфия.

2.            
Тарикат — путь,
подавление воли и любовь к богу; метод морально-психологической подготовки,
состоящей в отречении суфия от жизненных благ и собственной воли, в избрании
для себя духовного наставника (шейха, пира, муршида), под руководством которого
осуществляется подготовка «духа» к аскетическому образу жизни.

3.            
Марифат — познание
единства вселенной в боге; это собственно мистическое познание, путь к богу,
когда, отрешившись от собственного «Я» и впав в состояние экстаза, суфий может
в отдельные моменты иметь «единение» с богом.

4.            
Хакикат — истина,
полное погружение в бога; является «истинной» стадией, на которую восходят лишь
некоторые суфии — те, которым удалось войти в общение с «абсолютной истиной», богом;
это возможно только при полном отрешении от самого себя и достижении состояния
фаны, то есть в слиянии с богом. Термин «фана» (арабск. исчезать, прекращаться)
в суфийском понимании означает состояние «самоуничтожения» личности, пребывание
её в божестве.

Нишапурская
школа тасаввуфа была представлена таким известным мистиком-пантеистом как Баязид
аль-Бистами[179] (ум. в
262/875), учение которого содержало положения об исчезновении своего «Я»
человека, растворившегося в божестве. Это состояние он назвал «фана».
Сопутствующими фане состояниями в его учении являются восторг (калаба) и
опьянение любовью к богу (сукр). Причём погружённая и растворённая в боге
личность приобретает его атрибуты. Он первым сформулировал пантеистический
принцип «Ты это я, а я это Ты». Пантеизм Баязида аль-Бистами вызывал резкую
реакцию мусульманской ортодоксии, которая обвиняла его в приверженности к идее
боговоплощения (хулул).

Другим
известным представителем Нишапурской школы тасаввуфа был Яхья ибн Муаз ар-Рази[180] (ум. в
258/871), который проповедовал идеи опьяняющей, безмерной любви к богу, сукр и
фану. Он ввёл в суфизм выражение «опьянённый любовью (к богу)». По его мнению,
истина любви не возрастает при встрече с Возлюбленным и не уменьшается при
разлуке с ним.

Ещё одним
классиком Нишапурской школы тасаввуфа был Хамдун аль-Кассар (ум. в 271/884).
Его учение включало в себя положения о «маламе» — порицании и осуждении
страстей, борьбе с ними. Он также считал, что суфий обязан считать
недостаточными свои молитвы, посты и другие виды служения богу и постоянно
усердствовать в ещё большем их исполнении.

Другой
известной школой тасаввуфа была Египетская, наиболее известным представителем
которой являлся Зун-Нун аль-Мисри (ум. в 245/859). В своём учении он отводил
большую роль внеопытному знанию (марифа[181]) и идее
безграничной любви к богу. Внеопытное, иррациональное знание у аль-Мисри
подразделяется на три категории:

·       
первой обладают все правоверные мусульмане;

·       
вторая присуща только учёным, каламистам;

·       
третья — только тем праведникам-святым (авлия),
которые ощущают присутствие божье всем своим существом.

Именно эту
третью категорию внеопытного знания Зун-Нун аль-Мисри выделял как наиболее совершенную
и полную. Это знание не может выводиться опытным, практическим, доказательным
путём, а исходит из глубин человеческой души путём озарения и вдохновения. Путь
внеопытного озарения даётся самим Аллахом и является проявлением его милости по
отношению к своему преданному служителю. Аль-Мисри проповедовал также идеи
любви к богу, аскетизм. Зун-Нуна аль-Мисри считают основателем суфийского
учения о стоянках (макам) и состояниях (ахвал) на мистическом пути к богу. Идеи
его в дальнейшем были развиты Сахлемом ибн Абдуллой ат-Тустари, Абу Турабом
ан-Нахшаби, Абу Абдуллой ибн Джеллой, Абу Саидом Харразом.

Третьей
известной средневековой школой тасаввуфа была Сирийская школа, в которой
практиковались усиленные ночные богослужения в состоянии голода. По этой
причине эту школу называли «Джуия ва Ахль аль-Лейл». Наиболее известным суфием
этой школы был Абу Сулейман ад-Дарани (ум. в 215/830) и его ученики Ахмад ибн аль-Хавари
и Ахмад ибн Асим аль-Антаки. Согласно Дарани, возвышенное духовное состояние и
удовольствие от богослужения по ночам гораздо лучше любого другого чувственного
удовольствия. Он разделял людей ночи «Ахль аль-Лейл» на три категории:

·       
первая — размышляющие и плачущие;

·       
вторая — впадающие в состояние экзальтации от этих
размышлений и издающие крики;

·       
третья — понимающие суть мистического пути и,
вследствие этого, пребывающие в растерянности.

Дарани так
же, как и многие суфии, проповедовал идеи безграничной, экзальтированной любви
к Аллаху.

Крупнейшей
школой тасаввуфа была Багдадская школа. Самым известным представителем этой школы
был аль-Джунайд[182] аль-Багдади
(ум. в 297/909). В отличие от Баязида аль-Бистами, который говорил об опьянении
(сукр) и экстазе (галабе) в служении богу, он развивал идеи трезвости (сахв) на
этом пути. По его мнению, духовное озарение человека должно раскрываться только
в состоянии трезвости, без наличия экстатических состояний. Таким образом, он
развил идею рационального служения и противопоставил её экзальтированной
практике некоторых суфиев. Суть его трёхступенчатой доктрины мистического
учения, которую аль-Джунайд впервые сформулировал, а
затем настойчиво повторял и объяснял, сводится к следующему: единственное
реальное бытие есть бытие бога; поскольку человек, как и всё сотворённое, имеет
своё происхождение и начало в боге, то он должен в конечном счёте, рано или
поздно, возвратиться к своему первоисточнику после их разъединения, чтобы снова
соединиться и быть в нём, то есть достичь первоначального состояния. Данного состояния
суфий достигает в результате погружения в медитацию о единстве бога, перед
которым он становится абсолютно ничем, посредством постоянного подчинения его
воле, преклонения перед ним и мысленной рецитации его имени. Собственное бытие
суфия полностью исчезает, он теряет все свои свойства и качества, исчезают
эмоции и реакции, всё растворяется в боге. Наступает состояние фаны. Опираясь
на эти положения учения суфиев, аль-Джунайд
сформулировал положение, которое получило название «учение о трезвости».
Краеугольный камень его доктрины, его главная цель — не в том, чтобы, находясь
в этом состоянии, получить обратно все свои временно утраченные человеческие
свойства, но уже видоизменёнными и одухотворёнными предвечным могуществом, а в
том, чтобы остаться и сохраниться для новой жизни в боге, т. е., снова
«став собой», вернуться обновлённым в мир с особой миссией от бога — наставлять
и просвещать людей, служить человеческому сообществу.

Человек ясного, трезвого и проницательного ума, аль-Джунайд
чётко представлял себе, какую опасность может таить в себе изложение трудных
для понимания суфийских взглядов для тех, кто не подготовлен к их усвоению.
Поэтому стиль его произведений иносказательный, полный неуловимых намёков, — преднамеренно
усложнённый специфической терминологией язык как бы окутывал содержание
нарочитой неясностью.

Идеи
сокрытых, эзотерических знаний (батин) пропагандировал другой известный
багдадец Абу Саид Харраз[183] (ум. в
277/890). Однако он ограничивал применение этих познаний рамками явного,
экзотерического смысла шариата (захир). Батин (эзотеризм) и связанные с ним
аллегории и внеопытное знание помогают глубже познавать явные смыслы
божественных откровений.

Не менее
известным багдадцем был Хусайн ибн Мансур аль-Халладж[184] (казнён в
305/917), который впервые сформулировал пантеистический лозунг «Ана-ль-Хакк» (Я
есть Бог). То есть человек настолько погружается в бога, что пропадает всякая
разница между Творцом и сотворённым. При этом человек приобретает атрибуты бога
и становится богом. За проповедь таких воззрений он стал объектом преследований
со стороны представителей ортодоксального ислама, судим и казнён. Впоследствии
его воззрения расценивались в среде ортодоксии как еретические, однако среди
суфиев было много его почитателей.

 

Третий период правления Аббасидов (946-1075 гг.) характеризуется
владычеством династии Буидов (Бувайхидов). Основателем династии был Абу Шуджа,
рыбак на Каспии.

Они были родом из Дейлема и, по мнению некоторых
исследователей, происходили из древнего рода иранских шахов. В. Мустафаев в
книге «История кавказского Курдистана» относит род Бувайхи к курдскому племенному
союзу Горани. Новейшие исследования курдского историка Латифа Маммада
подтверждают версию курдских корней Бувайхидов: «Абу Шуджа Бувайха (Buwê Bavê
Şûce), глава обитавшего в Дейлемских (Dîlemî) горах курдского племени
Bercenkiaver в составе племенного союза Гор, происходил из древнего рода
иранских шахов и был из потомков Бахрам Го(у)ра из числа правителей Сасанидов»,
— пишет автор и далее приводит генеалогическое древо рода.

Когда в 946 году курдские войска Буидов захватили
Багдад и превратили халифов в марионеток, основы законности власти изменились.
Буиды исповедовали шиизм, и в период их господства в Халифате началось суннитско-шиитское
противостояние. При поддержке Буидов именно шииты выдвигались на руководящие
должности. Участие багдадских халифов в
политической жизни сводилось лишь к тому, что они санкционировали власть
наместников, кроивших Халифат на части.

 

В IX-X веках
различные общественно-политические процессы в Халифате и других мусульманских
государствах привели к образованию новых мировоззренческих идеологий и сект. Их
учения опирались на положения исламской религии, но порой были синкретическими,
смешанными с положениями других философско-мировоззренческих учений. Это был
период, когда Багдад и другие города Халифата превратились в мировые научные
центры.

Мутасаввуфы
(теоретики суфизма) этого периода исследовали проблемы духовности человека,
состояний его души, ступени на пути её совершенства (макамы) и очищения, были
написаны первые фундаментальные теоретические труды в этой области, выработаны
основные положения суфизма, в частности учение о «стоянках» и «состояниях»
мистического «пути» к богу. Окончательно сформировалась суфийская терминология
с её многозначащим смыслом, которая маскировала политические, философские и
теологические взгляды суфиев. Эзотеризм как филологический приём стал надёжным
щитом, защищавшим их позиции от мусульманской ортодоксии.

Конечной целью
суфии считали уничтожение своих личностных качеств и замену их божественными
либо прямое соединение с божественной Истиной (Хакк). Многие суфии считали себя
«божественными избранниками» (вали), «подлинными наследниками» Мухаммеда.

 

Конец Х и особенно первую половину XI века в истории
Ближнего Востока с полным правом можно отнести к смутному времени. Былое
единство Халифата уже давно стало лишь теоретическим понятием. Достаточно
напомнить, что вместо одного «единственно законного» халифа к началу XI в.
было три. В лице фатимидских[185]
халифов Аббасиды имели политических соперников, которые, ссылаясь на свою якобы
алидскую генеалогию, настойчиво претендовали на роль духовных предводителей
мусульман. Их соперничество составляло одно из важнейших явлений в политической
истории Ближнего Востока в рассматриваемый период. Хамданиды[186]
правили в Мосуле и Сирии, а Карматы[187]
удерживали позиции в Бахрейне, Йамаме и других частях Аравийского полуострова.

Распад политической и государственной системы
Халифата, наличие сильных центробежных тенденций обусловили сложность и
противоречивость идеологической борьбы, которая в первой четверти XI в.
приобрела особенно острый характер.

В основе развернувшихся тогда религиозно-политических
споров было стремление различных феодальных группировок приобрести влияние на
«мусульманскую общину» и получить её поддержку. Этим следует объяснить, в
частности, и ту необычайную активность, с которой пропагандировали свои взгляды
Аббасиды. По мере утраты политического влияния в Халифате они всё энергичнее
отстаивали свои права на высшее духовное руководство, подчёркивая заслуги своей
династии перед исламом. При этом им приходилось, с одной стороны, отражать аналогичные
притязания шиитов-фатимидов, с другой — вести борьбу с шиитами в пределах своих
номинальных владений. Последнее осложнялось тем, что Буиды, настоящие правители
этих областей, оказывали шиитам широкое покровительство. Власть Буидов
распространялась на Рей, Джебел, Кередж и Ахваз. Власть ортодоксальных суннитов
сохранялась только в Испании, в некоторых областях Аравийского полуострова и на
востоке мусульманского мира, где было создано государство Газневидов. Как и в
предшествовавший период, аббасидские халифы были марионетками в руках
армейского командования. Единственная разница состояла в том, что на смену
тюркским военным пришли представители персидской династии. Багдадский халифат существовал только номинально.
Лишённый светской власти аббасидский халиф стал мусульманским первосвященником,
авторитет которого признавали как шииты, так и все сунниты.

Борьба Аббасидов за влияние на мусульман, проходившая
под флагом борьбы за чистоту ислама, приобрела особую остроту в первой четверти
XI в., когда халиф аль-Кадыр (991-1031 гг.) и окружавшие его
богословы повели наступление против всех инакомыслящих. С момента прихода к
власти халиф аль-Кадыр активно выступил в роли духовного пастыря, имама
мусульманской общины. Все уклоняющиеся от догмы ортодоксального ислама, а
особенно шииты, исмаилиты и мутазилиты, были им прокляты и объявлены
подлежащими истреблению или изгнанию. Прощение они могли заслужить только
отказом от своих «еретических» учений. Таков был смысл халифского
постановления, появившегося в 1017 г.

Несколько позже халиф аль-Кадыр торжественно
провозгласил Символ Веры ортодоксального ислама. В нём аль-Кадыр предписывал верующим
твёрдо держаться основных догматов ортодоксального ислама, особо подчёркивая
необходимость признания божественного предопределения, признания атрибутов у
Аллаха и несотворённости Корана. Кроме этого, предписывалось почитать первых
четырёх халифов, а также Аишу, и не осуждать Муавию.

Этот документ фактически означал окончательное
признание ортодоксального толка ислама формой государственной религии, в связи
с чем всякое отступление от него должно было рассматриваться как
государственное преступление. Вместе с тем этот шаг был и последним более или
менее значительным актом Аббасидов в роли духовных руководителей мусульманской
общины.

К этому периоду также относится продвижение сельджуков
и ряда туркменских племён на Ближний Восток и образование Великой Сельджукской
империи.

 

XI век был
поворотным пунктом в истории ислама. Помимо всего прочего, он был отмечен
гонением на шиизм, получивший политическую власть при династии Фатимидов в
Северной Африке и Буидов в Персии, где
шиизм, казалось, должен был стать
персидской формой ислама. Свержение шиитских династий осуществили сельджукские
правители тюркских кочевников, пришедших из Центральной Азии.

Тюрки были
приверженцами сунны и противниками шиитских движений. Контрпереворот, который
они произвели в исламе, принял форму реорганизации медресе, превращения их из
частных школ, кружков, собиравшихся вокруг авторитетного учителя, в официальный
институт, которому Сельджукиды обеспечивали наставников, с сочувствием
относившихся к их религиозной политике. В этих учреждениях основное внимание
уделялось религиозным наукам, в то время как светские, процветавшие наравне с
религиозными при первых Аббасидах и шиитских династиях, порицались или запрещались.

 

В 1031 г.,
согласно завещанию своего отца аль-Кадыра, халифом был провозглашён аль-Каим
Биамриллах. Во время его правления Буиды, оказавшись вовлечёнными в
междоусобицы, ослабели, чем решил воспользоваться некий Абуль-Харис Арслан
аль-Бесарири. Он вознамерился свергнуть халифа и положить конец Халифату. Понимая
это, аль-Каим поделился своим беспокойством с султаном[188]
тюрок-огузов Тогрул-беком и попросил у него помощи. В ответ на просьбу
Тогрул-бек в 1055 г.
подступил к Багдаду и с разрешения халифа вошёл в город, где был принят с
большими почестями и провозглашён «Наместником самого Пророка и Повелителем
всех мусульман». Аль-Каим Биамриллах в знак сближения женился на его племяннице
Хадидже.

 

Новоявленные
правители Персии и Средней Азии быстро приспособились к новому положению,
восприняв как придворную культуру, так и мусульманскую веру. Они вскоре стали
покровителями религии, установив одновременно два вида институтов, чтобы
показать законность своей власти:

1.   
академии для подготовки мусульманских учёных;

2.   
странноприимные дома для последователей суфизма.

 

Аль-Бесарири спешно бежал к фатимидскому халифу
аль-Мустансиру, который принял его и оказал ему некоторую поддержку.
Аль-Бесарири не отказался от своих планов и не прекращал строить козни. В итоге
ему удалось испортить отношения Тогрул-бека с его единоутробным братом
Ибрагимом Йеналом настолько, что между ними произошли вооружённые столкновения.

Воспользовавшись конфликтом и при поддержке египетских
войск, посланных ему на помощь Фатимидами, в 1059 г.
аль-Бесарири сумел войти в Багдад, пленил халифа аль-Каима и заточил в темницу
в городе Хадисет аль-Ана.

Тем временем Тогрул-бек одержал победу над Йеналом,
погибшим в ходе братоубийственной междоусобицы. В 1060 г. он
двинулся на Багдад и овладел городом. Так был положен конец тирании мятежника —
аль-Бесарири был захвачен и казнён.

Тогрул-бек освободил халифа аль-Каим Биамриллаха и
вернул его в Багдад. Проявив милосердие, халиф простил всех своих мучителей и
стал проводить много времени в молитве и посте. В 1062 г. аль-Каим
выдал свою дочь замуж за Тогрул-бека, который взял под свой контроль Багдад, а
затем уехал в Рей, где через год скончался в возрасте 70 лет.

У Тогрул-бека не было сыновей, поэтому он назначил
наследником своего племянника Сулеймана ибн Дауда. Однако другой его племянник
Алп-Арслан, более известный под именем Адуд ад-Даула, сверг своего брата, занял
его место и правил до 1073 г.,
когда его убили. Спустя два года умер и халиф аль-Каим Биамриллах.

 

Четвёртый период Аббасидского халифата приходится на
правление Сельджукидов[189] (1075-1194 гг.).

Сельджуки представляли собой одну из ветвей
тюрок-огузов[190]. В XI
веке они завоевали территорию Средней Азии, Ирак, Армению, Малую Азию, Грузию,
большую часть Персии, Азербайджана и Курдистана и основали династию Сельджукидов.

Победа сельджуков, ревностных сторонников суннитского
ислама, дала возможность ортодоксальному суннизму снова стать доминирующим
течением в Халифате и потеснить шиитов. На протяжении длительного времени
сельджуки были фактическими правителями Халифата, а Аббасиды продолжали
оставаться преимущественно первосвященниками. В их руках находилась только
духовная власть имама, от которого, согласно традиции, исходила верховная
власть светского правителя — эмиры и султаны получали инвеституру и приносили
присягу[191].

Р. А. Гусейнов приводит слова великого атабека из
династии Идельгизидов Джан-Пехлевана: «Халифу наиболее приличествует заниматься
хутбой и религиозными делами. Он должен оставить султану власть и управление
светскими делами». Но, в отличие от тюркских военачальников и Буидов, Сельджукиды
не вмешивались в дела халифов, относились к ним с большим почтением и повысили
авторитет халифов в мусульманском мире.

Наследником халифа аль-Каим
Биамриллаха стал его 19-летний внук аль-Муктади Биамриллах. Его полное имя было
Абдулла ибн Мухаммед ибн Абдулла аль-Каим. В 1084 г. он женился
на дочери сельджукского султана Малик-шаха, но через два года она умерла.

В 1086 г. Малик-шах
взял в свои руки управление Багдадом, затем уехал в Исфахан, но в 1092 г. снова
вернулся в Багдад с целью низложить халифа и выслать его из города. Однако этим
планам не суждено было осуществиться, Малик-шах тяжело заболел и умер.

В период правления халифа
аль-Муктади (1075-1094 гг.)
сельджуки нанесли поражение византийцам, восстановили контроль над Антиохией и
захватили город Менбедж.

В 1086 г. мусульмане
нанесли поражение испанцам в битве при Заллаке, а в Индии сумели установить
контроль над новыми территориями. Будучи суннитами, сельджуки подавили шиитские
мятежи и даже ликвидировали их государства. Они сумели успешно противостоять
начавшейся экспансии европейских христианских государств и одновременно воевать
против Византии. В числе наиболее выдающихся правителей этого периода был
турецкий атабек Нуреддин Занги.

С 1076 г. хутбы[192]
с упоминанием имени аббасидских халифов стали читаться в Дамаске, а с 1082 г. — в Мекке.
Халиф аль-Муктади Биамриллах
правил 20 лет и умер в 1094 г.

В 1090 исмаилит[193]
Хасан ибн Сабах захватил крепость Аламут в Иране, где разместил своих
последователей. За Аламутом последовало ещё несколько крепостей, в результате
чего ас-Сабах получил контроль над громадной территорией в Сирии и Иране.

Не признавая ничьей власти и авторитета халифа,
исмаилитское государство держалось на принципах террора и насилия. Исмаилиты стали
непримиримыми врагами как Сельджукидов, так и Аббасидов. С конца XI до середины
XII в. жертвами исмаилитов пали десятки политических деятелей, в том числе
знаменитый визирь Малик-шаха Низам аль-Мульк и два аббасидских халифа —
аль-Мустаршид (1118-1135 гг.) и ар-Рашид (1135-1136 гг.)

 

В X-XI вв.
появились первые суфийские апологии, руководства и учебники: «Китаб аль-лума»
ас-Сарраджа, «Китаб ат-таарруф» аль-Калабази, «Кут аль-кулуб» аль-Макки,
трактатов ас-Сулами, «Ар-Рисала» аль-Кушайри, «Кашф аль-махджуб» аль-Худжвири.
Были собраны и записаны жития суфийских подвижников: «Табакат ас-суфия»
ас-Сулами и «Хильят аль-авлия» аль-Исбахани. Сложилась в стройную систему
суфийская онтология, строившаяся на теософских положениях, гносеология,
опиравшаяся на концепцию божественного Откровения, особая этика. Завершилась
систематизация суфийской традиции и фиксация основных положений «суфийской
науки» (ильм ат-тасаввуф).

Целью авторов
этих сочинений явилось оправдание суфийской теории и практики, доказательство
«чисто исламского» характера суфийских представлений и формирование особой суфийской
традиции со своими авторитетами, терминологией и системой ценностей.

 

Крестовые походы (1096-1291 гг.) на восточные области мусульманского мира
начались в правление аль-Мустазхир
Биллаха Абуль-Аббаса (1094-1118 гг.), который унаследовал трон своего
отца в 17 лет. Он был добродетельным человеком, отличался образованностью и
принимал меры по восстановлению справедливости. При нём в Багдаде царило
благополучие. Его сменил на троне аль-Мустаршид
Биллах Абу Мансур (1118-1135 гг.)

После кончины великого султана Мухаммеда I в 1118 г. держава
великих Сельджукидов распалась. Наследовавший ему Санджар (1118-1157) считался
верховным сюзереном с титулом великого султана, фактически его власть
распространялась только на Хорасан и часть Средней Азии. Поэтому его порой
именовали «султаном Хорасана». Из состава державы выделилось новое государство,
получившее наименование Иракского султаната (1118-1194), во главе с собственной
династией Сельджукидов, со столицей в Хамадане[194].
В состав его владений входили Ирак, Иран, Закавказье и ряд других территорий.
После Махмуда султанами в Иракском государстве Сельджукидов были Дауд
(1131-1132) и Тогрул I (1132-1134), а лишь потом Масуд.

Халиф аль-Мустаршид Биллах Абу Мансур родился
в 1091 г.
Он пришёл к власти после смерти своего отца, когда ему было 27 лет. В период
его правления между ним и сельджукским султаном Масудом произошли военные
столкновения, в ходе которых аль-Мустаршид потерпел поражение и был пленён
султаном, распорядившимся выслать его в Хамадан и заточить в одну из крепостей.
Однако дядя Масуда, великий султан Санджар (1118-1157 гг.), призвал племянника
освободить халифа и публично попросить у него прощения. Масуд согласился
выполнить просьбу дяди, и тогда султан Санджар послал к халифу своих
представителей и солдат, чтобы они лично информировали его о процессе
примирения между его племянником и халифом, но к солдатам присоединилась группа
ассасинов-батинитов. Некоторые источники сообщают, что султану Масуду не было
известно об этом, другие, наоборот, утверждают, что Масуд сам тайно направил к
аль-Мустаршиду ассасинов. Они проникли в шатёр халифа и убили его.

После гибели аль-Мустаршида
халифом стал его сын ар-Рашид Биллах Абу Джафар Мансур ибн Фадл (1135-1136 гг.). Молодой халиф
сразу же столкнулся с проблемами. Сельджукский султан Масуд потребовал с него
400 тысяч динаров, которые аль-Мустаршид обязался выплатить ему в период
пленения, но ар-Рашид отказался выплатить эту сумму. Он обратился за помощью к
Имададдину Занги, который прибыл из Мосула. Население Багдада тоже поддерживало
его.

Тогда же в Багдад приехал
Сельджукид Дауд, сын покойного султана Махмуда. Халиф объявил его султаном и
распорядился читать пятничные проповеди с его именем. По этой причине отношения
между Масудом и халифом ещё более ухудшились. Кончилось тем, что Масуд с
большой армией подошёл к Багдаду и вошёл в город. Халифу пришлось бежать из
Багдада, и Имададдин Занги предложил ему отправиться вместе с ним в Мосул.
Халиф принял это предложение[195].

Султан Масуд был в гневе и
решил низложить неугодного халифа, для чего приказал законоведам издать фетву о
несовместимости пребывания на престоле ар-Рашида с требованиями религии. Они
были вынуждены выполнить его приказ, и халиф ар-Рашид был низложен в месяце
зуль-каада 1135 г.
После этой процедуры султан Масуд привёл к власти дядю ар-Рашида —Мухаммеда ибн
Ахмада, который стал следующим халифом.

Узнав о своём низложении,
ар-Рашид выехал из Мосула в Азербайджан, оттуда со своими приближёнными
отправился в Хамадан, а затем — в Исфахан. Там он был убит в результате заговора
своих приближённых. Это произошло в 1136 г.

Как было отмечено выше, Абу
Абдулла Мухаммед ибн Ахмад аль-Муктафи Лиамриллах (1113-1160 гг.) пришёл к власти в
результате низложения своего племянника ар-Рашида. В то время ему был 41 год.
Он был женат на сестре султана Масуда. За время правления халифу аль-Муктафи
удалось значительно повысить авторитет халифской власти и укрепить её, а также
подавить сопротивление всех своих недругов. Аль-Муктафи умер в 1160 г. в возрасте
66 лет.

Следующий халиф,
аль-Мустанджид Биллах Абуль-Музаффар Юсуф ибн Мухаммед (1160-1170 гг.), родился в 1123 г.
Наследником престола он стал в 1147 г. Это был добродетельный и
справедливый человек. Он получил хорошее образование, писал стихи, изучал
науки, в том числе астрономию. При нём значительно уменьшились налоги и
таможенные пошлины, решительно велась борьба со смутьянами.

 

Начиная с XII
века, суфизм становится популярным во всех сферах общества, пошёл процесс
оформления сект-тарикатов тасаввуфа, как от суннизма, так и от шиизма, которые
имели большое влияние на общественно-политическую жизнь мусульманского
общества. В этот же период начался процесс сближения умеренных суфийских
воззрений и ортодоксального ислама. Дело в том, что, по причинам крайней
экзальтированности некоторых суфийских сект и неоднозначности их учений с
позиции суннизма, ортодоксальные мусульмане относились к ним крайне
настороженно и неоднозначно. Основоположником процесса сближения считается выдающийся
мусульманский философ и мыслитель Абу Хамид аль-Газали[196], который
раскрыл значимость мистики как непременного, важнейшего элемента веры,
основанной во многом на иррациональном состоянии сознания. Суфизм становится
признанной частью исламской религии и всячески поощряется султанатом. После
него многие суфийские секты развивались в лоне ортодоксального ислама.

По принципам
учения известного суфия Абдулькадыра аль-Джилани (ум. 1166) создаётся орден Кадырия.
Зарождается суфийская литература (Санаи, ум. 1190).

Учитывая, что
суфизм не есть нечто цельное, единое и законченное, следует отметить, что в нём
можно выделить несколько религиозно-философских концепций единения с богом, например,
экзистенциально-онтологическую (аль-Халладж), гносеологическо-теоретическую
(аль-Газали), иллюминативную (Шихабуддин ас-Сухраварди), учение о единстве
бытия (Мухйиддин ибн Араби).

 

Аль-Мустади Биллах Абу Мухаммед Хасан ибн Юсуф родился
в 1140 г.
и возглавил Халифат в 1170 г.,
после смерти своего отца аль-Мустанджида. Он обладал похвальными качествами и
отличался мудростью и справедливостью. Будучи набожным человеком, решительно боролся
с различными неортодоксальными сектами.

В период правления Хасана ибн Юсуфа аль-Мустади пало
государство Фатимидов, и после долгого перерыва он стал единственным халифом в
мусульманском мире, как того и требовал шариат. Почти во всех мусульманских
государствах пятничные проповеди читались с именами аббасидских халифов.

В 1173 г.
умер Нуреддин Занги, и атабеком Алеппо стал его несовершеннолетний сын
аль-Малик ас-Салих Исмаил (569/1173-577/1181). Крестоносцы
воспользовались его слабостью и попытались перейти к активным действиям против
Зангидов, однако сторонам удалось договориться, и Исмаил некоторое время платил
крестоносцам дань.

Многие
великие суфии были и великими поэтами — Аттар, Джалаладдин Руми и др., — что
обусловило мощнейшее влияние суфизма на арабскую и персидскую поэзию, многие
образы и идеи которой понятны только в суфийском контексте.

 

Ан-Насир Лидиниллах Абуль-Аббас Ахмад ибн Хасан
аль-Мустади родился в 1158 г.
стал халифом после смерти своего отца аль-Мустади Биамриллаха в 1180 г. Несмотря
на ряд положительных качеств, он запомнился несправедливым обращением с
народом. Кроме того, он склонился на сторону шиитов, чем вызвал неодобрение
мусульман-суннитов. В период его правления крестоносцы окончательно ослабели, и
усилились Айюбиды.

В 1188 г.
Айюбид Салахаддин (Саладин) освободил Иерусалим, а в 1193 г. заключил
договор с крестоносцами в Рамле. В 1194 г. Салахаддин умер, и к власти в
Египте пришёл его сын Имададдин Усман аль-Малик аль-Азиз. Дамаском управлял
другой его сын, аль-Афдал Нуреддин Али, а Алеппо — третий сын, аль-Малик
аз-Захир Гиясаддин Гази.

 

На востоке значительно усилились хорезмшахи,
положившие конец владычеству Сельджукидов. В 1194 г.
Сельджукская империя перестала существовать. Затем хорезмшах выступил во главе
50000-ной армии и потребовал, чтобы халиф разрешил ему войти в Багдад и занять
место сельджукских султанов. Но халиф ан-Насир приказал разрушить дворец
султанов, а послов хорезмшаха отправил обратно без ответа. Тогда хорезмшах
перешёл в наступление и дошёл до Хамадана, но продолжавшийся 20 дней снегопад
подорвал дух его армии. Кроме того, до наступающих дошла весть о том, что
тюркские племена в Хорезме воспользовались отсутствием хорезмшаха и армии их
подняли восстание. Это заставило вернуться, и до вооружённого конфликта с
халифом дело не дошло. Халиф ан-Насир Лидиниллах аль-Мустади правил 45 лет и
умер в 1225 г.

После падения Сельджукидов Аббасидский халифат в Ираке
просуществовал ещё 64 года. В 1258 г. его существованию положили конец
монголо-татары во главе с Хулагу-ханом, но мамлюки возродили формальное правление
аббасидских халифов в Египте.

 

В среде
суфийской интеллектуальной элиты, в полной мере усвоившей идеи мутакаллимов и
философов, появились доктрины, обосновавшие мистическую практику и переживание
как способ постижения тайн бытия, недоступный рациональному и традиционалистскому
знанию. Авторы подобных доктрин ас-Сухраварди аль-Мактул (ум. в 1191 г.), Ибн
Араби (ум. в 1240 г.),
Ибн Саб’ин (ум. в 1268-69 или 1271 г.), Абд ар-Раззак аль-Кашани (ум. в 1329 г.), Абд
аль-Карим аль-Джили (ум. в 1428 г.)
и др. широко использовали религиозно-философское наследие эллинистической и
ирано-семитской культуры, переработав его в исламском духе.

 

Последними аббасидскими халифами в Ираке были:

Халиф аз-Захир Биамриллах Абд аль-Азиз ибн Ахмад
ан-Насир родился в 1176 г.
Пришёл к власти после смерти своего отца в 1225 г., находился
у власти чуть более 9 месяцев и умер в 1226 г.

Халиф аль-Мустансир Биллах Абуль-Аббас Ахмад ибн Абд
аль-Азиз родился в 1192 г.
Пришёл к власти в 1226 г.
после смерти своего отца аз-Захира. Его правление было сравнительно недолгим:
он умер в 1242 г.
в возрасте 50 лет, и к власти пришёл его слабый и нерешительный сын
аль-Мустасим.

Халифу аль-Мустасим Биллаху Абу Ахмаду Абдулле ибн
Ахмаду было суждено стать последним аббасидским правителем Багдада. Он родился
в 1212 г.
и пришёл к власти в 1242 г.,
после смерти своего отца. Визирь аль-Мутасима Муайидаддин ибн аль-Алками,
придерживавшийся шиитских взглядов, вёл тайные переговоры с Хулагу-ханом.
Мусульманские историки сообщают, что он намеревался свергнуть Аббасидов руками
монголов и привести к власти одного из потомков Али ибн Абу Талиба. Вначале
окружившие город монголы во главе с Хулагу-ханом провели переговоры с
представителями халифа и гарантировали ему неприкосновенность, но когда он
вышел к ним, вероломно нарушили обещание и убили его вместе с членами его семьи.
Это произошло в месяце сафар 1258 г.

Со смертью халифа аль-Мустасима, который был 37-м
правителем династии, Аббасидский халифат в Ираке прекратил своё существование.
Резиденция халифов была перенесена в Каир, в западную часть Халифата, где халиф
сохранял духовно лидерство среди суннитов до начала XVI в., когда оно
перешло к турецким султанам.

 

Легитимирующая роль суфиев оказалась даже более
весомой после упразднения Халифата монголами в 1258 году, когда был захвачен
Багдад и пришёл конец Аббасидскому халифату.

Поздний суфизм — суфизм орденов. Из некогда
подозрительного и полуеретического течения суфизм превращается не только в
исламский эзотеризм, своего рода «высший» ислам, но и становится авангардом
ислама, в том числе и в миссионерско-проповеднической деятельности. С тех пор
вплоть до европейских завоеваний, целых пять веков, поддержка суфизма являлась
составной частью политики всякой власти, которая считала себя преемницей
исламского наследия.

Во всех странах, где есть мусульмане, есть и суфии,
причём в ряде исламских стран суфизм оказывает весьма сильное влияние на их культурную
и общественно-политическую жизнь, хотя иногда (в случае сильного влияния
фундаменталистских и буквалистских идей) суфизм и суфийский путь осуждаются как
новшество, о котором ничего не говорил Пророк.