Мрид отвечает:

— Ez ît’mazîya biratîya axiretê dikim. (Я прошу ручательства брата по загробной жизни.)

Затем он обращается к шеху, который должен стать братом по загробной жизни:

— Tu qebûlî bratîyê bidî? (Даёшь ли ты согласие на братство?)

За этим, разумеется, следует положительный ответ, ибо это риторический вопрос. Рухани, которого просят стать бре ахирате, не может отказать, поскольку это его священный долг и обязанность.

— Belê, min qebûle. Lê sê h’erfa ne t’evim. (Да, я согласен, но не приемлю трёх букв — прегрешений.)

После того, как мрид дал обещание не совершать вышеуказанных прегрешений, шех соглашается стать его братом по загробной жизни — бре ахирате.

Исполнитель обряда читает соответствующую церемониалу молитву, после чего новоиспечённый брат по загробной жизни трижды повторяет (выдаёт индульгенцию):

— Paşê van her sê tişte çi di kî bike, ezê te bivim cinnetê! (Кроме этих трёх вещей, делай, что угодно, я [несомненно] проведу тебя в рай!)

Шех (или пир), совершающий ритуал, повторно зачитывает молитву талкин (t’elqîn), поздравляет и благословляет присутствующих.

Опираясь на содержание талкина «Фарзе братйе»[68], который практикуют шех Хало, шех Алие, шех Чолое, шех Бовке Шамсани, попробуем найти истоки обряда:

• T’erkîn, искажённая форма от «талкин» — синоним инициации;

• Selam, ас-Салям — жест благословения, завершающий намаз, также имеет значение «Мир», шестое имя Аллаха;

• elê — Высочайший, а также 87 сура Корана;

• Nezil, Назл — ниспосланный;

• Qewl, Кавл — речь (гимн);

• Mişur, Мшур — прославленный;

• Resul, расуль — пророк;

• Qebul, кабул — принятие, одобрение, признание.

Поразительно, но все слова начального стиха кавла арабского происхождения и непосредственно завязаны на ислам.

Далее по тексту отметим:

• «T’erkîne Asînê» — «Инициация Йа Син» [сура 36];

• «K’ulik — Xerke bi nasînê» — головной убор и накидка избранных (суфийских дервишей);

• «Îsmê xikmê» — «Величайшие и мудрые имена Аллаха»,

что подтверждает нововведение, которое могло быть привнесено тарикатом из суфизма.

Обряд настолько гармонично влился в езидские традиции, что, несмотря на очевидные свидетельства исламского происхождения, адепты нисколько не сомневаются в его древнем происхождении. В конце церемонии фетиш погружают в чашу с освящённой водой, и из неё дают выпить участникам ритуала. Действо завершается праздничным застольем, играет музыка, звучат песни, гости ведут хоровод.

С этого времени ежедневной молитвой[69]-напоминанием для мрида становится:

Историк Бруки Латиф Маммад находит истоки данного ритуала в хурритском обряде «Заклинание Серебра», или «Заклинание воды», в котором также обязательно участие двух жрецов, один из которых является хранителем «чистой воды». Во время очистительного омовения он произносит заклятие: «Как чиста вода… так же пусть будет [чист] пред богами [и перед людьми] тот, [имя], ради которого совершается обряд…»

Отныне мрид несёт обязательства перед братом по загробной жизни. Так же, как и своему пиру, шеху, мастеру и наставнику, преподносит ему ежегодно маш (арабск. маş — «вознаграждение») или воздаёт благодеяние[70] (хêr) — раньше в виде припасов, скота, имущества, сейчас деньгами. Бре ахирате, в свою очередь, принимает участие во всех праздничных и траурных церемониях в жизни мрида, наставляет в религиозных вопросах и помогает в решении бытовых проблем»[71].

§5. «Се харф» — три неискупляемых прегрешения в езидизме

сновные предписания, которыми должен руководствоваться езид в своей повседневной жизни, направлены, главным образом, на заботу о сохранении чистоты религии, где особое место занимают так называемые се харф — три [буквы] ограничения:

1. Диза дане (dîza de’nê) — «глиняный горшок для краски» или «котелок для краски». Вводит табу на брачные или любовные связи с представителями иных народов и конфессий, ограждает своих адептов от влияния других религий, исключает переход в иную веру.

Обусловлено это тем, что принять езидскую веру извне невозможно. Только рождение от отца и матери — езидов — предопределяет становление езидом. В случае смешанного брака езид объявляется клятвоотступником, и община отторгает его. Дети, рождённые от этих связей, также не признаются езидами. «Кровь езидов — от езидов», — утверждает езидская традиция.

Л. Маммад объясняет: «В переводе с курдского языка “диза дане” дословно означает “кувшин семян”, поэтому в заповеди, скорее, речь не о “краске”, а о семенном материале de’n. А ведь очень мудро нашими предками подмечено — не разбрасывайтесь, а именно сохраняйте в неприкосновенности (в дизе — кувшине) семенной фонд “своего поля”»[72], — и продолжает: «Однако во время распространения влияния мировых религий, вследствие политических и экономических причин, курды были вынуждены нарушать старое правило и отходить от этнической веры. Есть много примеров смешения: часть таких племён как бохти, махмуди, думбули — езиды, часть — мусульмане. Среди других племён в этом плане выделяются наджинан (к северу от города Сирта), дуркан (район Тур Абидин), дасикан, алийян, часть племени мамраш (Иракский Курдистан)»[73].

2. Шалбке (куске) зерин (şelbikê zêrîn) — в переводе с курдского означает «золотая кружка». Запрет освящает незыблемость межкастовых отношений внутри общины, табуирует брачные или внебрачные связи мрида с представителями духовенства, а также внутри самих каст Шехани и Пирани. Олицетворяет святость вероубеждения и непогрешимость традиций.

3. Дарба хирка (derba xerqe) — «удар рубища», «удар власяницы». Обязывает соблюдать уважение к представителю духовного сословия: ни под каким предлогом не допускается насилие над представителем духовной касты. Судя по названию, видимо, изначально этот запрет распространялся на странствующих факиров — носителей хирки.

Хирка — это почётная одежда, символ благочестия, отказа от мирских благ, смирения и чистоты помыслов, — символизирует божественную нравственность и атрибуты. Саади сказал: «Восседай хотя бы и на царском троне, но будь дервишем, чистым в помыслах». При радении, когда дервиши впадали в иступленное состояние, было принято рвать хирку в клочья, причём верующие миряне старались заполучить такой клочок как нечто якобы несущее благодать.

Езид, который не придерживается этих заветов и преступает их, объявляется вероотступником. Его изгоняют из общины, с ним прерывают всяческие отношения и могут побить камнями[74].

§6. Запрет на профанацию религии

радиция аграфии существовала в Древней Индии и Персии. В индоарийском обществе специальный интерес к языку зарождался в жреческой среде, в связи с магической функцией речи в ритуальном действии. Сохранность текстов осуществлялась заучиванием и тайной передачей от одного поколения жрецов к другому.

Речь и язык рассматривались как нечто первичное, из которого возникают слова и буквы, а не наоборот. И очень долгое время, вплоть до V-VI вв. н. э., протокурды стремились к тому, чтобы не записывать учение, а передавать его из уст в уста. В их преданиях письменное искусство считалось изобретением дьявола Ахримана. Согласно мифу, царь Тахмасп заставил Ахримана обратиться в чёрную клячу и 30 зим разъезжал на нём (сравните мотив превращения скандинавского трикстера Локи в кобылу и гоголевского Вакулу, оседлавшего чёрта). Взмолившись, дьявол выдаёт тайну письма.

Подобно Авесте, езидское писание служит вместилищем потаённой жреческой премудрости, ручательством сакрального права наставников отправлять земную власть. Магия письма освящает социальные претензии духовной верхушки и оберегает их от приобщения к ним тех, кому надлежит повиноваться. Под предлогом воспрепятствования изучению арабского языка и ислама последователями езидизма адептам вообще было запрещено обучаться грамоте. От имени бога учёба была объявлена страшным грехом[75].

Правом чтения и толкования священных текстов наделялось только духовенство. Видимо, по этой причине священные писания не имели всеобщего распространения и не повлияли на повседневную религиозную жизнь езидов. Религия езидов практически бесписьменна, она живёт как словесная традиция, передаётся из поколения в поколение от родителей к детям[76].

Кроме того, даже секретная природа алфавита езидов, используемого в Джильве и Масхафа Раш (ил. 9, 10), соответствовала зороастрийскому принципу: письмо — сосуд секретной мудрости, и «причастие веры должно держаться отдельно и от непрофессионалов, и от посторонних»[77], — дополняет Зураб Алоян.

Такое определение применимо к письменной культуре. Известно, что Джунайд свои трактаты и письма составлял на некоем «тайном языке», недоступном читателю, который не знаком с его учением[78]. Но как увязать это положение с езидской религией? Зачем требовалось создавать тайнопись, если курдская культура была изустной, и всякое письменное изложение уже само по себе являло тайну? Если существовал такой запрет для языка оригинала, как тогда воспринимать факт существования езидского религиозного писания, изложенного на трёх языках — на диалекте сорани, арабском и сирийском?

Как факих, шейх Ади знал, что, с учётом старо-арабской традиции, Мухаммед проповедовал устно в течение двадцати с лишним лет. Пророк считал, что арабский язык в самом его звучании, способах фразировки, интонациях содержит огромное количество информации, и при записывании большая часть такой дополнительной, смыслоразличительной информации пропадает[79]. Исламская культура отдавала предпочтение слуху над зрением и ставила звучащее слово выше написанного, тем более что произнесённое слово имело и психологическое воздействие. Это обстоятельство и предопределило форму изложения в Коране[80].

Подобное объяснение служило суфиям маскировкой для оправдания перед ортодоксальным исламом, поскольку богословы подозревали суфиев в ереси. В самом деле, как мы видим, в суфизме можно вычленить считающиеся пагубными и святотатственными влияния неоплатонизма, гностицизма и манихейства.

Ещё одна причина заключалась в следующем: учителя тарикатского Пути сознавали, что мистическое учение как индивидуальный опыт таит в себе грозную опасность. Душа во власти «состояния» широко открыта для заблуждений и самообмана, поскольку существуют мистические Пути познания иных божеств, а не только единого бога, и истинная, глубинная сущность не подлежит открытому распространению. Сокровенные знания и опыт суфийской практики должны передаваться только при личной встрече с учителем (муршидом), причём ученик (мюрид) ни в коей мере не должен быть посвящён в то, что ему ещё предстоит узнать. Все науки даны человечеству для того, чтобы познать творения Всевышнего, а суфизм дан, чтобы познать самого Всевышнего, дойти до Истины[81].

«Есть три вида передачи, — считает Аджмал из Бадахшана:

• первый — передавать всё;

• второй — передавать то, что люди просят;

• третий — передавать то, что принесёт им пользу.

Если вы передаёте всё, может наступить пресыщение.

Если вы передаёте то, что они просят, это может удушить их.

Если вы передаёте то, что принесёт им пользу, в худшем случае они, превратно поняв вас, обратятся против вас. Но если вы служите им таким образом, то, независимо от внешних проявлений, вы оказываете им помощь, и это неизбежно в той или иной форме благотворно скажется на вас»[82].

Абу Язид Бистами, один их наиболее противоречивых мистиков ислама, не писал книг. Ученики передали суть его учения в виде рассказов и максим.

Джунайд, убеждённый в том, что мистический опыт не может быть выражен языком рационализма, запрещал своим ученикам говорить с непосвящёнными. За нарушение этого запрета он подверг остракизму аль-Халладжа[83].

Эту же позицию отстаивал Хамид аль-Газали в своей книге «Ихья улум ад-дин»[84].

Зун-Нун аль-Мисри различал три вида знания: знание обычных мусульман; знание учёных и мудрецов; и знание «друзей божьих» (авлия, ед. ч. вали), которые лицезреют бога в своих сердцах. Последние, по его мнению, являются божьими избранниками, наделёнными тайным знанием, о котором «не должно рассуждать прилюдно, дабы оно не достигло ушей непосвящённых». В рассуждениях Зун-Нуна аль-Мисри это высшее знание представлено как первозданная, чистая вера, которой бог наделяет своих избранников испокон веков — божественная искра, зароненная в человеческое тело, чтобы направить его на истинный путь. Подозреваемый за высказывания в ереси, он в 859 г. предстал перед судом халифа.

За пренебрежения данного правила поплатились жизнью Мансур аль-Халладж и Айн аль-Кудат Хамадани. Сей чаши не избежал и Шихабуддин Яхья Сухраварди.

Именно горький опыт побудил шейха Ади ограничить передачу сакральных знаний узкому кругу верных учеников и посвящённым. Вот в чём истинная причина на запрет профанации учения среди мридов и иноверцев. Ади ибн Мусафир не был озабочен сохранением религиозных традиции древней Персии, как считают многие, его тревожила, прежде всего, нравственность, приверженность религиозному долгу, верность традициям своей силсилы, и не в меньшей степени — личная безопасность.

Таким образом, магия письма освящает социальные претензии духовной верхушки и оберегает их от приобщения к ним тех, кто должен повиноваться. Позднее, стараниями его наследников воспрепятствовать езидам в соблазне изучать арабский язык и докопаться до истинного смысла учения тариков, в целом обучение грамоте было объявлено страшным грехом, запретом от имени бога.

Справедливости ради отметим: в 70-х гг. XX столетия Глава Духовного Собрания езидов Ахтиаре Марге Баве Шех — шех Хаджи — дал официальное разрешение записывать и публиковать тексты. После этого в Ираке вышло множество книг с цитированием священных текстов.

Резюме: Кастовое деление, запрет на профанацию сакрального учения, а также сплочение курдских племён в религиозную общину есть следствие деятельности шейха Ади, мера, направленная на сохранение его детища — ордена Адавия.

Глава 3. Религиозный культ

од культом понимается религиозное почитание различных предметов, сверхъестественных существ, в форме обрядов, таинств, праздников, жертвоприношений. В широком смысле культ — исторически сложившийся тип религиозных отношений. С их помощью, как полагают верующие, можно «вступить в контакт» с богом, «святыми» или иными сверхъестественными силами, умилостивить их, заручиться их поддержкой в земных делах.

В езидизме религиозный культ носит пропициальный (умилостивительный) характер, он обращён к богу, духу или ангелам в соответствии с существующими доктринальными, каноническими и моральными нормами, историческими и обрядовыми традициями.

Религиозное сознание предстаёт в виде божественного откровения, переданного посредством священного писания, кавлов и бейтов. Воспроизведение этих текстов во время отправления культа актуализирует в сознании участников религиозные образы и мифы[85].

Религиозные убеждения суть комплекс идей, принципов, вероучений или догм религиозного характера, в которые верит езид, которые добровольно принимает и исповедует и которыми руководствуется в жизни.

Предмет культа — материальные предметы, животные, растения, горы, реки, Солнце, Луна, стихии (огонь, вода), с полагаемыми религиозным сознанием атрибутизированными свойствами и связями[86].

Субъект культовой деятельности — вся езидская община, единообразно выражающая свои религиозные убеждения и соблюдающая установившиеся традиции, обряды и церемонии. Руководство осуществляют тарики (рухани), представители каст Шехани и Пирани, а основная группа верующих[87] — Мридхана, действует под их началом.

Езидская диаспора — местная составная группа религиозного культа, представляющая собой часть религиозной общины, компактно проживающая на одной территории, объединившаяся и осуществляющая свою деятельность, направленную на удовлетворение духовных потребностей верующих, оживление религиозного сознания и совместного вероисповедования. В культовой деятельности происходит реальное общение верующих друг с другом, она является средством сплочения религиозной группы.

Религиозная деятельность занимает своеобразное место в системе общественной жизни.

В этой системе выделяют практическую и духовную составляющие.

Практическая деятельность направлена на удовлетворение духовных потребностей верующих, и ни одно мало-мальски значимое событие в жизни езида не происходит без участия духовных наставников. Практика приводит в гармоническое равновесие три основные области религиозной концепции — догмат, обряд как средство его передачи и образ жизни, в котором он выражается. Вера сама по себе не есть интеллектуальное восприятие. Догмат сохраняет силу веры, так как это образ жизни. Обряд же — средство передачи предписания, интуитивного обучения и единения. Помимо прочего, важная задача духовного руководства — сохранение трёх базовых принципов езидизма, определяющих принадлежность человека к езидской общине: недозволенность кастового смешения, недопустимость браков с иноверцами, непреклонное следование законам езидской веры.

Духовная составляющая религиозной деятельности распространяется только на касты тариков, включает сохранение первозданной чистоты вероучения в традициях своего оджаха и изустную передачу его только наследникам.

Религиозное учреждение — высший духовный совет во главе с миром всех езидов, территориально расположенный в храмовом комплексе Лалыш, в Иракском Курдистане.

Руководитель религиозного культа — мир (эмир) религиозный глава всех езидов, имеющий над ними неограниченную власть. Никто не имеет права не только его ослушаться, но даже вступать в спор с ним. Мир имеет много обязанностей: административное управление, решение межплеменных разногласий, ведение финансовых дел (при этом мир имеет право тратить пожертвования по своему усмотрению), представлять культ в отношениях с государством и третьими лицами. Прямые потомки шейха Ади возглавляли общину езидов вплоть до середины XV века. Затем власть перешла к роду шеха Абу Бакра (оджаха Катани) и наследуется ими по сей день.

Культовое сооружение — храмовый комплекс Лалыш, куда хотя бы раз в жизни должен совершить паломничество верующий, а также большое количество богомолий — зияратов, могил езидских святых.

Специальных молельных помещений у езидов не существует, основным местом для поклонения и молитв во время религиозных праздников и иных значимых событий в жизни диаспоры являются дома (очаги) шехов и пиров, где для этих целей отведено специальное место — «берходан» «berxwedan», обычно это стер[88].

В некоторых случаях, например, при жертвоприношении богу, в качестве культового сооружения может быть использован христианский храм или церковь (курдск. «дер»), которые, в представлении езидов, являются божьим домом.

Культовые предметы — специфические предметы для соответствующего религиозного культа, используемые при совершении богослужений: такие как санджак[89], литургические сосуды, нательный образ павлина или солнца, колёса времени в виде тройной свастики (чарха фалак, см. ил. 8), предметы религиозного содержания — верхняя одежда (хирка или лоскут от неё), особая войлочная шапка куллик (k’ulik) как символ святости, пояс кушти с кадимом, глок[90] (барат) с могилы шейха Ади и другие предметы.

«Символ религиозной принадлежности — Girîvan (Pêsîr) — ворот, или кайма. Гриван — древнейший символ езидов. Подобный символ и отличительный знак встречается в индуизме и зороастризме. Гриван символизирует покорность и верность богу. По преданию, когда бог создал семь ангелов во главе с Малаком Таусом, последнему он дал отличительный знак, т. е. гриван (кайму). Езиды, в отличие от иноверцев, носят рубашку (kiras) с округлой каймой, пришитой к вороту. Рубашка обязательно должна быть из белой хлопчатобумажной ткани, и гриван тоже. Шьётся рубаха из двух частей: передней и задней, символизирующих прошлое и будущее человека»[91].

Формы богопочитания диктуются нашей природой: наши мысли и чувства выражаются в нашем поведении и внешности, и, наоборот, наше поведение и окружающая среда влияют на наше внутреннее состояние.

Религиозный обряд, обрядность, в конечном счёте, служит одной цели — закреплению в сознании верующих религиозных представлений, укреплению веры во всемогущество сверхъестественных сил, облегчению восприятия людьми тех идей, которые внушают им религиозные проповедники. В этом основной смысл религиозного культа, который в немалой степени способствует сохранению религиозных пережитков в наши дни.

Способы культовой деятельности определяются содержанием религиозных верований, а также зависят от средств культа. На основе религиозных взглядов сложились определённые нормы, предписания о том, что и как нужно делать. Эти предписания касаются как элементарных культовых актов, так и более сложных.

Элементарные культовые акты — перед произнесением каждой молитвы езид должен совершить омовение и завязать пояс. Во время моления езид правую ладонь кладёт на левую руку, стоит по направлению к Солнцу (Qubildor)[92], во время рецитации молитвы — склонение головы, жест касания (по-особому, двумя руками) подбородка, поклон, падение ниц. При упоминании бога и имён святых езиды прикасаются рукой к подбородку и потом иногда прикладывают их к губам. Этот жест считается выражением почитания святых[93]. В порыве благоговения или акте смирения после произнесённой духовным лицом молитвы мрид обычно целует руку священнослужителя («благословляющую десницу»[94]) с последующим приложением её к глазам или ко лбу и делает пожертвование (хер, маш) деньгами, а тот в ответ должен поцеловать мрида в голову. Если в ритуале одновременно участвуют шех и пир, то после прочтения совместной молитвы они, следуя обряду, таким же образом целуют друг другу руку. Этот акт применяется и в отношении к культовым предметам и сооружениям.

Сложные культовые акты — праздники, жертвоприношения, крещение, обряды — обрезание и причащение, проповеди, молитвы, таинства, богослужение.

Богослужение в езидизме включает не только исполнение религиозного культа, но и неукоснительное соблюдение предписаний связанных с внешним поведением человека — различение дозволенного (халяль[95]) и запретного (харам[96]). Существует множество предписаний, которых должен придерживаться каждый адепт и которыми он должен руководствоваться в повседневной жизни. Они направлены, главным образом, на заботу о сохранении чистоты религии и представляют собой установления по отношению к определённым вещам и явлениям. Исполнять их и быть убеждённым в необходимости этого исполнения обязательно для всех, независимо от кастового происхождения.

Глава 4. Вероисповедание

Вероисповедание есть вера в бога, в его ангелов и в его книги [откровения].

Пророк Мухаммед

вероисповедании езидов существует множество предположений, умозаключений и гипотез. Приведём наиболее характерные:

Езидизм, будучи религией горных племён курдов, находившихся в стадии становления, неоднократно подвергался влиянию со стороны разных религий и культур, наводнявших земли Месопотамии. Вследствие этого, в сложившейся форме езидизма можно проследить несколько наслоений. Многие исследователи считают, что религия корнями восходит к митраизму, а также к вавилонским воззрениям[97].

Религию езидов, скорее всего, можно охарактеризовать как комплекс различных по содержанию верований, чем догматическую религию, каковыми являются христианство или ислам. Судя по имеющимся фактам, можно утверждать, что езидское вероисповедание как религиозное учение — явление позднего периода, сформировавшееся в средневековье на суфийском субстрате, поэтому он, естественно, не может быть всеобщей религией курдов[98].

О езидах часто говорят как об огнепоклонниках, язычниках и т. п., зачастую это делают люди не компетентные, не знающие суть езидской религии. На самом деле езиды верят в единого бога, который существует вне времени и пространства, и только он создатель сущего: Солнца, Луны, Неба, Земли и того, что на земле, под землёй и на небесах. Бог создал ад и рай, сотворил Адама и Еву.

Езидские духовные предводители утверждают: «Stunê her çar dîna kefa destê Ezid de» («Опора четырёх вероисповеданий на длани езида»), — и считают езидизм древнейшей религия мира, откуда берут свои истоки зороастризм, иудаизм, христианство и ислам.

С данной трактовкой можно было бы согласиться, поскольку зерванизм — изначальная форма народного езидизма — первая известная монотеистическая религия. Однако содержание езидских религиозных текстов даёт несколько иное представление об истоках религии езидов. Так, к примеру, в кавле «О Земле и Небе» записано:

Здесь отмечено не просто уважительное отношение к разным религиозным писаниям, а опора на них. Именно эти книги называются в Коране как данные Аллахом. Далее читаем:

Термины факир, дервиш и суфий указывают на прямое отношение к суфизму, который и опирается на эти религии, а принадлежность кавла к езидизму подтверждается восхвалением Шехсина:

Связь езидских святых Шехади и Шехсина с исламом отражена в последующих стихах:

С наступлением ночи богословы цитируют писание,

Поднимаются на кафедры и провозглашают,

Имена Шехади и Владыки Шехсина в своих речах поминают.

Хвала Аллаху Величайшему!

Богословы поднимаются на кафедру,

Цитируют из Корана.

Разумеется, один кавл не даёт основание делать какие-либо выводы, поэтому постараемся раскрыть эту тему глубже.

§1. Образ бога Ходе в литургической поэзии езидов

уть религии — богопознание. Опираясь только на литургический ресурс (священные писания, кавлы и бейты), не оспаривая ни одно из мнений, попытаемся вскрыть богатейший, неискажённый пласт духовной культуры и найти корни вероисповедания. Всё остальное, как вторичные источники, может быть использовано в качестве подтверждения или дополнения.

В езидизме богу посвящён целый ряд кавлов. В «Dua li ser giyanê mirî» («Молитве над душой умершего») отмечено:

В молитве-обращении[99] сказано:

Сравним с Кораном:

• сура 16 АН-НАХЛЬ (Пчёлы), аят 22: «Ваш бог — Бог единый»;

• сура 39 АЗ-ЗУМАР (Толпы), аят 65: «Если ты придашь сотоварищей, то пусто окажется твоё дело, и будешь ты из числа потерпевших убыток»;

• суру 112 АЛЬ-ИХЛАС («Очищение веры» или «Искренность»), приведём полностью:

112:1 «Скажи: “Он — Аллах — един.

112:2 Аллах, вечный;

112:3 не родил и не был рождён,

112:4 и не был Ему равным ни один!»[101]

Текстовые параллели не просто очевидны, они навязчивы. Созвучны и обращения к богу: езиды произносят «Xweda» (Создатель Себя), а суфии в обозначении божественной субстанции Аллаха обычно употребляют местоимение, входящее в формулу зикра «Xuva»[102] — «Он», как одно из имён бога. В сочетании со словом «da» — «дал» — и с учётом того, что езидская религиозная традиция устная, трудно уловить разницу между Xweda и Xuva da. Отметим также присутствие профетической формы в виде «кавлов» как в Коране, так и в езидской литургической поэзии. Всё это в совокупности наводит на мысль, что Ходе и Аллаха скопированы с одной кальки.

В таком случае, что является первоисточником?

В кавле «Medhê Xwedê»[103] («Восхваление Бога») ясно указывается, что сущность Ходе непостижима человеческому разуму, бог находится за пределами всех определений:

Слово medhe (арабск.) можно определить как «хвалебные песнопения во время зикра», то есть коллективного молебна суфиев, также и medhā (индийское)— «разум», «мудрость», эпитет бога, описывающий его как Мудрого Творца, творца мысли.

Что же это: суфийский зикр или дошедший до наших дней арийский молебен?

В кавле «Zebûnî Meksûr» сказано:

Emir — не просто повеление, а «божественное», далее же следуют имена Аллаха:

• аль-Алим — 19-е, Раскрывающий Сердца, Дарующий успех, Выручающий;
• аль-Басир — 27-е, Всевидящий, Провидец, Всепостигающий.

Кавл «P’adşay» («Господь»), посвящённый богу, содержит следующие стихи:

Вкратце раскроем идею кавла:

Padşê min xefare: Повелитель мой — всепрощающий.

Padşê[105] — титул, восходит к шумеро-кутийскому patesi, в современном курдском языке сохранился в форме «падша» (сокр. — «ша(х)»).

Гаффар — атрибут Аллаха; аль-Гаффар (Отпускающий Грех) — 15-е имя Аллаха; Прощающий, Извиняющий.

Bi hed û sed, rêkûpêk kir: Дозволенное и запретное установил.

Hed, хадд (мн. ч. — худуд) — границы дозволенного и запретного, установленные Аллахом; наказания, налагаемые за преступления, указания на которые имеются в Коране и сунне.

Sed — запретное; удерживание, отказ, а также «Отражение» (сура 38).

Padşê min sur li sema:

Sur (курдск.) — тайна или ограждение.

Sur (арабск) — оплот, стена.

Sema, самаа (арабск.) — небо.

Heft surêt bi taqetê — семь образов (ликов) силы.

Surêt, Сурат — отражение образа (в «Зеркале»), лицо.

Рассуждения, подводящие к формуле «Мир — образ Бога в Зеркале», мы обнаруживаем у Хамида аль-Газали. В трактате «Малая драгоценность» он объясняет, как происходит эманация — истечение божественной щедрости (джуд иляхи), являющейся источником бытия, «на всякую реальность — истину (хакика), вызванную Им к существованию»:

• во-первых, эманация подобна истечению света Солнца, когда оно ничего не теряет из своего света, освещая, скажем, стену (сюжет напоминает создание семи ангелов в езидизме);

• во-вторых, эманация подобна отражению образа (сурат) в Зеркале».

Далее автор поясняет: «Нельзя сказать, что между первым образом, существующим вне Зеркала, и вторым образом, который возникает в Зеркале, если его перед этим образом держать, есть непосредственная связь-смычка (иттисаль); нельзя о них сказать также, что они полностью отделены один от другого (инфисаль), но очевидно, что первый образ — это второй образ (или наоборот). Также и божественная щедрость есть причина возникновения света бытия в любой сущности, способной (кабиля) к бытию.

Из всего отмеченного следует, что эманация образа (предполагающая наличие Зеркала, которое воспринимает образ) спекулятивно более предпочтительна, чем даже эманация света»[106].

Heft surêt her û herê: Семь наилучших отражений (Бога в Зеркале).

Комментаторы кавлов и езидское духовенство признают в них семь небесных ангелов.

Нахожу эту точку зрения ошибочной. Проявление бога в наших сердцах заключается в том, что мы являемся его регентами и представителями, мы — выражение, зримый образ бога. И, таким образом, милость бога проявляется в мыслях и поступках одного человека, его сострадание передаёт другой человек, а его благородство — третий, и т. д. Здесь, скорее, речь о семи посланниках (расуль) Аллаха — семи главных пророках (улю-ль-азм): Адаме, Нухе (Ное), Ибрагиме (Аврааме), Мусе (Моисее), Дауде (Давиде), Исе (Иисусе) и Мухаммеде, через которых божественное откровение (драгоценная жемчужина) передавалось разным народам, — или о семи езидских святых: Шехади, Шехубакре, Шамсадине, Фахрадине, Сыджадине, Насрадине и Шехсине.

В хадисах сказано: «И поскольку рабы Аллаха нуждались в поклонении, но были не в состоянии самостоятельно определить, какой должна быть истинная сущность этого поклонения, чтобы оказаться угодной Аллаху Всевышнему и соответствовать Его религии, Он не стал поручать этого самим людям, но направил к ним посланников и ниспослал для них свои Писания с целью разъяснения истинной сути этого поклонения, как сказал об этом сам Всевышний:

“Мы отправили к каждому народу посланника:

«Поклоняйтесь Аллаху и сторонитесь язычества»” (Сура “Пчёлы”, аят 38)».

Из них десять свитков Писания было дано Адаму, пятьдесят — Сифу, тридцать — Идрису и десять — Аврааму. Моисей получил Тору (Таурат), Давид — Псалмы (Забур), Иисус — Евангелие (Инджиль). Всех книг Писания сто четыре, и от Корана эти книги отличались только по форме изложения, структуре и языку, но их содержание было идентично.

Коран поддерживает единство всех религий и говорит о том, что они происходят из одного и того же источника и что «Каждый народ был предупреждён». «Ислам не является чем-то совершенно новым, а существовал во все времена как религия пророков. Таким образом, здесь утверждается преемственность веры и истинность древних пророчеств. Миссия Мухаммеда состояла лишь в реформе закона, а не его отмене»[107].

Ещё один довод в пользу версии о пророках приводится в комментариях Али аль-Худжвири: «Всё сообщество правоверных мусульман и все суфийские шейхи согласны с тем, что пророки и следующие за ними святые, будучи защищены от греха (махфуз), превосходят ангелов.

Превосходство пророков определяется тем, что Господь повелел ангелам поклониться Адаму, а ведь состояние того, кому поклоняются, выше состояния того, кто поклоняется».

Ахлю-с-Сунна ва-ль-Джамаa (люди сунны и согласия общины) комментируют:

«Известно в нашей религии, что Аллах наделил некоторых пророков особыми качествами и назвал:

• Адама — Избранником Аллаха (СафийюЛлах);

• Hyxa — Наперсником Аллаха (НаджийюЛлах);

• Ибрагима — Другом Аллаха (ХалилюЛлах);

• Mycy — Собеседником Аллаха (КалимуЛлах).

Но никто не был удостоен чести зреть лик Господа».

Heybet (арабск.) — благоговение и трепет перед величием Аллаха.

Kinyat (арабск.) — основа, сущность

Не много ли случайных совпадений с суфийскими и исламскими представлениями о боге для замкнутой религиозной общины?

В гимне «Medhê Xwedê» («Восхваление Бога»), который известен также под названием «Qewlê Tawisî Melek» («Откровение Тавусии Малака»), манифестируется абсолютная идея — бог, который сотворил всё живое на земле. Он предстаёт как вечно живой, обладающий неограниченной силой, определяет объективные законы развития природы и человеческой жизни и через ангелов регулирует законы этого мира.

В первом стихе сказано:

Мусульмане отметят для себя, что примерно так начинаются многие суры Корана. По лингвистическому содержанию текст напоминает скорее арабский, нежели курдский, курдские слова практически отсутствуют. Как такое можно охарактеризовать, если не как заимствование?

Беглого взгляда достаточно, чтобы обнаружить в качествах Ходе атрибуты божественной сущности Аллаха:

Rebî, Рабби (арабск.) — Господь;

Reb, Рабб — господин; в системе Ибн Араби — божественное имя, «правящее» всем сотворённым (марбуб), а также Властелин;

аль-Ала — Высочайший, а также название суры Корана (87);

Şa, Şah, шах — титул монарха в некоторых странах Азии;

Sultan, султан (арабск.) — от «султ» («власть»); исламский титул с несколькими историческими значениями; титул несёт моральный груз и религиозную власть, поскольку роль правителя была определена в Коране.

Слово «султан», вошло в обращение с середины X века, после того, как династия иранских Буидов захватила Аббасидский халифат и оставила за халифом только духовную власть. С тех времён титул «султан» означает верховный светский правитель, а в отношении к богу стал применяться термин «падша». То есть, эпитет «султан» относится к человеческой сущности, а «падша» — к божественной.

На основании ономастической лексики можем заключить, что данный кавл составлен не ранее X века, точнее, после прихода шейха Ади в Лалыш.

Kerîm, аль-Карим — Щедрый (42-е имя Аллаха). Синонимы: Изобильный, Великодушный Благодетельный, Добрый и Возлюбленный»;

Rehîm, ар-Рахим — Милосердный (2-е имя Аллаха). С.: Сострадательный, Великодушный, Благодетельный, Добрый и Понимающий, Заботливый; имя Аллаха, манифестированное в Мухаммеде.

Приведём и другие используемые в этом молебне эпитеты Ходе:

Малик аль-Мульк — Верховный Властитель (84-е). Повелитель, Владыка всех Царств;

Малик — Царь (3-е). Властелин, Король королей, Монарх, Владыка; суф. тот, чьим действиям невозможно помешать;

аль-Алим — Раскрывающий Сердца (19-е). Дарующий успех, Выручающий;

аль-Хамид (56-е) — Достохвальный, Достойный Всех Похвал, Похвальный, Милостивый;

аль-Хаким — Мудрый (46-е). Рассудительный, Проницательный;

аль-Вали — Властвующий (77-е). Доброжелательный и Поддерживающий Правитель;

ас-Самад — Вечный Абсолют (68-е). Вечность, Бесконечность, Справедливость;

аль-Маджид — Славный (48-е). Величественный и Восхваляемый;

аль-Хамид — Достохвальный(56-е). Достойный Всех Похвал, Похвальный, Милостивый.

Думаю этого вполне достаточно, чтобы признать в них сыфаты[108] Аллаха. Когда же вместе с атрибутами применяется определённый артикль «аль» как в случае с аль-Маджид, ас-Самад и аль-Хамид, речь идёт не о качествах (атрибутах) Аллаха, которые могут проявляться и в людях (аль—Инсан аль-Камил)[109], а о его — Аллаха — «Прекрасных Именах», Асма аль-Хусма.

«Коран даёт чёткое описание бога через многочисленные атрибуты, упомянутые в Коране, которые образуют девяносто девять имён, традиционно приписываемых богу. С другой стороны, сура 112 аль-Ихлас предостерегает, что он находится за пределами всех определений»[110].

Как дополнение, приведём присутствующие в кавле коранические термины:

Арш — престол Аллаха, наивысшее место, которое объемлет всё сущее и находится над ним;

Кадим — вечный; суф. предыдущее в существовании, бог;

Раай — не раскрытый взгляд, мнение, самостоятельное суждение; т. е. индивидуальное толкование какого-либо из авторитетов калама. Роль этого метода всегда была ограничена.

Курси — возвышенное место для сидения, трон (упоминается в аяте 2:225 в значении всезнания и всемогущества Аллаха).

Отмеченные причины снимают всякие сомнения в исламской основе кавла. Значит, молебен «Medhê Xwedê» сознательно (а иначе как?) составлен таким образом, чтобы под ликом Ходе восхвалять Аллаха. Подтверждением служат 3-4 строка стиха:

О Рабби (Господь), только Ты — Ходе,

Только Ты достоин поклонения и восхваления.

В кавле «E’rd û E’sman» («О Земле и Небе») есть такие стихи:

В кавле недвусмысленно указывается, что езиды, воздавая хвалу внучатому племяннику Шехади — Шехсину, в равной степени почитают Лалыш Светоносный и исламские святыни — Иерусалим, Мекку и Медину.

Коранические аналогии можно проследить буквально во всех кавлах и бейтах езидской литургической поэзии. И это неудивительно, ведь сам Коран был ниспослан мистическим путём, и многие места его содержат указания на мистический образ мышления. Первый имам Али ибн Абу Талиб говорил: «Не существует ни одного стиха в Коране, который не имел бы четырёх смыслов:

• экзотерического (захир) — для пересказа;

• эзотерического (батин) — для внутреннего понимания;

• предельного (хадд) — объявляет о дозволенном и недозволенном;

• относящегося к божественному замыслу (моттала) — это то, что Аллах предполагает реализовать в человеке посредством каждого стиха».

Эти постулаты перекликаются с утверждением шестого имама Джафара Садыка: «Божья Книга подразумевает четыре толкования:

• буквальный смысл (ишарат) — предназначенный для всей общины правоверных (авамм);

• аллюзивное значение (ибарат) — касается элиты (хавасс);

• существуют тайные смыслы, относящиеся к миру сверхчувственного (латаиф) — доступные Друзьям Бога (Авлия);

• имеются высокие духовные доктрины (хакаик) — они могут быть познаны лишь пророками (анбия, мн.ч. от наби)».

С учётом изложенных фактов, следует признать: в «постреформированном» шейхом Ади езидизме образ бога Ходе носит в себе черты мусульманского Аллаха.

Вместе с тем, в культе проявляются и черты, схожие с христианством. Так, основой поклонения является исключительно любовь к богу, но никак не страх перед его наказанием и не надежда на его милость. Обе религии сближает и институт посредников между богом и человеком, в лице священника или святого — в первом случае, и шеха, пира (вали, кутба) — во втором.

Схожесть образов Ходе, Аллаха и Господа Бога проявляются в их трансцендентности[111]. Как причина всего сущего, бог запределен всему сущему, бесконечно возвышается над всем тварным бытием, есть Сущий над всем сущим. «Естество божие само по себе, по своей сущности, выше всякого постигающего мышления, оно недоступно и неуловимо ни для каких рассудочных приёмов мысли, и в людях не открыто ещё никакой силы, способной постигнуть непостижимое».

Трансцендентной является только божественное естество (сущность), но не божественные действия (энергии), в которых бог становится имманентен тварному бытию. «Невидимый по естеству делается видимым в действиях», — отмечает св. Григорий Нисский.

Раскрывая себя в своих энергиях, бог остаётся неприступным по существу. Таким образом, бог выступает одновременно трансцендентным и имманентным творению. «Бог остаётся трансцендентным по своей природе в самой имманентности своего проявления», — указывает православный богослов В. Н. Лосский.

В данной связи необходимо внести ясность по следующим положениям:

1. Кем эти новаторские представления могли быть привнесены в локальную религию — езидизм?

О шейхе Ади уместно говорить как о зачинателе, инициаторе сплочения курдских племён под единой религиозной доктриной. Для своих адептов (езидов) он открыл новый духовный путь, дал постановления религиозных канонов и заложил очаги-семьи шехов. Образ шейха Ади, благодаря его харизматической личности и в большей степени — стараниями последователей, воплотился в святого покровителя общины. «Только в третьем поколении потомков Ади ибн Мусафира, при Абуль-Баракате ибн Сахре ибн Мусафире, произошла фактическая интеграция шейхов с курдским населением. При шехе Хасане завершился процесс создания религиозно-политической организации езидов. Он объединил своих сторонников, отделив от всех других. Между членами общины кроме родственных отношений возникла духовная связь. Сгруппировалась эндогамная община езидов»[112], — указывает Рашат Миран. Поэтому шейха Ади следует считать идейным вдохновителем и символом езидизма, а непосредственным идеологом и организатором общины — шеха Хасана. Его бурная деятельность настолько встревожила местную власть, что атабек Мосульского вилайета Бадраддин Лулу в 1254 году (по другим источникам в 1246 г.) совершил карательную экспедицию в Лалыш, подверг мученической смерти самого шеха Хасана и осквернил останки шейха Ади.

2. Когда?

Само возникновение и становление езидизма невозможно проследить вне контекста религиозной ситуации XI-XIII вв. на территории Курдистана, где в процессе активного взаимодействия и контактов, трансформации и синтеза различных конфессий — языческих культов, христианства, гностических идей и в особенности исламских мистических течений — формировалось и выкристаллизовывалось новое синкретическое учение. Вот как этот процесс описывается в кавле «Şêşimis» («О Шешамсе»):

Кавл подчёркивает демократичность, а не избранность вероучения езидов, которое и сам Шехади, и его последователи Шехубакр, Шехсин, Сыджадин, Насрадин и Шешамс, т. е. все езидские святые угодники, распространяли среди многих народов и разных конфессий, обращая их в свою веру. Приведённая причина рушит концепцию древнего происхождения эндогамии езидов. Произошло всё это, безусловно, не в одночасье — более трёх веков отделяют первую проповедь шейха Ади ибн Мусафира от того времени, к которому мы можем с достаточной степенью уверенности отнести существование езидизма как уже относительно сформированного учения[113].

Как находит Д. Пирбари, «по традиции, в большинстве текстов указывается имя создателя и то, что авторами основных езидских священных песнопений были шех Фахр, пир Раше Хайран, шех Хасан, Дауд ибн Дарман, Дарвеш Катани и другие святые, жившие и творившие в XIII веке и позднее». Эта эпоха знаменует собой отход от анимистической формы религии к монизму, расцвет езидской религиозной литературы, составление жития святых и мучеников, канонизацию вероучения, которые дошли до нас по устным преданиям[114].

3. С какой целью, если учесть замкнутость и эндогамию общины?

Суфийский шейх аль-Худжвири пишет: «Мы расходимся во мнениях с дуалистами, которые исповедуют свет и тьму, и с магами, которые исповедуют Яздана и Ахримана, и с натурфилософами (табаиян), чьё исповедание — природа и силы природы (кувват), и со звездочётами (фалакиян), чьё исповедание — семь планет, и с мутазилитами, исповедующими многочисленных созидателей и зиждителей»[115].

«К середине XI века идеи суфизма получили широкое распространение по всему мусульманскому миру, и большую роль в этом, а также и в выживании суфизма на протяжении многих столетий, сыграло то, что он впитывал в себя традиционные местные народные культы и верования и трансформировал их на мусульманский манер. Именно в связи с этим многие исламоведы склоняются к мысли о том, что суфизм — это не только религиозная философия, но и «народная» форма ислама, имевшая свои особенности в различных регионах», — отмечает заведующий кафедрой религиозных дисциплин РИУ Р. Тагиров[116]. Это и есть наш ответ на поставленные вопросы.

§2. Ангелы в езидизме

ера в ангелов (melek, или fireste) является неотъемлемой частью религии езида. Принято считать, что ангелы участвуют во всех событиях, происходящих в жизни приверженцев вероисповедания. Именно исходя из этого, езидскую религию называют религией ангелов — “Dine meleka”», — утверждают тарики.

В своей работе «Milyaket di baweriya ezidiyan de»[117] — «Ангелы в вероисповедании езидов» — известный теолог пир Хидир Сулейман, опираясь на ресурс езидских кавлов и бейтов, пишет: «Бог создал ангелов из своего сияния за семь дней. Создание ангелов из божественного света можно сравнить с тем, как зажигается новая свеча от свечи горящей. Первая свеча получила свой свет от светильника (т. е. Бога), который от того, что дал жизнь новому источнику света, ничего не потерял».

В кавле «Şêxûbekir» («Шехубакр»), ода 5, процесс сотворения ангелов представлен следующим образом:

Число архангелов в езидизме (как отмечено выше — семь) совпадает с числом дней недели, и это не случайно, поскольку каждый ангел был сотворён в определённый день. Вместе с тем, вызывает недоумение, почему в единой, замкнутой религиозной общине имена ангелов и дни их создания имеют разночтения в священном писании и литургической поэзии, и никто не придавал этому значение? Так, согласно Масхафа Раш:

II. Roja destpêkê, yanî rojayekşemê, melayîketê bi navê Ezrayîl afirand.

Первый день, когда творил [Бог], было воскресенье, [Бог] создал одного ангела, которого назвал Азраил.

Ew Melekê Tawusê yê ku serokê te vanê.

Это Малак Таус, который является повелителем всех.

III. Xwedê, roja duşemê, melayîketê bi navê Derdayîl afirand, ku ew Şêx Hesenê.

В понедельник [Бог] создал ангела Дардаила, который есть шех Хасан.

IV. Roja sêşemê, Esrafîl (Îsrafîl) afirand, ku ewŞêx Şemsê.

Во вторник [Бог] создал Асрафила (Исрафила), который есть шех Шамс.

V. Roja çarşemê, yê bi navê Mikayîl afirand, ew jî Ebûbekirê.

В среду [Бог] создал ангела Микаила, который есть шех Абу Бакр.

VI. Roja pêncşemê, Cibrayîl afirand, ku ew Sacadînê.

В четверг [Бог] создал ангела Джабраила, который есть Сыджадин.

VII. Roja înê, yê bi navê Şemnail afirand, ku ew Nasirudînê.

В пятницу [Бог] создал ангела Шимнаила, который есть Насрадин.

VIII. Roja şemiyê, yê bi navê Tûrail [Nûrail] afirand, ku ew Fexredînê.

В субботу [Бог] создал ангела Тураила (Нураила), который есть Фахрадин.

В кавле «Afirandina kinyatê» («Сотворение Сущности (основ)») записано:

А в кавле «Afirandina dinyayê» («Сотворение мира») приведены следующие дни творения:

Нет ясности, что же всё-таки и в какие дни творил бог? Три священных текста — и три различных деяния?

В «Dua êvarê» — вечерней молитве, которую каждый езид читает при заходе Солнца — произносятся следующие имена семи архангелов:

В кавле «Erd û esman» («О Земле и Небе»):

При равном их количестве в писании указан ангел Шимнаил, в вечерней молитве Шифкаил, а в кавле «О Земле и Небе» — Шимкаил; ангел Тураил (Нураил) заменён ангелом Азазилом, в вечерней молитве Азраил и Азафил, в кавле «О Земле и Небе» — Израил, Исрафил (встречаются и другие неточности в письменной фиксации).

Этим не ограничиваются разночтения. Согласно езидской эсхатологии, небесные ангелы манифестируются в святых угодниках (xasîn), которые призваны были поддерживать чистоту веры и правильное исполнение её обрядов среди общины и соответствовали:

И здесь обнаруживаются разночтения.

Пир Хидир Сулейман[120] в указанной работе отмечает, что, согласно езидской религиозной традиции, день Малака Тауса — среда, воскресенье относится к малику Шехсину, а вторник — день Шамсадина, а согласно Масхафа Раш, день Малака Тауса — воскресенье, а день Шехсина приходится на понедельник.

Все эти расхождения, как нам представляются, вызваны тем, что объединение оджахов Адани, Шамсани и Катани носило условный характер, каждый из них при этом оставался номинально самостоятельным, сохранил кастовость и свою цепь преемственности, имена святых, их небесных покровителей, методы наставничества и право на свою паству.

Езидское духовенство настаивает на древнем происхождении исповедания об ангелах и как доказательство проводит параллель с древнеиранскими Амеша-Спента («бессмертными святыми»), семью благими духами. Видит соответствие с мифологией Вед и древнейшими представлениями людей о семеричной структуре бытия, как божественного, так и земного. «Увязка участия ангелов в процессе творения с днями недели и с небесными светилами напоминает семь звёзд в митраизме. Каждая из звёзд есть бог, самая высокая звезда — Солнце (Митра)», — утверждают они.

Безосновательность данного представления становится очевидной уже при сличении имён Амеша-Спента (Ахура-Мазда, Аша-Вахишта, Хшатра-Вайрья, Хаурватат, Спента-Армайти, Амеретат, Воху-Мана) с архангелами[121] в езидизме (Азраил, Джабраил, Микаил, Дардаил, Шимкаил, Азазил и Исрафил). Нет ни одного схожего имени.

Рассмотрим характерное для езидского богословия положением о соответствии каждому из семи верховных ангелов определённой исторической личности (персонификации или земного воплощения), может, это внесёт ясность относительно времени сложения религиозного представления? Езидские святые — сплошь суфийские шейхи: шейх Ади ибн Мусафир, шейх Абу Бакр, шейх Шамсадин, шейх Фахрадин, шейх Насрадин, шейх Сыджадин и шейх Хасан, которые творили на рубеже XII-XIII вв. Ещё один немаловажный факт — язык священных текстов: мешанина курдско-арабско-персидских слов, которую никак не отнести к древним языкам — мидийскому или парфянскому.

Родство с суфийско-исламскими традициями находим в кавле «Şêx û Aqûb»:

Îlah («илях») — арабское слово, обозначает абстрактного «бога» (или «божество»), а вот выражение «El-Hemdulla» — «хвала Аллаху» — указывает на непосредственное отношение к Аллаху, первому из 99 имён (Аллах), упоминаемых в Коране и хадисах.

Ещё одно подтверждение общего начала вырисовывается при сравнении обязанностей и роли ангелов в обоих верованиях:

• Как для езида, так для мусульманина вера в ангелов является неотъемлемой частью его религии (Коран 2:177).

• О природе ангелов можно сказать, что созданы они из света Господня. Смысл их существования — в служении людям (Коран 2:34).

• Ангелы день и ночь славят Аллаха, защищают небо от джиннов и шайтанов, следят за всеми поступками людей и записывают их, допрашивают людей в могилах и наказывают неверных.

Среди них существует определённое разделение труда:

• есть посланники творца и исполнители его священной воли,

• ангелы, охраняющие могилы,

• ангелы-администраторы, возглавляющие рай и ад (у этих ангелов есть собственные имена — Ридван и Малик).

Ангелы, согласно езидской религии, существуют и живут, не испытывая ни голода ни жажды, их предназначение состоит в восхвалении Всевышнего и исполнении его повелений и приказов.

В следующем стихе «Shêx û Aqub» (2) («О шехе и Якубе») сказано:

Ангелы могут предстать перед людьми в образе животных, птиц и праведников[123]. Но, несмотря на то, что ангелы принимают облик человека, они не мужчины и не женщины — бесполые, и нет никаких доказательств, что они размножаются.

Мир ангелов во главе с четырьмя важнейшими из них (это те же иудео-христианские архангелы Гавриил-Джабраил, Михаил-Микаил, Серафим-Исрафил и Азраил), как бы воплощая идею добра и божественной воли, противостоит и в езидизме, и в исламе миру демонов и джиннов.

Опираясь на езидские кавлы о Малаке Таусе, Падшаи, шехе Якубе, Шехубакре, притчу о Пророке Моисее, приходим к заключению:

• Божьи ангелы созданы из света Господня.

• Они обладают способностями и силой, которую дал им Всевышний.

• У каждого из них есть определённые обязанности, роли и функции.

• Ангелы — посланники бога и исполнители его священной воли.

• Ангелы являются людям в образе дервишей и праведных монахов.

Насколько эти представления езидов оригинальны, определим, проведя параллель между езидской и исламской эсхатологиями. Ангельская природа проявляется в езидских святых праведниках и выражена в следующем:

1. Ангел Азраил — Малак Насрадин, забирающий души умерших людей, «обладатель ножа». В Лалыше существует источник, называемый «источник Насрадина». Согласно преданию, после того как он по божьему велению забирает душу человека с помощь своего ножа, идёт к этому источнику и омывает в нём свой нож.

В Масхафа Раш Азраил — ангел смерти, самый приближенный к богу ангел. Но здесь он отождествляется не с Малаком Насрадином, а с самим Малаком Таусом, и считается главой всех ангелов.

В исламе ангелу Азраилу присущи те же функции ангела смерти: он один из четырёх наиболее приближенных к Аллаху. По преданию, был обычным ангелом, но проявил твёрдость, сумев вырвать из сопротивляющейся земли глину для создания Адама, за что был сделан главенствующим над смертью[124]. Так как ангел Азраил, как и все ангелы, создан из света, он может появляться и присутствовать сразу в нескольких местах одновременно, и то, что он занят в определённый момент вовсе не означает, что в это же самое время он не может участвовать в выполнении каких-либо других дел. Так же, как солнце дарит тепло и свет всему миру одновременно и, отражаясь, присутствует в бессчётных прозрачных объектах этого мира, ангел Азраил может забирать миллионы душ одновременно, не создавая при этом путаницы. Азраил знает судьбы людей, но не знает срока кончины каждого. Когда этот срок наступает, с дерева, растущего у трона Аллаха, слетает лист с именем обречённого, после чего Азраил в течение сорока дней должен изъять душу из тела этого человека[125]. В Коране его имя никогда не использовалось и вместо этого употребляется «Malaikat al-Maut», дословно переводимое как «ангелы смерти», которым поручено забирать души людей, окончивших свой жизненный путь. Всевышний говорит: «Скажи: “Приемлет вашу кончину ангел смерти, которому вы поручены, потом вы к вашему Господу будете возвращены” (32:11). «Мы должны молиться за Азраила, мир ему, и благодарить его так, как мы молимся за Джабраила и Микаила, потому что Джабраил и Микаил — две причины того, что мы узнаём то, что содержит избавление от земной жизни и спасение в загробной. А ангел смерти — причина нашего выхода в тот мир, это больше, и нужно благодарить его [за это]»[126].

2. Джабраил — Малак Сыджадин — является посланником божьим всем мирам, который передаёт волю бога людям и джиннам.

В исламе Джабраил (Гавриил) — Рух аль-Кудс — святой дух, благовест, передаёт и раскрывает волю Аллаха пророкам. Передавал текст Корана Мухаммеду.

3. Микаил — Малак Фахрадин, наставник всех посланников и 72 религиозных общин. Он — великий учитель, руководитель многих путей, обладатель истинных знаний, знаток божественной жемчужины.

В исламе Микаил ведает разными благами, заботится о пропитании всех созданий Аллаха.

4. Дардаил — Малак Шехубакр, он учитель, покровитель обители (пристани) на земле и на небесах.

5. Шимкаил — Малак Шамсадин, обладатель печати, отождествляется с Солнцем — «Шамсом», он же с божьего веления даёт людям хлеб насущный и средства к существованию.

6. Азазил — Малак Таус, глава всех ангелов и посланник божьего трона, на земле его место занимает Шехади, который установил каноны и церемониальные ритуалы езидской религии.

7. Исрафил — Малак Шехсин. Заповеди вероисповедания, отпускание и удержание, всё находится в его власти (руках). На небесах он олицетворяет шейха суннизма, на земле он даёт силу и власть божьим посланникам.

В исламе Архангелу Исрафилу Аллах поручил постоянно находиться при огромной трубе, напоминающей рог. Он ожидает у этой трубы, называемой «Суур», приказа Аллаха. Как только Аллах даст знак, Исрафил дунет в «Суур», и наступит Конец Света.

8. В обеих религиях нашло отражение представление об ангелах-хранителях, у каждого человека их по двое. В езидизме они стоят за плечами человека. Ангел, расположенный за правым плечом, записывает праведные деяния и поступки, а за левым плечом — греховные. В момент смерти человека эти ангелы переносят его душу в Лалыш, где посвящённые и сведущие в присутствии шеха, пира, наставника, брата по загробной жизни и покровителя усопшего взвешивают его деяния. Насколько праведные или греховные поступки перевешивают друг друга, с такой ношей душа и следует в иной мир.

В «Dua tesmîlî e’rd»[127] («Молитве при предании покойного земле») есть стих:

В исламе это ангелы Мункар и Накир, они несут как бы круглосуточную вахту, сменяя друг друга на утренней и вечерней заре. «Согласно мусульманской традиции, в могиле к покойнику приходят эти два ангела и задают вопросы о его Боге, религии, пророке, писании. Обладателей истинной веры, поклонений и добропорядочной жизни Всевышний Аллах наделяет силой и возможностями для достойного ответа на вопросы ангелов. Неверные, идолопоклонники и воинствующие атеисты не смогут ответить на вопросы ангелов, так как от страха у них отнимутся языки»[128].

Завершая данный параграф, хочу обратить ваше внимание на следующее совпадение. В параграфе «Табу на браки в касте Шехани» мы отметили, что имена всех четырёх сыновей Ездина Мира — Шамса, Фахра, Насра и Сыджи имеют суффикс «дин» — «религия», что бесспорно указывает на их значительный вклад в дело распространения веры. В данном параграфе определили, что эти святые являют собой земные воплощения исламских архангелов, как по именам, так и по их обязанностям: Насрадин — Азраила, Сыджадин — Джабраила, Фахрадин — Микаила, Шамсадин (согласно писанию) — Исрафила. В кавлах и бейтах, обращаясь к ним с мольбою, езиды просят о защите своей общины и последователей суннизма. Если эти совпадения не случайны, тогда какую религию могли распространять шехи Шамсадин, Фахрадин, Насрадин и Сыджадин?

§3. Ипостаси шейха Ади

огласно приведённой в Масхафа Раш последовательности «ангел — святой», земному воплощению Малака Тауса соответствует шейх Ади ибн Мусафир — человек, святой, кутб, глава суфийского братства.

«Затем [Бог] послал шейха Ади из земли [страны] Шама для Лалыша» (стих 15).

В соответствии с писанием, бог послал в Лалыш не ангела с небес, а человека, шейха Ади (из одной земли в другую). В кавле «Şêxadî û Mêra» («Шехади и мужья») сказано:

1 Шехади — благодетель милостивый,

Засиял средь арабов и персов.

2 Родился в Бейт-Фаре,

Направился и пришел к Обители Истины,

В Лалыше вокруг него люд собрался.

После мусульманского завоевания ираноязычных народов слово «араб» стало употребляться в значении «говорящий ясно», а «аджам» — «бормочущий», «варвар». Значит, согласно тексту кавла, Шехади пользовался авторитетом как в мусульманской среде, так и среди других религиозных общин.

«Родился в Бейт-Фаре» — соответствует его биографической справке.

«В Лалыше вокруг него люд собрался» — находит историческое подтверждение, поскольку его миссионерская деятельность связана с храмовым комплексом в Лалыше, где он собрал вокруг себя сорок учеников.

Далее следует «Qesid kir, hate hekare» — «Направился и пришел к Обители Истины». «Многие исследователи слово “hekar” ошибочно соотносят с названием области Хаккяри в Северном (турецкой части) Курдистане. В источниках пишут и произносят Hekkari (Hakkâri), производная форма от древнесирийского названия “Akkare”. На курдском языке эта историческая область называется “Colemêrg” (Коламерг), что указывает на ошибочность отождествления в переводах езидских священных гимнов. Правильное значение слова “hekar”, “hekk ar” — “Обитель (Порог, Место) Истины”», — считает историк Л. Бруки.

Личность Шехади в езидизме обожествлена, он вместе с Малаку Таусу и Султаном Езидом выступает в роли преемника бога на земле, обретает особые божественные атрибуты и составляет так называемый священный треугольник езидов, их божественную триаду, что должно означать: бог, единый по существу, тройственен ипостасями[129] Шехади, Малака Тауса и Султана Езида.

В соответствии с космогоническими представлением, дух и свет шейха Ади на земле обретают своё начало от духа и света Малака Тауса, который, в свою очередь, создан из света божьего. Не правда ли напоминает суру Корана (24:35): «Аллах — свет небес и земли. Его свет — точно ниша; в ней светильник; светильник в стекле; стекло — точно жемчужная звезда… Свет на свете! Ведёт Аллах к Своему свету, кого пожелает…». Причастность Шехади к исламским традициям находит отражение в кавле «Xafilê Bênasîn»:

В «Dua Dirozê» («Молитве в течение дня») каждый из 12 стихов заканчивается мусульманским приветствием шейха Ади:

В бейте «Rebiyê» («Рабия аль-Адавия») читаем:

В кавле «Imanê», ст. 3, сказано:

Два последних стиха, посвящённые шейху Ади, дублируют коранический аят о сотворении 14 сфер земли и неба и указывают на духовную преемственность Ади к Мухаммеду, то есть, говоря языком стиха, шейх Ади в целости и первозданной чистоте сохранял созданный 90 тысяч лет назад нур (свет) пророка ислама и его вероучение.

Строка «14 сфер [небес и земли] на длани» («Четырнадцатью сферами земли и небес управляет») отражает содержание аята 12 суры 65 Корана[130] и содержит эзотерический смысл, о котором один из наиболее знаменитых сподвижников Мухаммеда Абдулла ибн Аббас воскликнул однажды посреди огромного количества людей, собравшихся на горе Арафат: «О люди, если бы я дал вам тот комментарий этого аята, который услышал от Пророка, вы бы забросали меня камнями!» Данный пример характеризует отношение буквалистского, законнического ислама к исламу эзотерическому.

Пророк говорил: «Нет ни одной живой сущности, чья бы жизнь не происходила от меня, и все души, которые обладают желанием, являются субъектами моей воли. Хотя я сын Адама по форме, в нём присутствует моя сущность, что подтверждает то, что я его отец». Дух Мухаммеда был первым, чему предстояло быть созданными, он является последним звеном в цепи пророков и наиболее полно являет божественный свет. Таким образом, он представляет собою воплощение Совершенного Человека[131].

В кавле «P’adşay» («Господь») читаем:

Езидские теологи объясняют эти положения толерантностью своей религии к другим вероисповеданиям. О какой толерантности может быть речь в отношении закрытой для прозелитизма общине, главная забота которой — сохранение чистоты своей религии, запрет на межкастовые связи и связи с представителями иных народов и конфессий, ограждение своих адептов от влияния других религий. То, что это не толерантность, а основы вероучения, отражено в кавле «Шехади и мужья», где Ади призывает людей следовать суннизму[132]:

Напомним, что, согласно исламской теософии, «суннизм» подразумевает пример жизни пророка Мухаммеда как руководство для мусульманской общины.

Следующий, 32-й стих снимает все сомнение в приверженности исламским традициям:

Думаю, нет надобности объяснять, какой Земзем подразумевал Шехади. О неслучайных связях езидизма и ислама находим и в других кавлах.

В «Dua Mezin» («Главной молитве»):

Как совместить упование езидов на Шешамса, Ездина Мира и в то же время на исламские святыни Иерусалим, Мекку, Медину и Каабу?

В кавле «Îmanê» («О вере»):

Зачем езидам опираться на ниспосланные «калам» и «арканы»? Насколько правомочно относить их к езидизму?

Езиды почитают Шехади апостолом бога и верят, что он был создан из сияния Малака Тауса. Пророки и святые (и шейх Ади не исключение среди них) относятся к реальности Мухаммеда как части к целому, которое в них манифестируется. Пророческое знание и гнозис мистиков черпаются из реальности Мухаммеда, связующей вечное с временным. При этом основной критерий святости составляют не праведность и нравственное совершенство, а гнозис (марифа) — способность осознать своё единство с божественной сущностью, что отражено в следующих кавлах:

«Îmanê bicî nîşane» («С каким знамением вера»):

«Şêşimis» («О Шешамсе»):

«Dua êvarê» («Вечерняя молитва»):

Вот что об этой преемственности говорят суфии: «Пророки, от Адама до Мухаммеда, передавали один другому, в неизменном виде — из Зеркала в Зеркало, — образ Совершенного Человека (аль-Инсан аль-Камил), отражённый в Зеркале мира, и одновременно актуализировали Мухаммедову реальность (истину). Согласно Ибн Араби, по этому поводу пророк Мухаммед сказал, что Аллах создал Адама по своему подобию (этот хадис приводится у Бухари (Истизан, 1), Муслима (Бирр, 115) и Ибн Ханбаля (II, 224, 251)). После упокоения пророка Мухаммеда мир не исчез, так произошло потому, что не исчез Совершенный Человек, который в качестве постоянно воспроизводящегося образа передаётся уже по новой линии — через суфийских святых (авлия), которым дано от Бога не Откровение (вахи), а вдохновение (ильхам). Послушники, последователи суфийских святых и наставников, подражая своим наставникам, зеркально отражая и воспроизводя их, тоже становятся носителями образа Совершенного Человека, т. е. становятся Совершенными Человеками, воспроизводя или актуализируя Мухаммедову реальность-истину. Тем самым реализуется Богоявлённость — сверху вниз — и осуществляется Богопостижение — снизу вверх»[133].

Суфии считают, что все тексты Корана и сунны содержат внешнее явное значение — захир (внешний, явный, экзотерический) — и скрытое внутреннее значение — батини (внутреннее, сокрытое для непосвящённых, тайное знание).

То, что Шехади и его преемники имели непосредственное отношение к суфизму, отражено во многих кавлах, в том числе:

— в кавле «Şêxadî û Mêra» («Шехади и мужья»):

— в бейте «Çarşembûyê» («О Среде»):

— в молитве «Hey vê» («О жизни в этом мире»):

В своём трактате «Kitab fihi dhikr adab-nafs» Шехади назидал: «Знайте, что святые не достигают святости через еду, питьё, сон и поклонение, но они могут достичь её через усердие в вере и аскетизм. Тот, кто не готов умереть за веру, он не живёт, а кто принимает смерть во имя Бога и приближается к нему через умерщвление своей плоти, будет возвращён к жизни Богом».

В езидизме постижение знаний захир происходит через Проявленный Совет (Diwana bihari), знаний батини — через Непроявленный Совет (Diwana batini).

Непроявленный или скрытый совет представляет собой указанное небесное собрание «архангелов», сонм из семи архангелов, созданных богом: Азраила, Дардаила, Исрафила, Микаила, Джабраила, Шимкаила и Нураила. Во главе небесного сокрытого дивана-совета стоит архангел Азраил.

«Проявленный Совет» составляет земное собрание святых: шех Хасан, шех Абу Бакр, шех Шамсадин, Фахрадин, Сыджадин и Насрадин. Проявленный диван-совет на земле возглавляет шейх Ади.

Согласно сложившейся в народе ошибочной интерпретации, «Проявленный Совет» является «эманацией» архангелов — членов небесного дивана, что по сути своей не верно, поскольку эманация (истечение) может происходить только от божественного начала. Аль-Худжвири утверждает: «Всё сообщество правоверных мусульман и все суфийские шейхи согласны с тем, что пророки и следующие за ними святые, будучи защищены от греха (махфуз), превосходят ангелов. Превосходство пророков определяется тем, что Господь повелел ангелам поклониться Адаму, а ведь состояние того, кому поклоняются, выше состояния того, кто поклоняется».

Для наглядности он приводит сравнение: «Джабраил много тысяч лет поклоняется Богу в надежде обрести одеяние чести, а честью, которой он удостоился, было служить провожатым Мухаммеду в ночь Вознесения, — как он может быть выше того, кто в этом мире днём и ночью стесняет и укрощает свою низшую душу, пока Господь не взглянет на него благосклонно, не дарует ему милость узреть Себя и не избавит от всех посторонних помыслов?

Вседержитель создал ангелов и наделил их разумом, и Он создал животных и наделил их страстями, и Он создал человека и наделил его как разумом, так и страстями.

Тот, у кого разум преобладает над страстями — выше ангела, а тот, у кого страсти преобладают над разумом ниже животного.

Ни животные, ни ангелы не могут изменить предназначенные им степени и места. Но человек может опуститься до животных или возвыситься до ангелов, и это смысл несения им “ноши”, о которой говорит Коран.

Ангелы равны пророкам в знании Господа, но не в чине. Ангелы — бесстрастные, нестяжательные и беспорочные. Их природа лишена притворства и вероломства. Послушание Богу — их естественное состояние. А в природе человека страсть является барьером, люди имеют склонность к греху и соблазнам этого мира. Сатана взял такую власть над их телами, что им насыщена кровь в их венах. Низшая душа (нафс), что склоняет их к всевозможным порокам, тесно срослась с ними. Поэтому тот, чья природа имеет все эти свойства и кто, несмотря на неистовость своих страстей, очищается от распущенности и, вопреки своей жадности, отрешается от мирского, пусть его сердце всё ещё искушаемо Дьяволом, и отвращается от греха, и избегает чувственной развращённости, чтобы подвизаться в поклонении и благочестии, чтобы умертвить свою низшую душу и побороть Дьявола, — такой человек в действительности выше ангела, который не являет собою поле битвы с вожделениями и по своей природе лишён тяги к пище и удовольствиям, не отягощён заботами о жене, детях и родне, не имеет нужды в каких-либо орудиях и инструментах и не увлечён порочными склонностями»[134].

Суфии говорят о святых: «Святой есть тот, за кого Бог берёт ответственность. За кем очи Бога следует неотступно. Кто не имеет никакого представления о себе и никакой другой опоры, кроме Бога. Святой есть аромат Бога на Земле. Через святого пробуждается томление к самому Господу». Большинство суфийских теоретиков в связи с всеобъемлющим авторитетом пророка Мухаммеда утверждает верховное положение пророков по отношению к святым. Суфийскому святому отводится место сразу за пророком, чьим преданным последователем тот был. Таким образом, основательным в знаниях (святым) в суфизме отведена ключевая роль. Святыми суфии признают авторитетных людей ещё при жизни. Святые одновременно являются и духовными наставниками. Наставники позволяют себе толкование Корана, особенно тех мест, где много мистического. Поэтому бытует представление о суфиях как об арийских мистиках.

Резюме: Выше нами было отмечено, что совершенный человек (кутб) достигает состояние бака, поэтому в нём Всевышний познаёт себя во всей своей полноте и человек как бы становится его самосознанием, «образом божьим». Приведённые положения применительно к езидизму дают основание считать суфийского святого шейха Ади достигшим ступени «фана фи’р-расуль», то есть обретшим состояние личности пророка — Малака Тауса. Произошло посвящение в суть тайны, соединение и связь сердца святого с сердцем пророка Мухаммеда, а от его сердца к присутствию у бога. Неспроста езиды произносят:

§4. Образ Малака Тауса

авлин (Таус) являлся культовой фигурой и широко представлен в верованиях многих народов мира:

• Ряд исследователей название «Таус» относят к «Таммузу», одному из идолов древнего Вавилона.

• Есть сторонники греческого происхождения слова «Teyws», которым называли бога красоты и радости.

• В Древнем Египте павлин считался символом Гелиополя — города, в котором находился храм Солнца.

• В индийской мифологии рисунок раскрытого хвоста павлина воспринимается как картина звёздного неба, является одним из непременных атрибутов в индуизме, символизирует богиню мудрости, поэзии и музыки Сарасвати.

• В близком к древним верованиям езидов зороастризме павлин — солнечная птица, связанная с культом дерева и Солнца, а также с пионом, символизирует бессмертие, долголетие, любовь. Язатом, покровителем этого знака, является Спента-Майнью, Святой Дух, воплощающийся иногда в виде белого или золотого павлина, Жар-Птицы, чей распущенный хвост напоминает о многочисленных возможностях выбора, о моделировании различных ситуаций и событий в нашей жизни[135]. Павлин — это естественный символ звёзд на небе и, как следствие, вознесения на Небеса и бессмертия. Одухотворяеющий и пробуждающий божественное начало в нас Спента-Майнью осеняет и проникает во всё сотворённое богом, отражает символику спирали и ведёт к наивысшему проявлению заложенных в нас возможностей, к Любви и Творчеству.

• В катакомбах первых христиан павлин был одним из основных религиозных символов. Также он символизирует святых, поскольку форма его открытого хвоста напоминает нимб. В раннем христианстве изображение павлина было окрашено солнечным символизмом и воспринималось как символ бессмертия и красоты нетленной души. Довольно часто павлин представлялся на изображениях грота в Вифлееме, где родился Христос: два павлина, которые пьют из одной чаши, указывают на духовное возрождение. Павлин изображён на фасаде грузинского кафедрального собора «Светис Цховели» в г. Мцхета. «Широко известным христианским символом может быть названа птица павлин. Согласно древней легенде, эта птица являлась бессмертной, так как её тело после смерти не поддавалось тлению. В христианском искусстве образ павлина получил самое широкое распространение, а легенда обрела новое звучание в том смысле, что павлин стал символом бессмертия человеческой души. Кроме того, благодаря своей красоте павлин стал считаться символом Рая. Образ павлина нередко можно увидеть в древних базиликах, так как этот символ прочно занял своё место в христианском изобразительном искусстве»[136], — считает Георгий Ласский.

• В исламе хвост павлина олицетворял либо универсум, либо полную Луну или Солнце в зените.

• Как отмечает Л. Бахтияр, «…павлин играет важную роль в суфийской поэзии и иконографии». «Когда был проявлен Свет и он впервые увидел Себя в зеркале, — говорится в суфийском предании, — [то] он увидел Себя как павлина с распахнутым хвостом». Свет символизирует единичность божественного величия. Постепенно расширяясь от состояния сжатости, он преобразуется в бесконечное богатство божественной красоты, расширяющейся и распространяющей яркое сияние. Душа мистика описывается в тех же терминах. Достигнув присутствия Света, [то есть] Разума, душа расширяется от состояния сжатости и начинает распространять сияние во все стороны от центра, чтобы отражаться от всех сущностей. Эти отражения, излучаемые Оком Сердца, похожи на письмена в виде духовных достоинств, на которые указывают «глаза» в хвосте павлина — сияющие центры сжатости среди всеобщего расширения»[137].

• Отметим также, что Ангел-Павлин (Малак Таус) считается у езидов первой эманацией бога. Такие мифологические персонажи как Зал, Рустам и, в особенности, Кава Кузнец, в свою очередь, считаются ими формами манифестации этого ангела[138].

Хочу обратить внимание читателей на характерную особенность — мриды, являясь потомками мидян и носителями мидийской культуры, в обиходе употребляют термин «Тавусии Малак», а в священном писании и кавлах обычно приводится омоним — «Малак Таус». Созвучные, но отличные по правописанию имена, т. е. это два разных по своему происхождению и значимости объекта культа.

Тавусии Малак — образ архангела в древнеезидской (зерванистской) религиозной традиции, утвердившейся в парфянское время, известного как Михр-язд — солнечное божество. Пройдя ряд историко-лингвистических перевоплощений, Святой Дух — Спента-Майнью = Ахура-Мазда = Ормузд = Михр-язд воплотился в Тавусии Малака и выступает как божество договора, посредник между верховным богом Ходе и человеком — Аздоном. По мнению известного курдского историка Лятифа Бруки[139], «Малак Таус происходит от малак — арабского слова, означающего “ангел”, и таус — “павлин”, не характерная для Месопотамии птица, обитающая в далёкой Индии и других тропических странах. В действительности, птица-павлин является эманацией авестийского “царя птиц” Сенмурва (курдск. Sîmir — Симр), сохранившегося среди курдов-езидов в образе Павлина, а образ павлина восходит к древнему пласту курдской истории: Таvus — от курдского Tev (Солнце) и Sii (тень, то есть Луна). Отсюда и значение имени Малак Таус — Царь Солнца и Луны (кутийско-шумерские боги Тав-Шамаш и Син); Царь Света и Тьмы; Царь Дня и Ночи; Царь Добра и Зла».

Культ Малака Тауса привнесён в езидскую религию в XII в. шейхом Ади и связан с эманацией бога в образе павлина — «Тауса», а «Малак» — суфийское представление «Малик» — «тот, чьим действиям невозможно помешать».

Признавая сакральность обеих религиозных форм, мы наблюдаем уникальный случай, когда одна каста общины — мриды — сохраняет приверженность древним народным верованиям, а другая — рухани — неукоснительно следует суфийским традициям основателя ордена Адавия шейха Ади ибн Мусафира.

Вернёмся к езидским священным писаниям: «Тот, кто существовал прежде всего сущего, это Малак Таус», — как подтверждение первозданности Малака Тауса, читаем в предисловии Китаб Джильвы.

Второе езидское священное писание «Масхаф Раш» (в переводах К. Амоева и Ч. Раша) начинается стихом: «Впервые Бог из своей возлюбленной сущности сотворил одну Белую Жемчужину, и Голубку сотворил, [которую] назвал Анфар. И [эту] Жемчужину поместил на спину [голубки] и сорок тысяч лет [Жемчужина] оставалась на ней». «Подобным же образом семенной “небесный огонь” иранского мистицизма, Хварена, передавался земному шаху при его заступлении на павлиний трон Варагной (Varaghna), вариантом чудесной саены или птицы симург. Стоит отметить, что в индо-персидском суфийском наследии симург стал символом “высшего божественно духовного элемента в человеке” и имел большое значение для индийского искусства XVII в.», — считает Найджел Элдкрофт Джексон[140].

В арабском тексте, Китаб аль-Асваде (в переводах с английского на русский А. Семёнова и М. Фарои), указано: «Вначале Бог сотворил Белую Жемчужину из своей наиболее драгоценной сущности; он сотворил также птицу по имени Ангар. И поместил он Белую Жемчужину на спину этой птицы, и она пребывала на ней в течение сорока тысяч лет».

В отличие от езидского текста, где имя птицы Анфар не несёт никакой смысловой нагрузки, здесь приведена птица под названием «Ангар». На наш взгляд, Ангар — это дошедшая до нас искажённая форма имени Анка, которая в мусульманской мифологии считается чудесной птицей, созданной Аллахом и враждебной людям. Анка во многом сходна своими свойствами с распроспространенной в курдских легендах птицей Teire Simir, в русской транскрипции — «Сенмурв», или «Симург».

По поводу арабского перевода самого писания следует сразу же оговориться: будучи переводом с перевода, предлагаемый к рассмотрению русский вариант этого апокрифа не может претендовать на аутентичность, а тем более богословскую ценность, и выкладывается исключительно для сравнения с курдским оригиналом.

С учётом специфики арабского письма, компилятором, скорее всего, допущена оплошность (или умышленное изменение) в тексте. В арабской графике буквы «г» — «ف» и «ф» — «ق» в начале слова имеют одинаковое написание, отличие только в том, что над «г» ставится одна нукта (точка), над «ф» — две. Подобная «ошибка» прослеживается и в написании имени ангела Нураила, который в курдском тексте отмечен как ангел Тураил[141], над буквой «н» — «ن» ставится одна точка, а над «т» — «ت» две точки.

Приведённые доводы и само содержание писаний дают основание считать, что в обоих священных текстах «ан-Гар» и «ан-Фар» — одна и та же «Божественная птица», символом которой является павлин, Таус.

В кавле «Imanê» (2)[142] говорится:

В кавле «Imanê» (1):

В кавле «Afirandina dinyaye»[143] («Сотворение мира») указано:

«Океанские просторы» — аллегория для познания бога, духовных знаний.

«Жемчужина» — то, что сокрыто в раковине, сокровенное Знание или божественная Истина.

В приведённых кавлах и священном писании вырисовывается следующая канва: за 90 тысяч лет до сотворения мироздания существовал Малак Таус — хранитель веры, духа или некой субстанции, подобной жемчужине, от которой исходил «Свет истины».

В исламской теософии находим, что Аллах в аяте «Аллах — свет небес и земли» (24:35) назвал себя «Светом», ибо небеса и земля ранее пребывали во тьме небытия. Всевышний Аллах проявил их, даровал им бытие. Своего Посланника он также назвал «Светом», ибо первым светом, который создал Аллах сиянием своего могущества и светом, выведенным им из тьмы, был свет пророка Мухаммеда. Позднее из света своего посланника он сотворил вместе со вселенной и то, что её наполняет, творя всё одно от другого. А поскольку все создания возникли из его света, он назвал Мухаммеда «Светом».

В «Сахихе»[144] Муслима приводится хадис, передаваемый со слов Абдуллы ибн Амра ибн аль-Аса: «Я слышал, как Посланник сказал, что Аллах записал судьбы всего сотворённого за пятьдесят тысяч лет до того, как сотворил Он небо и землю». Если дополнить этот хадис первым стихом Китаб аль-Асвад («И поместил Он Белую Жемчужину на спину этой птицы, и она пребывала на ней в течение сорока тысяч лет»), то путём простого арифметического сложения получается, что и по мусульманскому учению бог задумал создание религиозной формы вселенского разума за те же 90 тысяч лет (50 тыс. + 40 тыс.) назад.

Может, это всего лишь случайное совпадение? Ведь, несмотря на единую концептуальную линию, общепризнано, что езидизм и ислам — две совершенно разные религии. И если родство Малака Тауса (в образе павлина) можно как-то соотнести с солнечным божеством — ангелом Тавусии Малаком (тотем — петух), то сопоставление его с мусульманским пророком Мухаммедом для езидов кажется кощунственным и требует более веских доводов. Невообразимо, какая может быть связь между езидским «Павлином» и мусульманским пророком Мухаммедом?

Общепринятый свод хадисов содержит примечательные утверждения Мухаммеда о его собственном положении и положении мистицизма вообще, которые указывают на пророка как на первое, что было сотворено богом, как на светоносную духовную субстанцию, через которую мир и был создан.

Хадис о сотворении мира повествует:

«Однажды Джабраил, как обычно, пришёл к Пророку на зиярат.

Когда приходил друг, Пророк вставал, выказывая тем самым уважение к нему. А на этот раз, к удивлению Джабраила, Пророк Мухаммед, не встал.

«Наверное, мой зиярат тебе надоел?» — спросил Джабраил.

«О Доверенный Творца и мой верный друг, существует ли такой человек, которому надоедает твой зиярат? Разве я могу обходиться без того, кого Всевышний Аллах сделал посредником для передачи шариата посланникам?!»

После этих приятных слов Посланник спросил его: «Кому перед кем достойнее вставать — младшему перед старшим или наоборот?»

«Перед старшим должен вставать младший», — ответил Джабраил.

«А сколько тебе лет?» — спросил он тогда.

На этот вопрос Джабраил учтиво ответил, поведав о возрасте своём: «Звезду, восходящую один раз по истечении семисот тысяч лет, я видел трижды».

«А когда тебя создал Аллах, что ты увидел первым?» — спросил Пророк.

На этот вопрос Джабраил ответил так: «Когда меня создал Всевышний Аллах, первым я увидел светильник из нура (света), который висел над Аршем».

Милому своему другу пресветлый любимец Аллаха сказал: «Тот нур, который ты видел, — это я. Ты узнаешь его, если увидишь сейчас?» — спросил он.

«Да, узнаю», — ответил Джабраил.

Пророк, улыбаясь, сказал ему: «Посмотри на мои ногти, узнаёшь ли ты тот нур, который видел тогда?»

Когда Джабраил увидел нур, исходящий из-под ногтей Пророка, он сказал: «Это тот самый нур — свет моих глаз», — говоря эти слова, он поцеловал ногти Пророка и провёл ими по векам своих глаз.

Поэтому Пророк говорит: «Первое, что сотворил Бог, был мой свет, который возник из Его света и изошёл из великолепия Его славы».

Опираясь на данный хадис, Ибн аль-Араби утверждает: «Мухаммедов свет — изначальная, существовавшая до сотворения мира субстанция божественного сознания, из которой были созданы ангелы и пророки, святые и обычные люди. Этот свет познания не приобретёшь ни от отца, ни от матери (обратите внимание, разве не этот сюжет приведён выше, в 4-м стихе кавла «Imanê»?), он становится доступным только пророкам и святым через божественные откровения».

Суюти в книге «Дурарул хисан» и Ахмад ибн Кази в книге «Дакаикул ахбар»[145] дают следующее толкование, как Аллах создавал этот нур: «До того, как было создано хоть что-либо, Всевышний сотворил древо с четырьмя ветвями, которое называлось “Шаджаратуль якин” (“Древо истины”).

После этого Всевышний создал нур Пророка в виде павлина и, сделав ему покрывало из жемчуга и хризолита, поместил его на это древо. На том древе нур Пророка в виде павлина провёл в тасбихе[146] сорок тысяч лет». (Сравним с I стихом Масхафа Раш, — нет ни малейшего сомнения о едином источнике. В XXIX стихе Масхафа Раш[147] так и указанно: «Он из себя сотворил одну Жемчужину…»).

«После этого Всевышний Аллах ниспослал зеркало, назвав его “Миръатуль Хаят” (“Зеркало жизни”). Когда это зеркало поставили перед павлином, он взглянул в него. Увидев своё отражение и стыдясь перед Всевышним собственной красоты, лучезарный павлин пять раз совершил сужда [земной поклон]. После этого Всевышний Аллах наказал умме Мухаммеда в день пять раз совершать намаз, в совершенстве выполнив рукаа[148] и сужда. Не забывайте, мусульмане, о том, что Аллах дал пятикратный намаз как аманат [вещь, доверенная на хранение]!

…Когда Милосердный ещё раз посмотрел на этот нур, он [павлин] вспотел от стыда. Из капель пота органов его тела Аллах создал весь этот мир…

…Всевышний ещё раз окинул взглядом милости нур Пророка и из нура создал его душу. А из его души были созданы души других пророков…

…После этого Аллах сотворил светильник, ярко светящий внутри и снаружи, подобный зеркалу. Затем сотворил образ Мухаммеда в том виде, в котором он появится на земле. Образ избранного из всех и превознесённого над всеми созданиями был помещён в тот светильник, в котором он находился — стоя, как в молитве, стесняясь Всевышнего и не позволяя себе сесть в его присутствии. Этот адаб [адабы — свод этических правил] ему не был никем подсказан — так он возвеличивал Всевышнего [и правоверные езиды называют себя адабинами и исполняют молитвы только стоя].

Вокруг этого светильника души пророков делали таваф [обход]… После этого Всевышний научил души всех людей посмотреть на нур Мухаммеда. И в зависимости от того, кто на какую часть посмотрел, Всевышний написал [будущие деяния] всех людей.

Всевышний Своим могуществом создал весь мир, претворив в жизнь Свою волю. Хотя души людей и посмотрели на сторону Посланника, каждый увидел только по одной части. И даже те, кто его видел при жизни, не все познали его в действительности. Способности и достоинства, которыми его одарил Могущественный, они познали только в меру веры в него.

Те, кто ничего не увидел, стали мушрикинами [придающие Аллаху сотоварищей], как христиане, иудеи и огнепоклонники. Те, кто и не посмотрел в сторону нура посланника, стали спорить со Всевышним, отрицая Его религию, считая себя богами и заставляя людей служить себе».

Нуран Донер[149] пишет: «Суфийское учение гласит, что до телесного воплощения пророка Мухаммеда его представителями в этом мире были пророки. Это представительство и является воплощением “Мухаммедовой истины” (Хакикат-и Мухаммедия). Ибо когда у пророка спрашивали: “Когда вы стали пророком?” — он отвечал: “Когда Адам был между водой и глиной, иными словами, я был пророком ещё до его сотворения”. Известно, что в священном для мусульман Коране (33:46) пророк упоминается как “ светильник освещающий” (сираджан мунира). Другой аят сообщает нам, что пророк является “светом, пришедшим от Аллаха” (5:15). Абдулькадыр Джилани так комментирует “Аят света” применительно к пророку: Тело пророка является вместилищем его духа. В этом вместилище имеется светильник для света откровения. Распространение ниспосланного ему откровения представляет собой своего рода лампу или стекло над светом. Когда свет пророчества достигает стекла лампы, утверждённой в его сердце, получается свет над светом. Ещё одно мнение от Ибн Араби: “Телесное воплощение пророка Мухаммеда было подобно восходу сияющего солнца. Отныне все источники света слились с ярким светом, который он излучал, все предписания растворились в сени принесённых им установлений и все шариаты покорно склонились перед ним. Так во всей мощи проявилось его, ранее утаивавшееся, господство. Следовательно, последний пророк является тем, кому были ведомы как первое и последнее, так и всё явное и тайное».

Наиболее часто используемым эпитетом пророка ислама в качестве имени является «Нуру-ль-Худа» (Свет божественного наставления). (Выражение «Nurê il xwedê» нашло широкое распространение и в езидской обрядовой поэзии, хотя многие адепты не имеют представление, к кому он в действительности обращён.)

Бурсави также придерживается взгляда, согласно которому пророк в Коране преподносится в качестве «лучезарного светоча» и отмечает: «В упомянутом аяте Мухаммед сравнивается со светильником. Известно, что при отсутствии света невозможно добраться до желаемого места в темноте. Также и Благородный Посланник: не будь он светильником бытия, то все сотворённые создания остались бы во тьме несуществования, не будучи способными найти путь к свету бытия, и не могли бы направиться по пути изобилия и благополучия к обители, в коей пребывает источник».

Азиз Насафи ссылается на следующий хадис: «Человеческие души происходят от Духа, а тела от тела Адама. Поэтому, у душ нет другого отца, кроме Мухаммеда, и у тел нет другого отца, кроме Адама»[150].

Подобная интерпретация припоминает позицию Ибн Фарида, согласно которой, дух Мухаммеда был первым, чему предстояло быть созданными. Он является и последним звеном в цепи пророков, наиболее полно являет божественный свет и, таким образом, представляет собою воплощение Совершенного Человека.

То, что Тавусии Малак не птица, а человеческое воплощение, находим и в езидском бейте «Hey Mal» («Великий Род»), ст. 22:

Ещё раз вернёмся к священному писанию Масхафа Раш:

II. Первый день, когда творил [Бог], было воскресенье. [Бог] создал одного ангела, которого назвал Азраил. Это Малак Таус, который [является] повелителем всех.

III. В понедельник [Бог] создал ангела Дардаила, который есть шех Хасан.

IV. Во вторник [Бог] создал [ангела] Исрафила, который есть шех Шамс.

V. В среду [Бог] создал ангела Микаила, который есть шех Абу Бакр.

VI. В четверг [Бог] создал ангела Джабраила, который есть шех Сыджадин.

VII. В пятницу [Бог] создал ангела Шимнаила, который есть шех Насрадин.

VIII. В субботу [Бог] создал ангела Тураила, который есть шех Фахрадин.

В стихе II («В воскресенье [Бог] создал ангела Азраила — это Малак Таус, который [является] повелителем всех») ясно указано, что ангелом является Азраил, но нет свидетельства или намёка на то, что и Малак Таус — ангел. Тем не менее, езидские тарики почитают Малака Тауса как верховного ангела, правителя мира. Но ни в одной из существующих религий мира нет такого представления, чтобы один ангел обладал силою перевоплощения в другого ангела. Они остаются неизменными, какими их создал бог до Судного дня.

Обратите внимание на характерную последовательность: в стихах III-VIII в левой их части Дардаил, Исрафил, Микаил, Джабраил, Шимнаил и Тураил — ангелы, а в правой части отмечены шехи Хасан, Шамс, Абу Бакр, Сыджадин, Насрадин и Фахрадин — святые праведники, т. е. люди. В соответствии с логикой данного построения, и земное воплощение Малака Тауса должно быть человеком.

Довод, почему земное воплощение Малака Тауса не может являться ангелом, находим в хадисе: «Бог сказал: “Человечество — это Моё высшее творение. Я создал людей самыми лучшими из всех Моих творений, включая ангелов”».

То, что человек обладает особым статусом, находим в Коране многократно: будучи способным создать любую сущность призывом её из небытия в бытие (2:117), бог лепит человека из глины своими руками (38:75), вдыхает в него свой дух (15:29, 38:72), наделяет своим знанием (2:31), а затем повелевает бессмертным ангелам простереться перед ним в земном поклоне (2:34). Причастность божественному знанию, которого лишены ангельские сущности (2:33), является для них главным обоснованием превосходства человека, и они повинуются, тем самым признавая его наместничество. Только Человек содержит в себе все качества предыдущих творений Бога, именно он является носителем божественных атрибутов и именно по этой причине человек, а не ангел стал халифом (наместником) бога на земле.

Сахль ибн Абдулла Тустари (ум. 986) является первым суфием, который затронул тему Мухаммедова света в суфийской литературе. Тустари выдвинул идею о том, что прежде всего Аллах сотворил из собственного света пророка Мухаммеда, подчёркивая тем самым, что бытие Мухаммеда предшествовало бытию вселенной.

Ибн Араби говорит, что, благодаря существованию истины пророка, он жил как руководящее, властвующее создание, являвшееся образцом для подражания. Аллах, отсрочив воплощение его тела, создал вместо него представителей. Первым представителем и наместником был Адам. Позднее, когда человечество стало плодиться и множиться, вплоть до воплощения пречистого тела пророка Мухаммеда Аллах повсеместно и во все времена и эпохи создавал наместников.

В IX стихе «Масхафа Раш» записано: «Назначил [Бог] Малака Тауса старшим над всеми», — и это следует понимать так, что Малак Таус в Алам аль-Малакут[151] принял образ ангела Азраила, а в Алам ан-Насут[152] — образ пророка Мухаммеда, основная цель духовного пути которого представлена как подражание божественным качествам: «Соразмерь себя с божьим нравом».

Резюме: При сравнении мусульманской и езидской космогонии в обеих религиях прослеживается один и тот же образ Малака Тауса — предтечи мироздания, из которого получили своё начало ангелы, сотворён материальный мир и всё сущее. В обеих религиях декларируется: первое, что сотворил бог, был свет, который возник из его света в образе павлина (или на павлине). Из этого сияния было создано всё остальное. При этом ислам утверждает: этим первым созданием Аллаха был Мухаммед.

§5. Султан Езид — божество или святой?

ретьей культовой фигурой езидского пантеона является Султан Езид, как принято считать, его именем названа сама религия. Суннитский богослов XIII века Ибн Таймия писал: «Во времена шейха Хасана распространились изложенные в прозе и стихах ошибочные воззрения. Люди стали превозносить шейха Ади и Язида». Мухаммед Амин аль-Омари[153] к характеристике шейха Ади пишет: «Господь подверг его испытанию одним бедствием — появлением секты отступников, называемых езидами, потому что они претендуют на происхождение от Езида»[154]. И сегодняшние последователи езидизма не сомневаются в божественном происхождении Султана Езида и считают его наряду с Шехади и Малаком Таусом преемником бога на земле. Вот почему раскрытие вопроса о происхождении культа Езида имеет архиважное значение.

Имя Султана Езида начертано на почётном месте во дворе храма Лалыш. На одной стороне выгравирована надпись «Шейх Ади, милость Господа над ним!» — а на другой — «Владыка Езид — милость Господа над ним!» В углу двора горит всю ночь светильник в честь их обоих[155]. Эта традиция имеет древние корни, отголоски которой находим в кавле «Bore borê»:

Отнесённый к Султану Езиду эпитет P’adşê (Повелитель), как правило, употребляется в отношении к богу. Бог ли он в действительности? В священных писаниях о месте и роли Езида ничего не сказано, однако религиозные гимны в полной мере раскрывают его образ.

На божественное происхождение Султана Езида косвенно указывают:

— кавл «Şerfedîn» («О Шарфадине»):

О Султан Езид, первым ты благословляешь!

И ты — заступник истинности!

И ты — над мостом Салахат[157]!

— «Şehede Din»:

Однако Султан Езид не Бог и не ангел, а человек. В посвящённом ему одноимённом кавле «Êzdîd»[158] приводится следующие эпизоды его жизни:

Dumişqê (Дамашга) — средневековое название г. Дамаска, Mesr (Миср, от арабск. массара — заселять, колонизовать) — наименование современного Египта, возникло в VII в. как название первых арабских поселений, когда территория Египта была завоёвана арабами. Впоследствии перешло на всю страну. И сегодня египтяне именуют свою страну и Каир просто Миср.

Названия местностей указывают, где и на каком историческом отрезке времени могла протекать жизнь Султана Езида.

С детских лет Султан Езид размышлял о смысле бытия:

и делился мыслями со своей матерью, в которой души не чаял:

То, что образ Султана Езида не относится к древнекурдскому (протокурдскомку) культу, дополнительно подкрепляется стихами 16; 17:

Последующие стихи —

указывают на то, что Султан Езид был знатоком четырёх богословско-правовых школ — мазхабов («Он со всех четырех направлений укрепился»):

• ханафитской (основатель Абу Ханифа, 699-767гг.);

• шафиитской (основатель Шафии Мухаммед ибн Идрис, 767-820 гг.);

• малякитской (основатель Малик ибн Анас, 712-796 гг.);

• ханбалитской (основатель Ахмад ибн Ханбаль, 778-855 гг.).

Значит, время рождения Султана Езида не ранее середины IX в.

Согласно стихам 28-32 —

Султан Езид не следовал ни одному из перечисленных мазхабов, собрал вокруг себя последователей, в ряды которых переходили даже мусульманские законоведы (в лице казия Широ). Тем не менее, он не отходил от исламских традиций и опирался на Коран:

Следующий, 20-й стих подводит нас к пониманию учения Султана Езида:

Как было рассмотрено ранее, все стихи Корана имеют несколько смыслов. Ортодоксальный ислам передавал буквальный смысл (ишарат) — предназначенный для всей общины правоверных (авамм), а Султан Езид обучал знаниям эзотерического (батин) характера — для внутреннего понимания.

В кавле «Bore borê» отмечено:

В кавле «Qendîla» («Об источнике света (светильнике)») читаем:

Обратите внимание на следующие совпадения: Езид и Ади ибн Мусафир имеют одинаковые титулы «Шейх» и «Султан», имена обоих выгравированы на почётном месте в Лалыше, значит, Султан Езид, подобно Шехади — святой праведник.

В кавле «Imanê» (2) («О Вере»):

Согласно тексту, первым, кто удостоился права ношения хирки, стал Езиде Сор, и это ещё одно подтверждение его земного, суфийского происхождения, а иначе:

1. Зачем божеству Езиде Сору одеяние дервиша?

2. Не странно ли, чтобы боги одаривали друг друга носильными предметами?

В 10 стихе кавла «H’ezar û yek nava» («О тысяче и одном имени»)[167] сказано:

Раскрылись тайны обладателю чаши,

Предвечные столпы, основы [веры],

Султан Езид есть [сам] обладатель чаши.

Султан Езид — человек! Будь он богом, то изначально владел бы этими знаниями. Как точно подметил Хамид аль-Газали, «достижение бога не подразумевает соединения тел, бог превыше этого», а выражение «Султан Езид — Повелитель мой» означает «верую в Султана Езида, как в самого Господа Бога».

В следующем, 11 стихе из «H’ezar û yek nava» читаем:

Эту чашу вручил шеху Мусафиру,

Истинному святому, великой славе,

Тайна скрижали Правителя раскрылась тебе прежде,

Чем ты ушёл в мир вечности.

Шех Мусафир (Шехади) приобрёл духовные знания от Султана Езида. В соответствии с этим можно сделать поправку в биографическую справку Султана Езида — его земная жизнь протекала на рубеже IX, середины XII вв.

В поминальной молитве «Dua ser sifrê xêrê»[168] («О благодарении жертвенной пище») говорится:

Данный фрагмент молитвы не требует никаких комментариев: Султан Езид — вовсе не бог, а его посланник и потомок пророка. Поскольку бог упомянут под исламским именем Аллах, то пророк его — Мухаммед. Но ни по линии Хасана, ни по линии Хусайна имя Езид не присутствует. Значит, речь не о генеалогическом древе, а о духовной преемственности, образовавшей священный треугольник езидов: Малак Таус — Султан Езид — Шехади.

На основе изложенных свидетельств проведём сличение жизнеописаний суфийских святых с лакабом «Султан» и близким по произношению именем Езид, проповедовавших в данный период времени. Наиболее близок к этим характеристикам Абу Язид Тайфур ибн Иса ибн Адам ибн Сурушан аль-Бистами (ум. ок. 875 г.) — знаменитый персидский суфий и отшельник (захид), подвижник, святой, один из столпов суфизма. Родился в Бистаме в уважаемой и известной семье. Дед его, Сорушан, был зороастрийцем и в последние годы правления Сасанидов являлся правителем области Кумес. После завоевания этих областей мусульманами в конце VII века Сорушан стал мусульманином, и его семья также приняла ислам. Ещё в детстве Баязид изучал Коран и очень интересовался религиозными вопросами. С разрешения матери, которую он очень любил и уважал, отправился в путешествия в поисках истины. Так он оказался сначала в Сирии, где у многочисленных учителей и наставников изучал ирфан (знание) и суфизм, а затем в Медине поступил на службу к прямому потомку Али и шестому имаму шиитов Джафару ас-Садыку. Баязид учился у имама и стал работать в его доме водоносом. После долгих лет учёбы (около тридцати лет) Баязид с разрешения имама отправился в родной город, а на прощание имам подарил ему свою накидку — джуббу. Кроме нескольких паломничеств и коротких путешествий он никуда не ездил и до конца жизни оставался в Бистаме, где и умер в возрасте около 80 лет.

Многие тарикатские ордены, в числе которых, согласно бейту «Rebiyê» — Рабия аль-Адавия и езидский тарикат Адавия, берут от него свою силсилу «вирд»:

Рабия, предвечная Рабия,

Рабия Адавия[169]!

Собравшиеся достигли святости:

Шейх Марув Кархи,

Шейх Дженнат Шибли,

Шейх Баязид Бистами,

Все четыре брата Судного дня

Сквозь врата Рая прошли.

Чтобы дать правильную оценку личности Баязида и значимости его роли в суфизме, приведём несколько характерных высказываний о нём:

Он первым обнаружил, что углубление в размышления о единстве Бога может вызвать чувство полного уничтожения собственной личности, подобно растворению в «я» возлюбленной. Он говорил: «Я сбросил самого себя, как змея сбрасывает свою кожу. Я заглянул в свою суть, и… я стал Им!»

Великий суфий Джунайд аль-Багдади сказал: «Баязид среди нас подобен Джабраилу среди ангелов». Его место и положение среди суфиев и арифов можно понять по прозвищу, которое ему дали. Арифы называют его «султан аль-Арифин» т. е. «султан арифов» и «Фазел Бистами», т. е. «учёный Бистами»[170].

В книге Идриса Шаха о суфийском святом Баязиде Бистами говорится, что, когда его спросили о секте, к которой он принадлежит, он ответил: «Я из секты Бога». Что это означает? Он сам даёт ответ: «Все вышеупомянутые вероисповедальные подразделения считаются относящимися к секте Бога»[171].

Аль-Худжвари утверждает, что Абу Язид был живым свидетельством (худжжат) своего века, и приводит его слова: «Я увидел, что мой дух (сирр) был взят на небо. Он ни на что не взглянул и ничему не уделил внимания, хотя Рай и Ад были явлены ему, — ведь он избавился от преходящего и от “завес”.

Потом я стал птицей, чьё тело было Единством, а крылья — Всюдубытием, и я летел в пространстве Абсолюта (хувият), пока не попал в сферу Очищения (танзих), не увидел поле Вечности (азалият) и не узрел на нём древо Единства.

Я взирал на всё это — и был всем этим.

И я воскликнул: “О Господи, со своей самостью (мани-йе ман) я не могу добраться до Тебя и не могу ускользнуть от своего «я». Что же мне делать с собой?”

Господь ответил: “О Абу Язид, тебе надлежит добиться избавления от своей самости, следуя за Моим возлюбленным (т. е. за Мухаммедом). Посыпь свои глаза пылью из-под его стоп и непрестанно следуй за ним”». Эту историю суфии называют «Вознесение (мирадж) Баязида»[172], где термин «вознесение» отсылает к близости к Богу (курб[173]).

В «Тазкират ал-аулия» Аттара Баязид так описал своё духовное пробуждение: «Когда Бог освободил меня, отделил от всего творения, озарил меня своим светом и раскрыл тайны, тогда я увидел Бога своими собственными глазами (верующего). А когда я сравнил его сияние со своим, то последнее казалось чёрным пятном, а перед его славой и величием я выглядел маленьким и ничтожным. Перед его чистотой я был нечист.

Я узнал, что только когда он даёт силу, мы можем заниматься духовными упражнениями, поэтому подлинный Вершитель всего — это Бог.

Когда Бог растворил моё эго, оживил меня своей вечностью и открыл мне свою сущность, я увидел Бога с его позволения, и в тот же миг я стал нем, глух и абсолютно несведущ. Завеса эго была снята, я долго пребывал в этом состоянии, не владея своими органами чувств. Затем Господь обратил на меня божественные глаза и уши, и я обнаружил, что в нём было всё.

Он даровал свою милость и я вошёл во Дворец Божественного Единства (Таухид), где мне было сказано, что отныне моя воля будет его волей. Теперь я живу жизнью, где нет смерти и которая будет длиться вечно».

В кавлах и бейтах имя Езид сопровождается титулами Езиде Сор или Султан Езид. Если Езиде Сор можно принять за древнее солярное божество, то культ Султана Езида, аналогично культу Малака Тауса, имеет суфийское начало, налицо контаминация архаического божества и святого в единый образ.

Изложенные доводы дают основание считать, что под образом Султана Езида в кавлах воспевается святой Езид = Язид = Баязид Бистами — «Султан арифов[174]», который совершил духовный мирадж. Ни до, ни после него никому из святых не удалось достичь столь высокой степени приближения к богу.

Резюме: Если образ Ходе отражает атрибуты и сущность Аллаха, Малак Таус — пророка Мухаммеда и шейха Ади, почему не признать как логическое продолжение этой последовательности идентичность образов езидского божества третьего порядка — Султана Езида — и суфийского святого Баязида Бистами? Прах Баязида Бистами покоится в родном его городе Бистаме, но дух святого Султана Езида витает в священном Лалыше. В завершении параграфа приведём стихи из кавла «Bore borê»:

§6. Святые в езидизме

ема о святых в езидизме довольно обширная и требует отдельного изучения. В рамках данной работы мы дадим общий обзор, опираясь на некоторые посвящённые им кавлы и бейты.

В гл. 2 («Общественное устройство») нами был рассмотрен вопрос о соответствии каждому из верховных ангелов определённых исторических личностей (персонификаций), в соответствии с чем никто из людей смертных не может служить богу непосредственно. А потому, служение богу у езидских священнослужителей происходит через посредничество архангелов и святых, именами которых и называются их семьи-очаги. В связи с этой традицией в кавлах и бейтах к имени святого в качестве титула необоснованно приводится слово «Ангел». К примеру в 5-м стихе кавла «Hezar û yek nava» («О тысяче и одном имени») читаем:

[Бог] вверил меня в руки сего наставника.

Семь Владык стоят пред этим Тельцом,

Все семеро — избранные аскеты Повелителя.

До сих пор распространено ошибочное мнение, что упомянутые «Heft Melek» — это семь небесных ангелов. Однако, опираясь непосредственно на текст кавла, отметим, что ангелы не могут быть «xas’ами» — особой элитой, избранными, и/или «qelender’ами» — странствующими дервишами. Однозначно, по тексту «Heft Melek» это не кто иные как святые. Число «семь» — это особый чин святых в суфизме — «абрары», о которых подробнее поговорим в параграфе «О тысяче и одном имени бога».

В рассматриваемом ниже кавле «Melik Şêxsin» есть следующие строки:

О ангел Шехсин, подобный ягнёнку

Шеха Фахра Ади, да буду я тебе рабом.

Существует ли какая-нибудь ещё религия, где бы ангел уподоблялся ягнёнку шейха?

Приветствия наши — Владыке Шехсину,

Истинному праведнику и главенствующему!

Совместимы ли понятия «ангел» и «истинный праведник»?

Если и есть кто достойный, то это ты,

Ты — отпрыск нашего святого,

О Владыка Шехсин, ты и душа, и дух.

Может ли от человека родиться ангел, даже если человек святой?

Эти заблуждения вызваны неправильной передачей однокоренных арабских слов МЛК, которые в зависимости от контекста могут иметь значение МаЛаК («ангел») или МаЛиК («царь», «владыка»). Небрежное переложение данного слова с арабской графики на латиницу внесло путаницу в термины. Поэтому при переводе кавлов с курдского языка на русский в отношении к имени святого в качестве титула МЛК следует указывать «владыка», а не «ангел».

Отметим, что до наших дней не сохранился ни один кавл или бейт, где бы упоминались древние езидские святые. Имена таковых не сохранились и в народной памяти, нет их и в священном писании. Все святые — последователи Шехади или каким-либо образом связанные с ним личности. Что из этого вытекает?

В «Dua Sibê» («Утренней молитве») говорится:

В «Dua Mezin» («О главном») приводятся и другие имена:

Имена святых, указанные в молитвах, подтверждают идею о более позднем происхождении общины езидов, нежели принято считать, а именно — после прихода шейха Ади в земли святого Лалыша, стараниями его последователей, возведённых в ранг святых.

В кавле «О Земле и Небе» сказано:

Земля говорит: «Небо, я не воздаю себе хвалу,

На мне оживили Адама,

От духа Владыки Шехсина завершилось».

Стих в некотором смысле отражает космогоническое представление о том, что первым пророком на Земле был Адам, а последний в списке святых езидизма, в ком проявился ангельский дух — шех Хасан. И действительно, сонм святых в езидизме завершает внучатый племянник шейха Ади — шех Хасан, сын Ади аль-Курди. Напомним имена и других святых, родоначальников оджахов касты Шехани. Это шехи Шамсадин, Фахрадин, Насрадин, Сыджадин и Абу Бакр.

Таким предстаёт перед своими последователями шех Хасан (Шехсин, Şêxsin[176]) в посвящённом ему кавле:

Нами сознательно процитирован полный текст кавла и дан источник, дабы исключить всякие сомнения в его подлинности. Если не знать, что кавл составлен на курдском языке и бережно передавался из уст в уста в среде езидского духовенства, то нет и тени сомнения, что он выдержан в суфийско-исламских традициях полного подчинения мюридом своему муршиду-шейху, следования пути суннизма, заветам пророка Мухаммеда и поклонения исламским святыням.

В другом священном гимне, тоже посвящённом шеху Хасану, «Jandila Sêxsin» («Ода о Шехсине»), находим подтверждение его приверженности к суннизму, однако здесь он описывается словом Melik, а не Melek, как в рассмотренном выше кавле, что вносит путаницу при переводе:

Святому Шехубакру в касыде «Şêxûbekir» («О Шехубакре») даётся следующая характеристика:

И здесь не находим никакого представления о древних формах религии езидов, одни суфийские уровни — марифат, хакикат. Что это: упущение, табу на разглашение — или истинное направление вероисповедания?

Из кавла «Şêşimis» известно, что до прихода шеха Шамса в Лалыш сунниты держались обособленно, возвышенные (т. е. суфии) среди возвышенных, иудеи среди иудеев, христиане среди христиан. Шех Шамс проповедовал среди всех народов и конфессий, его учение приняли представители 72 религиозных течений, он поставил свою печать и благословил 18 тысяч неофитов. О езидах ни слова. Почему? Ведь кавл езидский, и шех Шамс играет ключевую роль в вероучении, его имя и деяния поминают в ежедневных молитвах. Шех Шамс нёс свою веру и арабам, и аджамам, объединив всех в одну общину. А может, эта собранная община и есть езиды касты мридов?

Учение святых родоначальников оджахов касты Шехани было далеко от традиций народного езидизма, но своей беззаветной преданностью последователям своей религии, искренностью вероисповедания и презрением к мирским благам они располагали к себе многих обездоленных и притеснённых. Они сумели сплотить разные верования под единое начало, стали щитом, ограждающим от нападок исламистов, приняли курдскую идентичность и по праву заслужили статус святых.

А вот на основании каких заслуг когорта ранних суфийских подвижников в лице Хасана аль-Басри, Рабии аль-Адавии, Дарвеша Адама, Хусайна Халладжа и др. признана езидскими святыми, остается неясно. О них сохранено множество кавлов, а в честь Рабии[181] устраивается ежегодный праздник «Xêra Rebîyê» («Добродетель Рабии»), который традиционно отмечается в женском кругу. Тем не менее, ни один из них не проповедовал в Курдистане и не являлся этническим курдом.

Глава 5. Краткий сравнительный анализ езидских священных писаний

ервоисточником, позволяющим восстановить главные характеристики религиозного учения и ряд мировоззренческих категорий езидов, является глубоко самобытный устный свод обрядовой поэзии, который включает следующие жанровые произведения:

• şehda dîn — свидетельство веры;

• dua, дуа — молитва-прощение, заклинание, обращение к богу, произносимое в свободной, произвольной форме;

• qewl, кавл — словесное исповедание веры;

• beyt, бейт — малая жанровая форма лирического стихосложения;

• jandil — хвалебная молитва;

• qesida, касыда — поэма, длинное стихотворение-ода со строго регламентированными содержанием и формой.

Устная передача религиозных текстов и религиозной традиции представляется езидам единственно допустимой формой приобретения знаний сокровенного. Религия не основана на букве священного писания, можно сказать, она не понимается «буквально», поэтому способы подготовки священников, обычные для религий, основанных на священном писании, не сформировались, не существует и учебных заведений, где очередному поколению преподавали бы основы вероучения.

Духовенство объясняет: «Для явного разума существует пять каналов обретения знания: слух, зрение, вкус, обоняние и осязание. Бог сотворил их для ума и поставил каждый вид знания в зависимость от одного из каналов. Вера же приобретается за счёт шестого чувства, которое можно назвать внутренним разумом, либо светом, либо сердцем. Внутренний разум сильнее явного разума, а сердце для познания лучше, чем глаза. Красота того, что познаётся внутренним разумом, величественнее красоты, доступной зрению. И наслаждение сердца от познания тех благородных божественных вещей выше объектов познания чувств, полнее и прекраснее. Наша религия с самого начала основывается не на человеческом умозаключении, установлении истины путём логического доказательства, а на передаче от одного к другому».

До середины XX века этот пласт духовной культуры и неотъемлемый элемент самосознания не имел всеобщинного распространения и не был доступен для научного анализа. Езидские религиозные деятели (шехи, пиры, факиры, каввалы и кочаки) заучивали наизусть из уст своих старейшин основы религии и передавали их из поколения в поколение в устном виде. Благодаря искренне преданным своей вере талантливым представителям духовенства, езидам удалось сквозь столетия донести до наших дней свою оригинальную веру, нравы, обычаи.

Сегодня езидская религиозная литература издаётся на основе арабской и латинской графики и доступна для ознакомления и изучения.

Нами предпринята попытка сравнения исторической реальности с собственной интерпретацией явлений и деталей, отмеченных в религиозных текстах. В процессе их перевода мы столкнулись со следующими трудностями:

• язык кавлов и бейтов изобилует арабскими и персидскими словами, однако в езидской традиции они приняли несколько иное значение, поэтому формальный перевод слов является ошибочным и не отражает философию езидизма;

• ключевые моменты религии езидов в молитвах и текстах скрыты в эзотерических оборотах как способе маскировки мысли, доступный лишь тем, кто способен видеть, и как способ передачи знания-переживания;

• ни арабская, ни латинская графика не отражают в полной мере звукового многообразия курдского языка (порядка 40 звуков; см. табл. 3), поэтому не исключены ошибки при их письменной фиксации (например dua=duwa, sitan=sult’an, xude=xwedê);

• изустная форма хранения и передачи текстов сама по себе несовершенна, каждый передатчик имел возможность интерпретировать (текст «Qewlê E’sman» («О Небе»), записанный в Армении, включает 34 стиха, а в Сирии под названием «Qewlê E’rd û E’sman» («О Земле и Небе») — 43 стиха);

• ни один кавл или бейт не канонизирован, поэтому может быть опротестован и отвергнут представителем любого другого оджаха шейха или пира как не езидский.

Табл. 3[182]