«Авиньонское общество» («Новый Израиль», «Народ Божий», «Общество Грабянки») действовало в С.-Петербурге с 1805 по 1807 годы. Это было уникальное явление для российской жизни, но феномен, характерный для Европы конца XVIII века. Ясновидцы, пророки, контактёры с незримым миром, предсказатели конца света и Второго Пришествия были в это время очень распространены. «Авиньонское общество» использовало компоненты практики последователей Э.Сведенборга, Орденов мартинистов и розенкрейцеров, а также первых трёх степеней масонских лож. Было
ли это просто заимствование или итог контактов и взаимного влияния, точно
сказать невозможно. Весь этот «оккультный коктейль» был принесён на русскую почву графом Т.Лещицом-Грабянкой и его соратниками. В орбиту Общества был вовлечён
целый ряд представителей петербургского высшего света. Как ни кратка была
деятельность Общества в России, но она наложила отпечаток на идеологию
Александровского царствования.

История «Авиньонского
общества» в российской исторической литературе исследована очень слабо.
Первооткрывателем этой темы был М.Н.Лонгинов. В 1860 году он опубликовал статью
«Один из магиков», посвящённую
биографии графа Т.Лещица-Грабянки (1740-1807). В художественной форме автор излагал похождения Грабянки,
попавшего в руки аферистов-алхимиков. В статье описывались основание и деятельность
«Авиньонского общества». Лонгинов не указывал, откуда им был взят материал.
А.Н.Пыпин считал, что автор получил информацию из масонских источников[2]. Мне удалось установить,
что Лонгиновым цитировалась «Краткая выписка по делу Грабянки», подготовленная для Александра I.
Составитель записки —
А.И.Арсеньев — считал членов «Авиньонского общества» аферистами, так же
оценивал Общество и Лонгинов. «Краткая выписка»,
видимо, была получена Лонгиновым среди других материалов личного архива
Арсеньевых. Статья «Авиньонское общество Нового Израиля» была опубликована
А.Н.Пыпиным в серии его исследований о масонстве в России (1867-1873). Автор
использовал материалы Лонгинова, дополняя их новыми источниками. Пыпиным
вводились в оборот комментарии российских розенкрейцеров к «Кратким
известиям об открытии нового общества», опубликованным в статье Лонгинова.

В 1917 году вышла монография
Г.В.Вернадского, также содержавшая раздел, посвящённый «Авиньонскому обществу Новый Израиль». Автор пытался проследить источники
религиозно-философской доктрины общества, выводя её из герметических обществ, существовавших в Авиньоне с
середины XVIII века. «Орден
Злато-Розового Креста был главным источником мистической мудрости для русских
братьев; другой источник имел меньше организационного значения, но в духовном
отношении не был слабее. Областью его деятельности была юго-восточная Франция —
Лион, Авиньон, Монпелье», — писал Г.В.Вернадский об «Авиньонском обществе»[3]. Исследователь прослеживал
связи русских масонов с Обществом до конца XVIII века.

В настоящее время к
исследованию биографии графа Т.Ф.Грабянки-Лещица обращался А.И.Серков. Он
рассматривал деятельность «Авиньонского общества» в С.-Петербурге. В тексте
Серков давал несколько ссылок на «Дело о графе Грабянке, секретаре Симонине и о
служителе Леймане» (впервые в исторической литературе). Фигурировали Грабянка и
«Грабянки общество» и в энциклопедическом словаре Серкова «Русское масонство
1731-2000». Материалы, посвящённые Грабянке, в
публикациях Серкова не совпадали. Например, в именном указателе к монографии
автор ставил Грабянку на букву «Л» — «Лещиц-Грабянка Т.», а в энциклопедическом
словаре Грабянка шёл уже на «Г» — «Грабянка».
В энциклопедическом словаре термин «Авиньонское общество» А.И.Серков вообще не
использовал, а в монографии, указывая Грабянку как одного из основателей
Общества, отсылал читателей к «Словарю франкмасонов» Д.Лигоу. Более
существенным было то, что список членов «Общества Грабянки» в монографии и
энциклопедическом словаре различался. В монографии указывались 10 лиц, среди
них уже умершие к 1806 году Н.В.Репнин и С.И.Плещеев. В энциклопедическом словаре
указывались 26 лиц, среди них А.Н.Голицын и Р.А.Кошелев. В статье, посвящённой «Обществу Грабянки», в заглавии Серков указывал дату
открытия общества — 1786 год (Франция), в разделе, посвящённом Грабянке, стояла дата его вступления в Общество — 1779
год (Берлин)[4].
Большой интерес вызывает тот факт, что с «Делом Грабянки» Серков работал в
1986-1987 годах (в свои студенческие годы), его монография была издана в 2000
году, а энциклопедический словарь — на следующий год. В связи с этим совершенно
непонятна значительная разница в освещении «Авиньонского общества»,
наблюдающаяся в этих трудах Серкова.

Всплеск исследовательской
активности во Франции по отношению к «Авиньонскому обществу» был связан со
вниманием к Антуану Жозефу Пернети (1716-1801). Начав
свою карьеру как бенедиктинский монах (позднее был лишён сана), Пернети увлёкся
оккультизмом. Плодом этих занятий стали две крупные работы, изданные в 1758
году, — «Словарь мифо-герметичный» и «Египетские и греческие мифы с объяснением
иероглифов Троянской войны» (во второй половине XX века эти книги были
переизданы). Ориентируясь на каббалистическую традицию, Пернети утверждал, что
египетские и греческие мифы написаны шифром. Среди перечислений богов, героев и названий племён
он пытался найти сокрытые тайные знания. Используя разработанный им метод,
Пернети «установил связь с Небом», откуда черпал сведения для занятий алхимией,
политической и повседневной жизни. Эта оккультная практика и стала почвой для
складывания «Авиньонского общества». Несмотря на то, что Общество прекратило своё
существование уже к началу XIX века, его богатый архив сохранился в Авиньоне[5].
Эти документы широко использовали исследователи XX века.

Можно выделить работы двух
французских учёных, использовавших архивы «Авиньонского общества». В 1927 году
была издана монография Joanny Bricaud (1881-1934) «Иллюминаты в Авиньоне, Дом
Пернети и его группа». Впоследствии наименование «иллюминаты» стало общепринятым
по отношению к «Авиньонскому обществу». Bricaud был крупным оккультистом,
патриархом Гностической Католической Церкви (1913), возглавлял «колледж
мартинистов» (1916). Видимо, интерес к «потустороннему» дал возможность автору
не только по достоинству оценить наследие «Авиньонского общества», но и сделать
его доступным читателю. Bricaud опубликовал «Оракулы», переписку и другие
документы Общества. Другим разработчиком архивов «Авиньонского общества» стал
наш современник Serge Caillet. За свою историю «Авиньонского общества» он был
удостоен степени доктора теологии. В разное время Caillet издал работы, посвящённые
Ордену мартинистов, Мартинесу Паскуалису и Л.К.Сен-Мартену, Ордену
розенкрейцеров и Ордену Мемфис-Мицраим. Серия его статей была озаглавлена «Святое
Слово иллюминатов в Авиньоне»[6].
В 2007 году в 21 номере издания «PoliticaHermetica» вышел коллективный труд «La Tentation du secret,
Groupes et sociétés initiatiques entre ésotérisme et politique du XVIIIe au XXe
siècle». В этом сборнике один из разделов — «DesIlluminésd’Avignon à laFraternitépolaire: deuxoraclesnumériquesauxXVIIIeetXIXesiècles» (с. 26-47) — принадлежал Caillet
и был посвящён «Авиньонскому обществу». Одной из последних по времени работ
стала книга Meillassoux—leCerf«DomPernetyetlesIlluminésd‘Avignon» (SainteParole, ArcheMilan, 1992).

Основным источником
для изучения деятельности «Авиньонского общества» в России являются материалы
следственного дела Т.Лещица-Грабянки. «Дело Грабянки» ныне находятся в РГИА в
фонде «Комитета охранения общественной безопасности». Его полное название — «Дело
о графе Грабянке, секретаре его (толкователе снов) французе Симонине (живёт в
Михайловском замке у полковника П.Ушакова, учителя великих князей Николая
Павловича и Михаила Павловича), камердинере Франциске Леймане (живёт у графини Жанет Тарновской в д. Сарвержиц близ города
Кременца), обвинённых в принадлежности к
тайному обществу людей Нового Израиля или Нового Иерусалима, известного во
Франции под названием Авиньонского общества». Несмотря на огромный объём «Дела», его уникальные материалы никогда не публиковались.
Первоначально «Дело» состояло из двух частей, сегодня в описи фонда от руки
дописано: «16а» — 448 страниц, «16б» — 223 страницы, «16в» — 791 страница.
Третья часть дела «16в» включает в себя часть материалов, изъятых у Грабянки во
время ареста.

В «Деле» сохранился «Реестр бумагам, взятым у Грабянки».
В «Реестре» — опись из шестидесяти пунктов. Разбиравший эти материалы
А.И.Арсеньев разбил их на следующие группы: 1) правила, нравоучения,
наставления; 2) службы, обряды и журналы храма; 3) оракулы и восхищения; 4)
сны; 5) рецепты медицинские; 6) корреспонденция; 7) смесь; 8) вопросы и ответы;
9) магия и каббала; 10) списки членов и бумаги, до них касающиеся; 11) бумаги
на польском языке; 12)бумаги пустые, не заслуживающие внимания. Среди документов
на руссом языке в «Реестре» можно выделить пункт 9-44 листа о Храме, пункт 11 —
список членов, пункт 13 — красная книга о каббале, пункт 19 — манускрипты (в
них 29 листов), пункт 20 — корреспонденция с разными людьми (53 листа), пункт
21 — черновики писем к разным лицам (11 листов), пункт 23 — манускрипт (45
листов), пункт 25 — счета, рецепты и одно судебное свидетельство от 1789 года
(47 листов), пункт 26 — письма (84 листа), пункт 33 — переписка (214 листов),
пункт 36 — кусок дерева и пояс, пункт 41 — разные записки о каббале цифрами[7].
Особенно интересна судьба таблиц и чертежей (картин)
из этого «Реестра». Следователи попросили Грабянку объяснить их смысл, он
обещал сделать это письменно. Следующее заседание Комитета не состоялось, так
как Грабянка умер. Выясняется, что он всё же
успел предоставить Комитету письменные объяснения, но их нет среди переведённых на русский язык материалов «Дела». Сохранился документ о
том, что после смерти Грабянки его вещи были переданы из полиции во
второй департамент Надворного Суда для возвращения наследникам. Среди вещей
были семь таблиц или картин нумерованных. Карта № 1 была «сокращённым
изъяснением наук “Истинное изображение всемирной мудрости”», карта № 5
содержала описание или объяснение на первую карту. Карты № 4, 2, 3, 6 и 7
составляли «одно творение под названием “Зерцало искусств и всей природы”». Эти
карты были переданы Грабянке Комитетом для написания объяснения. Он его
написал, прислал в Комитет, но карт не возвратил. Надворный Суд запрашивал
П.В.Лопухина, что делать с этими «картами». Никаких распоряжений на этот счёт
не последовало[8].

Очевидно, что
документы, входившие в «Дело», подверглись редактированию. На сегодняшний день
в «Деле» сохранились «Журналы заседаний Комитета», показания Т.Лещица-Грабянки
и Н.Симонина, «Мнение, сочинённое Комиссии составления законов помощником референдария
Дешаном», некоторые распоряжения Комитета о доставлении для следствия
Н.Симонина и Ф.Леймана, похоронах Грабянки и т.д. Из документов самого «Авиньонского
общества» уцелели «Откровения Оракулов», касающиеся России, «Акты присоединения»,
фрагменты переписки, множество материалов на французском языке, таблицы и чертежи.
Не сохранилось всё, связанное с
обстоятельствами возбуждения «Дела», «донос», упоминавшийся Грабянкой, списки
членов Общества, «письма знатных особ», показания Ф.Леймана (сохранились только
на французском языке), журналы заседания Общества, тетради с записями «Оракулов»
(выписки из тетради 23 фигурировали на следствии). «Дело» имеет сквозную
нумерацию (по частям). При этом иногда присутствует и двойная нумерация, а на
части листов номера вообще не видно (отрезан при микрофильмировании). В
некоторых случаях приходится опираться на старую нумерацию страниц (перечёркнутую).

Очень важной частью «Дела
Грабянки» являются его показания, данные 9 марта 1807 года. Это объёмный
документ (45 л.).
Первая часть показаний — автобиография. Грабянка не указывал дат и имён, называя своих товарищей (кроме Пернети) условными именами
«каббалист», «мудрец», «герметист». При этом рассказ Грабянки вполне подтверждается
имеющимися источниками. Вторая часть показаний посвящена устройству «Авиньонского
общества» и служит пропаганде его идей. В заключительной части Грабянка пытался
оправдать себя перед следователями. Автобиографический рассказ Грабянки даёт возможность воссоздать историю зарождения «Авиньонского
общества», посмотреть на эти события глазами их участников.

В часть «Дела» «16б»
вошли показания Н.Симонина, ответы на 92 вопроса следствия и «замечания»,
обобщающие историю Общества (Л. 19-41); выписки по делу Грабянки, сочинённые действительным статским
советником А.И.Арсеньевым» (Л. 94-188); «Краткая выписка по делу Грабянки»,
составленная для Александра I (Л. 206-223). Все эти документы отчасти дублируют
показания Грабянки, а отчасти дополняют их.

Документом, дающим представление
об уровне, на котором сказывалось влияние «Авиньонского
общества», является запись беседы императора Павла I
с польским королём Станиславом-Августом, происходившей в С.-Петербурге в 1797
году. Венценосные особы обсуждали, в том числе, пророчества, широко
распространившиеся в это время по Европе. Одним из таких пророчеств было
предсказание объединения христианских церквей, предстоящее в 1800 году. В связи
с этим Павел I спрашивал Станислава-Августа о том,
что известно ему об Авиньонском братстве. Павел I сообщал, что слышал
об этом Обществе около семи лет назад. «Оно состоит из семи человек, они живут очень набожно; их
даже не разъединила смута, происшедшая во Франции», — рассказывал русский
император[9].
Станислав-Август отвечал, что об Авиньонском братстве
он ничего не знает, и приводил пророчество о трёх двухтысячелетних периодах существования мира до второго пришествия
Иисуса Христа (идея, заимствованная из Каббалы). Через некоторое время Павел I
вновь обращался к Авиньонскому братству и спрашивал своего собеседника: «Известно ли вам, что этот
Грабянка, про которого мы беседовали и которого мы несколько раз осмеивали,
также принадлежал к Авиньонскому братству?»[10].
Станислав-Август отвечал: «Я этого не знал и,
конечно, не подозревал бы, судя по его образу действий, которые были мне
известны за 30 лет, так как я его не видал с того времени; но мы знаем, что
самые ничтожные люди бывают Божьими избранниками».

Таким образом, в 1797 году русский
император и польский король на официальной встрече обсуждали пророчества «Авиньонского общества». А глава Общества Грабянка и раньше
являлся предметом их бесед. Причём
Станислав-Август, на чьи владения претендовал Грабянка (было предсказано, что
он станет королём Польши), применял к пророку
термин «Божий избранник». Необходимо отметить, что данная встреча происходила
уже на самом закате «Авиньонского общества».

Г.В.Вернадский в своём
труде рассматривал историю возникновения «Авиньонского общества», известного
также под названиями «Новый Израиль» и «Народ Божий». Он относил начало этого
религиозного движения к 1766 году, когда в Авиньоне бенедиктинским монахом
Пернети было основано герметическое общество с масонскими обрядами — «Академия
Истинных Масонов»[11] (необходимо отметить, что
термином «академия» в Италии называли масонскую ложу). Последователями идей «Академии»
автор считал лионского врача Ж.Б.Виллермоза и писателя Л.К.Сен-Мартена. По
мнению Вернадского, устойчивые связи у последователей «Академии» установились с
окружением цесаревича Павла Петровича. В 1788 году приехавший в южную Францию
адмирал С.И.Плещеев встречался с Виллермозом, Сен-Мартеном и вступил в «Авиньонское
общество». Кроме того, членами общества стали Н.В.Репнин, П.И.Озеров-Дерябин,
А.А. Ленивцев и М.А.Ленивцев[12].

Сведения Вернадского
не точны. Он смешал имеющиеся данные о последователях Мартинеса Паскуалиса и
раннем периоде деятельности Пернети. К сожалению, сведений об этих событиях до
сих пор мало. Неизвестно даже, к какой именно ложе принадлежал Пернети. Его активная
деятельность началась в 1763 году, когда с экспедицией он отбыл на Фолклендские
острова и работал там как исследователь и натуралист. Через год Пернети
вернулся во Францию и вошёл в конфликт с руководством Бенедиктинского ордена,
результатом стало оставление монашества. В литературе можно встретить указания
на то, что в 1765 году Пернети отправился в Авиньон, где он основал
своего рода академию алхимии. В то же время им были разработаны новые, высшие
степени масонства, в том числе «Рыцарь Солнца» (восьмая степень Шотландского
обряда)[13].
Масонские учреждения Авиньона в то время были известны даже в России.
Французский дипломат барон Мари Даниель Бурре де
Корберон (1748-1810) отмечал это в своих записках. В 1775 году, находясь в
составе мисси при дворе Екатерины II, Корберон сблизился с русскими масонами.
Князь Одоевский сообщил ему, что «в Авиньоне есть особая ложа, хранящая тайны
масонов. Он узнал это из бумаг барона Штейна (Steen), убитого при осаде Бендер»[14].

Вскоре Пернети попал в поле зрения
агента инквизиции и был вынужден уехать в Берлин, под покровительство короля
Фридриха II Прусского. С 1767 по 1783 год Пернети был главным библиотекарем
короля. Этот пост позволил ему продолжить научные изыскания и завести нужные
связи в среде оккультистов. Библиотекарем был и будущий собрат Пернети по «Авиньонскому
обществу» Луи Жозеф Филибер Бернар Морвей (1738-1786). Он был вторым сыном в
семье адвоката, члена парламента Бургундии, но не захотел разделить карьеру
отца. Старший брат Флибера впоследствии стал крупным учёным-химиком, он же избрал
карьеру священника. В 1774 году Флибер жил в доме принцессы Марии Антуанетты и
писал поэмы. Позднее он перебрался в Пруссию и стал вращаться в театральных и
музыкальных кругах при дворе. Здесь он взял себе псевдоним по имени звезды
оперной труппы певицы Брюморе, к этому прозвищу обычно добавляли «аббат».

Имеется очень мало информации по
поводу религиозно-философских взглядов Пернети и Брюморе того периода. Чаще
всего исследователи называют их последователями Э.Сведенборга[15].
С таким мнением трудно согласиться. В идеологии «Авиньонского общества» можно
заметить компоненты мартинистской и розенкрейцерской систем, а также
собственные, ни на что не похожие элементы.

М.Н.Лонгинов в статье «Один
из магиков» описывал, как в «Авиньонское общество» пришёл Т.Грабянка.
Он воспитывался в Париже, но после смерти отца вернулся на родину в Подольскую
губернию и получил в наследство огромное поместье. Он женился на своей
двоюродной сестре, и у них родилось трое детей: Анна (1773), Энтони (1775) и
Эразм (1777). Лонгинов писал, что Грабянка вёл
порочную жизнь, пока не встретил человека, посвятившего его в тайные знания (по
одной из версий, он примкнул к алхимическому обществу в Варшаве). Желая духовно
усовершенствоваться, Грабянка отправился в Берлин и там познакомился с
библиотекарем Пернети. Берлинские
оккультисты сообщили Грабянке, что они уже давно ожидают его прихода, так как
он был предсказан в пророчестве. Под их руководством Грабянка начал изучать
Каббалу и был привлечён к алхимическим работам. Ему обещали, что он взойдёт на
Польский престол, а пока было необходимо изучать Библию и ожидать дарования
высшей магии. До 1779 года Грабянка жил в Берлине, финансируя опыты своих
товарищей-алхимиков. Затем он вернулся на родину в Подолию, где продолжал
алхимические работы[16].

В изложении самого
Грабянки те же факты звучали совершенно иначе. В его показаниях часто
фигурировал 1778 год, с ним было связано перерождение. Грабянка описывал, что
часто видел вещие сны, и вслед за этим в нём возникло убеждение, что он
призван Богом на особое служение. Грабянка решил отправиться на год в
путешествие по Германии. Он прибыл в Берлин, где хотел познакомиться с учёными людьми. Первым его знакомым стал Пернети, привлёкший Грабянку своей книгой о египетских иероглифах. Пернети
рассказал, что занимается исследованием сокровенной науки уже 24 года и
ради этого ездил в Америку с графом Буленвилем. Он обещал свести Грабянку с
человеком, «имеющим великие познания в сокровенных науках». Из дальнейшего
повествования понятно, что этим «каббалистом» и «мудрецом» оказался аббат
Брюморе (в дальнейшем Грабянка передал ему на воспитание свою дочь). Брюморе
заявил Грабянке, что давно ожидает визита избранного Богом человека. В это
время (1779 год) Пернети и Брюморе были знакомы
уже два года и занимались «постижением слова небесного посредством науки
счисления или посредством истинной Каббалистики». В документах следствия по «Делу
Грабянки» приводился текст одного из первых пророчеств, данных по его поводу: «По
выкладкам Каббалы вышло пророчество: в семь месяцев ты разумеешь, в 7 лет
будешь повелевать, а в два раза 7 будешь царствовать». На этом основании
Грабянка решил, что будет избран королём Польши (тогда королей выбирал Сейм)[17].

Таким образом,
Грабянка примкнул к уже сложившемуся Обществу, правда, состоявшему всего из трёх
человек: Пернети, Брюморе и его жены. Главными занятиями этих людей на
долгие годы стали алхимия и теургия. По словам Грабянки, в их распоряжении
имелись уже разработанные ритуалы. Исследователи Joanny Bricaud и Meillassoux — LeCerf указывали на то, что необходимым
элементом принятия в «Авиньонское общество» было установление связи
посвящаемого с ангелом-хранителем. Перед этим посвящаемый должен был очищать
себя постом и молитвой[18].
Грабянка в своих показаниях так описывал обряд посвящения: «Посвящение сие
состояло в молитве, в призвании Бога всеми теми именами, которые соответствуют
его свойствам, проклиная ад и отклоняясь от зла, молясь и призывая ангела-хранителя,
посвящение сие для каждого продолжалось в течение 9-ти дней… В продолжение
сего посвящения имели мы явления, видения благих духов, и мы все их видели».
Перед этим, по словам Грабянки, необходимо было «углубиться в рассмотрение
своей совести, молить о прощении и потом исповедоваться»[19].
Подобный обряд посвящения практиковался на протяжении всего существования «Авиньонского
общества» и был привезён Грабянкой в Россию, его описание было изъято при
аресте вместе с другими документами. Сама процедура контакта с потусторонним
миром не описывается. Аналогичный обряд посвящения можно увидеть в Ордене «Рыцарей-масонов
избранных коэнов вселенной» Мартинеса Паскуалиса. Можно предположить, что
именно оттуда он и был заимствован Пернети и Брюморе.

Другой важнейшей чертой «Авиньонского
общества» была связь с «Небом» через «Оракула». Под «Оракулом» понимались
вопросы, задаваемые «Небу» специально избранным «братом», и расшифрованные ответы.
То и другое фиксировалось в специальных тетрадях (есть сведения о 23 тетрадях,
составленных до 1794 года). Каждому «Оракулу» присваивался порядковый номер
(например, 20.11.1788 — № 426). О подобной практике Общества говорилось в «Кратком
известии об открытии нового общества», распространённом Грабянкой в
С.-Петербурге с целью привлечения последователей. В пятом и шестом пунктах
этого документа говорилось о том, что среди членов Общества есть «святые»,
имеющие прямую связь с «Небом» и получающие оттуда сообщения — «корреспонденцию»,
которая состоит «в слове или голосе ясном и внятном, так и в наружном, и в
видениях и откровениях пророческих, причём не только ангелы и святые и от мира
блаженные души, но и сам Господь иногда является и говорит с ними»[20].
«Оракулы» с 1779 по 1785 год сохранились в архиве Авиньона и использовались
исследователями, некоторые «Оракулы» 1788-1794 годов содержатся в «Деле
Грабянки». По словам Грабянки, связи с «Небом» устанавливались иногда ежедневно,
а иногда и по нескольку раз в день. По имеющимся в «Деле Грабянки» «Оракулам»
можно судить о том, как часто такие связи осуществлялись в 1788 году. С 16
октября по 20 ноября 1788 года было получено 15 сообщений от «Неба» (№
412-426). «Оракул» 26 марта 87 года был помечен № 137, 8 августа 1788 года — №
366, 18 января 1789 года — № 547[21].
Приводивший эти данные А.И.Арсеньев утверждал, что первый «Оракул» был получен
27 октября 1787 года, при этом приводил «Оракул» 26 марта 87 года за № 137.
Если следовать логике нумерации, то она велась с 1785-1786 годов — с момента,
когда Общество переехало в Авиньон.

Исследованию «Оракулов» и способам
выражения их «Святого слова» были посвящены работы Serge Caillet. Исследователь
указывал, что тексты «Оракулов» изобиловали цифрами, говорящими о том, что
ответы на вопросы вычислялись математическим путём. Caillet предполагал, что
каббалистическая система «Авиньонского общества» была связана с цифровыми
кодами, присваивающимися адептам во время посвящения (трёхзначные цифры, иногда
с одной буквой A, B, C, E и F). Проводя параллель с другими числовыми системами
оккультистов того времени, Caillet утверждал, что свои операции члены «Авиньонского
общества» проводили с текстом Библии, используя при этом определённый цифровой
ключ. Исследователь предложил свою реконструкцию этого метода[22].
Действительно, в «Деле Грабянки» фигурировали схемы и таблицы (некоторые
сохранились среди материалов). На последнем заседании Комитета Грабянке
предложили их объяснить, но он обещал сделать это письменно, сославшись на их
сложность. Следующее заседание так и не состоялось из-за смерти
подследственного.

Не ставя под сомнение выводы Serge
Caillet, хочется отметить, что при использовании описанного им метода «цифрового
предсказания» невозможно получить большой объём связанного текста. При таком случайном
отборе будут получены слова или отдельные фразы, на основании которых можно
строить предсказание. Действительно, приводимые Caillet «Оракулы» — это
отдельные предложения. «Оракулы» 1788-1794 годов представляют собой иногда
целые страницы текста. Следовательно, метод его получения иной. Возможно, после
смерти Брюморе в 1786 году «Авиньонское общество» отошло от способа «цифрового
предсказания» и прибегло к другой практике или комбинированному методу.
Подобное предположение находит подтверждение в показаниях Н.Симонина. Он
сообщал следствию, что пророчества «Оракулов» отдавались иногда числами, но в
последнее время «Оракулы» «отдавались голосом внутреннего вдохновения или
внушения». Симонин рассказывал, что видел каббалистическую таблицу, по которой
проводилась расшифровка[23].
Среди таблиц и схем, сохранившихся в «Деле Грабянки», такой таблицы нет. Те,
что есть, напоминают алхимические схемы розенкрейцеров, где месяцам
соответствуют знаки планет, металлов и цифры. Много «Оракулов» приводил в своём
отчёте А.И.Арсеньев. По его мнению, новый этап в «пророческой» деятельности «Авиньонского
общества» наступил 27 октября 1787 года (первый «Оракул» авиньонцев). Первоначально
«Оракулы» давались на латыни, с марта 1787 года — по-французски, а 8 марта 1788
года ответ был дан стихами[24].

Очевидно, что далеко не все члены «Авиньонского
общества» имели возможность получать «Оракулы» и, тем более, расшифровывать их.
Первоначально это было монополией Пернети и Брюморе.
Н.Симонович на следствии утверждал, что «Оракулы» получал только Брюморе[25].
В показаниях Грабянки фигурировали и другие братья, получавшие «Оракулы» — Де
ла Римардзера (915) и Де Капелли (111). Про самого себя Грабянка говорил, что
только записывал «Оракулы». Оставшись единственным главой Общества, он должен
был получить и секрет расшифровки и интерпретации. Но всё это было гораздо
позднее. Зачем совершенно неподготовленный в оккультном плане Грабянка
понадобился Пернети и Брюморе в 1779 году?
Думается, что они планировали привлечь его финансовые средства. Им предстояли
очень затратные алхимические работы. К такому выводу пришёл и разбиравший
бумаги Грабянки А.И.Арсеньев.

В распоряжении только что
созданного Общества находился опытный химик. По словам Грабянки: «Бог нам
повелел, чтобы мы себя ему посвятили; и он мне сказал в ответ через Архангела:
Бог тебя посвящает, и в других ответах мне было сказано, чтобы я посвятил сам
себя». «По окончании нашего освящения, дано нам было повеление принять в священные
таинства человека великого ума и познания, который до того времени упражнялся
творением герметическим, и я его посвятил. В продолжение сего посвящения небо
ему показывало разные вещи, но мы все прочие ничего не видели, — продолжал
Грабянка свой рассказ. — Учёному герметику небо истолковало таинство, поведало
ему средство очищения металлов сердца его и проч. Оно повелело начать работы
его и пообещало Божественную помощь». В работах R.Breymayer и S.Caillet установлено
имя алхимика, скрытое Грабянкой. Это был Иоганн Даниэль Мюллер (родился 10
февраля 1716 в городе Эшенберг, умер около 1786 в Риге). Он был очень
разноплановым человеком, выступавшим под различными псевдонимами; он был музыкантом,
последователем Я.Бёме и Э.Сведенборга, членом ряда религиозных Обществ и
розенкрейцером.

Таким образом, первоначально «Авиньонское
общество» состояло из пяти человек: Грабянки, Пернети,
Мюллера, Брюморе и его жены. А.И.Арсеньев, по распоряжению Комитета
изучавший бумаги Грабянки, пришёл к другому выводу. По его сведениям,
первоначально в Общество входили трое мужчин и две женщины. Пернети был посвящён
13 апреля 1778 года, Луи Иосиф Бернар Филибер де Морвей (именуемый Брюморе) посвящён
14 апреля, девица Брюше, вышедшая за Дюпе де Оланда де Виле, — 14 апреля, Лаура
де Монраваль — 18 апреля, Грабянка — 20 апреля. Арсеньев не мог объяснить
разночтения с показаниями Грабянки, хотя и обращал на них внимание в своём отчёте[26].

Материалы, опубликованные Serge
Caillet, свидетельствуют о том, что на долгие годы основным занятием Общества
стала алхимия. Именно с этим предметом были связаны первые вопросы «Оракулов». Общение
с «Небом» члены Общества начали в январе 1779 года. Первый вопрос, заданный
Пернети, касался оставленного им духовного сана, в ответ он получил приказ
служить Богу. 10 февраля в «Оракуле» № 5 вопрошалось об истинности двух
алхимических книг[27].
В монографии MichelineMeillassoux — LeCerf приводилась статистика
алхимических «Оракулов» «Авиньонского общества». В 1779 году из 47 вопросов 20
было посвящено алхимической тематике, в 1780 году — 16 из 37. В 1781 году
алхимией интересовались четыре раза из 20, а в 1782 году — только два из 17. В
1783 году Общество переехало в Авиньон, и братьям было не до алхимии. В 1784
году был задан только один алхимический вопрос и два — в 1785 году[28].
Грабянка заявлял, что он изначально не поддерживал алхимические увлечения
собратьев, считая, что их путь чисто нравственный. В его рассказе прекращение
алхимических работ описывалось следующим образом. «Небо сказало нашему учёному
герметику, что работа его кончена», он был этим удивлён, так как ещё не получил
желаемого результата. Решив, что это сообщение ложно, он сжёг все свои
материалы и все ответы неба[29].
Ненадолго к алхимии вернулись в связи с принятием в Общество друга Грабянки
графа Ронике (Роникье, Роникер) — великого кравчего литовского. Практические
работы в этом случае осуществлял в Авиньоне местный врач La Richardiére
(Римардзера в показаниях Грабянки), активный масон. Грабянка писал, что Ронике
получил указание от «мудреца» (Брюморе) заняться герметической работой, о
которой понятия не имел[30].

Грабянку глубоко потрясло всё
сопутствующее созданию «Авиньонского общества». Он описывал, как «Небо нам
вещало о многих предметах…, открыв различные божественные таинства, равно о
смущениях, возмущениях и всяких революциях. Особенно в Голландии, Франции и
Италии». В то же время «Небо» посвятило аббата Пернети в свои жрецы, но ему «ещё
не надлежало вступить в оправление своего звания».

Через несколько дней после
описанных событий Грабянка, по воле «Неба», оставил Берлин и вернулся домой.
Там он посвятил своих домочадцев во всё произошедшее. Все вместе они начали
изучать Библию. Вскоре Грабянке было передано новое откровение о том, что он
должен отдать свою семилетнюю дочь на воспитание Брюморе. Жена воспротивилась
этому решению, но «Небо» стало угрожать[31].

10 марта 1780 года Грабянка привёз
свою дочь в Берлин и передал её опекуну (с Брюморе девочка оставалась в течение
трёх лет). Здесь его ждали новые чудеса. «Небо» приказало членам Общества идти
на священную гору. В назначенный день при первом солнечном луче, призывая Бога,
они должны были увидеть чудо. Братья с трудом нашли нужную гору, долго
молились, затем поднялся ветер. С первым лучом солнца они «узрели великое чудо,
небо с нами беседовало каждый день и несколько раз в день, возвещая восшествие
нового царства, Господь называл их новым народом его и новым Израилем»[32].
Было получено много пророчеств. Предписано «Небом», чтобы Пернети как священник
начал посвящать тех, кого Бог призывает. С этого момента «Авиньонское общество»
стало пополнять свои ряды. Грабянке последовал новый приказ «Неба»: через три
недели покинуть Берлин. Но он ещё успел стать свидетелем «чрезвычайного герметического
действия Пернети».

Грабянка вернулся домой, где
тяжело заболел, и на 36 недель оказался прикован к постели. 22 июня 1784 года
баварский курфюрст издал указ о роспуске обществ, не разрешённых
правительством, вскоре гонения обрушились на Орден иллюминатов. В конце 1784
года «Авиньонское общество» приняло решение переехать из Берлина в Авиньон.
А.И.Арсеньев в своём отчёте указывал, что в 1785 году в Общество были приняты:
Франц Луи Дела Ришардери, Антон Этьен Буд Клавдия Франциск де Лом, Констан де
Розвера. Позднее к ним присоединился барон Лефорт. Место для размещения им
предоставил маркиз Vaucroze в своём богатом поместье Bédarrides. Члены Общества
назвали свой новый дом «горой Фавор». В поместье были оборудованы храм и
алхимическая лаборатория, в саду Пернети посадил деревья, привезённые из
Палестины (поместье сохранилось до сегодняшнего дня).

В своих показаниях Грабянка
описывал, как привёл в «Авиньонское общество» графа Ронике, как Брюморе вернул
ему дочь и они начали работать втроём в Варшаве. А.И.Арсеньев добавлял к этому
рассказу подробности о том, как Брюморе, приехав в дом Грабянки, лечил ему больную
ногу, накладывая на неё бумагу с какой-то надписью. Лечил он и крестьян от
кровотечений, от укусов змей с помощью талисмана, схожего с философским камнем[33].
Затем их сообщество распалось. Брюморе уехал в Берлин, а затем в Рим, где
вскоре умер. Ронике отправился в Митаву. Грабянка, уже второй раз в жизни,
предпринял длительное заграничное путешествие. Он пробыл несколько дней в
Берлине, затем поехал в Гамбург, оттуда — в Альтону, потом в Голландию и Париж,
где пробыл два месяца.

Самое большое впечатление на
Грабянку произвела Англия, где было особенно много людей, «владеющих высокой
наукой». Грабянка вошёл в контакт с последователями Э.Сведенборга. А.И.Арсеньев
указывал на члена Общества Сведенборга «мудреца» Беста. Грабянка писал, что
английский мудрец предсказал ему, что он будет побит камнями как Св.Стефан, но
не в физическом, а в моральном плане — гонениями, подозрениями и клеветой[34].
Арсеньев отмечал, что отзывы «Оракулов» Общества о Сведенборге были различны.
Сначала они утверждали, что не всё в его учении ложно, но после запретили
читать его книги, так как они разрушают веру.

На обратном пути Грабянка вновь
посетил Голландию и Париж. Всё это время он поддерживал переписку с Пернети.
Вернувшись в Авиньон в 1786 году, Грабянка стал лидером «Авиньонского общества».
Теперь он называл себя «графом Лещицем» на основании того, что одноимённые
владения когда-то принадлежали его семье. «Всякий
день небо с нами глагольствовало, утешая и ободряя нас», — писал Грабянка об
этом периоде. Грабянка действовал в самом Авиньоне, а Пернети — в поместье
Bédarrides. В 1787 году к Обществу присоединился итальянец Отавио Капелли и
быстро занял место среди его лидеров. Н.Симонин заявлял, что ничего не знает о
происхождении Капелли. Посланник в Италии Сантини сообщал в Россию, что Капелли
— бродяга из г. Луки, по другим сведениям, он был знатного рода. В 1790 году
Капелли был арестован инквизицией и приговорён к семилетнему заключению, но
через год был освобождён. Он обвинялся в том, что дурно отзывался о церкви,
священниках и правительстве, изменил вере, пользовался покровительством Калиостро[35].
Видимо, с этого времени членов «Авиньонского общества» и стали называть иллюминатами.
В 1800 году Капелли был вновь арестован и повешен в Риме. Казнь Капелли вызвала
политический скандал, так как при помощи С.И.Плещеева он получил звание
российского офицера (патент подписан Г.А.Потёмкиным). В знак протеста против
казни российского офицера Павел I приказал выслать из России Папского нунция[36].

В «Деле Грабянки» сохранились «Акты
Присоединения» «Авиньонского общества». После нескольких ритуальных фраз о
желании вступить в Общество кандидат произносил целый ряд обещаний и просьб: 1)
просил у Бога прощения за совершённые грехи; 2) отрешался от вольных и
невольных заблуждений; 3) благодарил за оказанную милость, «что он позволил
своей недостойной твари быть ещё здесь в сношениях с «Небом», что он благоволил
одарить нас познанием, что существует такой путь»; 4) смирялся перед Богом; 5) ещё
благодарил; 6) обещал работать для Бога и для ближнего; 7) обещал подчиняться
законам, данным от «Неба» через его пророков; 7) предоставлял посильную сумму
для компенсации издержек[37].
В каждом пункте «Присоединения» упоминался «Народ Божий».

В своих показаниях Грабянка
описывал процедуру принятия в Общество. По его словам, «Принятие» состояло из
двух частей — «приготовление» и «принятие». Кандидат должен был девять дней
молиться (по своему исповеданию), испытывать свою совесть, примиряться и
прощать обиды, исповедоваться. На девятый день начиналось испытание. Члены
Общества опрашивали его об отношении к Закону Божьему и Правительству,
испытывали мысли о политике и новой философии. Если экзаменаторы выясняли, что
кандидат придерживается взглядов, несовместимых с идеологией Общества, его не
отвергали, а пытались переубедить, «стараясь внушить любовь христианскую».
Подобная обработка могла занять месяцы, а иногда и годы. Итогом было обещание
кандидата повиноваться законам Государства и Церкви. Затем кандидата назначали
к «Принятию».

Кандидата, прошедшего испытание,
приводили в дом одного из членов Общества. Грабянка подчёркивал, что при
принятии не проводилось ложи и не использовались обряды, обязательно было лишь
присутствие нескольких членов Общества. Старейший из присутствующих читал
постановление о принятии. Затем проводилась общая молитва Богу, каждый из
присутствующих молился по правилам своей Церкви. Все вместе произносили
свидетельство о совершившимся Втором Пришествии. В заключении принятый вносил
посильное денежное пожертвование. Все присутствующие обменивались поцелуями.
Новому члену давалось на его выбор имя из трёх любых цифр. Затем принятому
сообщали наиболее важные «Оракулы» (пророчества). Предостерегали, чтобы он не
входил в споры о вере с масонами, членами обществ «розовых крестов», «кавалеров
храма», мартинистов и т.д.[38]

М.Н.Лонгинов так описывал
устройство «Авиньонского общества» этого периода. Во главе братства стоял «царь»,
он считался главой «пророков», только он мог оценивать пророчества как истинные
или ложные. Затем следовал «Оракул, пророк неба», ему должны были подчиняться
все члены братства. «Первосвященник» братства выбирался из «пророков», под его
началом находилась всё духовная жизнь братства. «Канцлер» ведал гражданскими
делами и судом. В руководство братства входила и женщина — «Богородица», её
власть была равна власти «Первосвященника». Все эти должности вместе с
выборными братьями составляли «Совет семи». При этом «царь» стоял выше «Совета».
Члены братства делились на четыре класса: «Орден Святого Духа», «Орден Святой
Троицы», «Орден Слова», «Орден Святого Дома Божия» (знаками классов были ленты
и эмблемы особого цвета). В последнем классе состояли только избранные братья.
У «Авиньонского общества» был свой храм, где братья служили католическую обедню
и причащались. Среди религиозных особенностей общества выделялось то, что к
Святой Троице они присоединили четвёртое лицо — Богородицу. Пророки братства
толковали сны, давали объяснения житейским обстоятельствам, но главные
прорицания относились к политике. Предсказывалось, что Россия падёт, а Польша
покорит Турцию и перенесёт свою столицу в Иерусалим, где на троне будет сидеть
Грабянка[39].
Описание Лонгинова подтверждается материалами показаний Грабянки. Долго и
пространно он рассказывал, что ещё в Берлине, при начале работ им было открыто,
что Матерь Божья принадлежит к Святой Троице. Он сообщал о выборах «Матери
Народа Божьего», первосвященника и царя, осуществляющих руководство Обществом.
Относительно пророков он ограничивался сведениями о том, что на эту тему «Небо»
давало много повелений. Рассказывал Грабянка и об украшении их Храма[40].

Н.Симонин, описывавший устройство «Авиньонского
общества», несколько раз сравнивал его с монастырём. По его словам, власть Грабянки
и Де Аттиньи напоминала положение настоятеля и игуменьи монастыря. Они были
высшим духовным авторитетом. Функции «Жреца» состояли в молитве за прочих
членов Общества. «Толкователь снов» обращался с молитвой к «Небу», и оно
открывало ему смысл снов братьев, они получали нравственные рекомендации.
Особых правил для толкования снов не было, какие из них передавать на суд «Неба»,
решал лично Грабянка. Предсказания «Оракулов» рассматривались и утверждались «Советом
семи» и Грабянкой, чтобы не подать повода к злоупотреблениям. Барона Лефорта и
Де Эравина (Деравина) Симонин называл в числе руководителей Общества, указывая,
что они бывшие королевские офицеры.

Грабянка утверждал, что постепенно
члены «Авиньонского общества» совсем оставили алхимию и целиком посвятили себя
пророчествам и общению с духовным миром. А.И.Арсеньев опровергал это сообщение,
доказывая «Оракулами», что и после 1787 года
члены Общества занимались изучением каббалы и изготовлением философского камня[41].
В число братьев «Авиньонского общества» входили французы, англичане, шведы,
поляки, русские. На заключительном этапе существования Общество установило
связь с высокопоставленным масонами — Виллермозом, Тиманом, Гумбальтом,
Корбероном. В 1790 году Авиньон посетили шведские князья, родственники короля
Густава III, князья Вюртембергские Фердинанд и Джон со своей матерью, граф Де
Дивонни.

Грабянка писал, что Французская
революция потрясла членов Общества. В своих показаниях на следствии он
рассказывал о том, что в настоящее время «Закон Божий» приходит в забвение,
служители храмов теряют уважение, развращаются нравы, подрываются основы
порядка и правительства. В этих процессах он считал виновной новейшую философию.
Люди, заражённые ей, отходят от религии, и священники уже не могут внушать им
Слово Божье. В такой ситуации Бог избрал новый путь общения со своими
последователями — через Оракулов или Пророков, как это было в Библейские
времена. Таким образом, Бог передал послание создать Общество «Народа Божьего»
и проповедовать истину[42].
В другом месте Грабянка сообщал, что целями Общества является усмирение
страстей и очищение души. Под именем «Нового Израиля» понимаются избранники
Божьи или усердствующие для достижения большего совершенства[43].
Идеологию своего Общества Грабянка называл «наш путь» или «божественный путь».
Он пытался убедить следователей в правильности своих взглядов и соответствии их
«христианским правилам Востока»[44].
Грабянка проводил идею о том, что Общество должно охватить избранных среди всех
народов. Однако надо заметить, что россиян начали вовлекать в общество ещё до
Французской революции.

Во время следствия «Оракулы», посвящённые
России, вызвали больше всего вопросов. На их основании Грабянке предъявляли
обвинение в том, что «Авиньонское общество» готовило восстание в России и
убийство Екатерины II. Первый «Оракул», посвящённый России, относился к 14
октября 1788 года. Записи вёл Грабянка, а вопросы задавали Капелли и
Римардзера. «Небо» спрашивали: «Одобряете ли вы моё намерение возобновить
переписку с Меером де Аттиньи в России?» (речь идёт о «Великой Матери», позднее
служившей у М.А.Нарышкиной). Ответом было: «Оставь сии места, если не хочешь
погибнуть, когда я вступлю в сражение, то разорю всю империю, поражу её
самодержца. Ты будешь у сей высокомерной женщины» и т.д. Следователи отнесли
подобное высказывание к личности Екатерины II. 16 октября 1788 года «Небо» спрашивали:
«Что я должен писать в Россию к Карлу Великому?». Ответом было: «Жители России
до истечения двух лет испытают участь Содома и Гоморры, многие грады сожгутся
огнём горящей серы, другие истребятся пламенем, поглотятся водами, опустошатся
мечом, будут захвачены неприятелем» и т.д.

Можно только предполагать, какие
связи могли быть у «Авиньонского общества» с Россией. В это время в контакт с
Грабянкой вошёл бывший сотрудник французского посольства в России барон Мари Даниель Бурре де Корберон (1748-1810). Среди лиц,
состоявших с ним в связи в России, были Нарышкины (сёстры и отец Д.Л.Нарышкина, в доме которого жила «Великая мать»
Лемер де Аттиньи), известный масон Де Брюл (Брюль) Карл Адольф
(1741-1802), гувернёр князя Фридриха-Вильгельма. Карл де Брюл мог состоять в
переписке с «Авиньонским обществом» под именем «Карла Великого».

Крупнейшим русским вельможей,
вошедшим в «Авиньонское общество», стал друг императора Павла Петровича
С.И.Плещеев (1752-1802). В «Деле Грабянки» находилась запись: «Под № 973 Сергей
Плещеев, родился в Москве 4 января 1752 года. Шеф
эскады. Посвящён в Авиньоне 11 ноября 1788 года»[45].
По мнению Г.В.Вернадского, Плещеев и Н.В.Репнин вступили в «Авиньонское
общество» с ведома Павла Петровича, а возможно, и по его желанию. В 1788 году
Плещеев отправился в путешествие и посетил Лион, Милан, Страсбург, Монпелье и
Авиньон. Он познакомился с Виллермозом, Тиманом и Грабянкой[46].

В «Оракуле» 16 октября 1788 года
спрашивалось: «Призвать ли Плещеева, российского уроженца, к соединению?». На
вопрос был получен следующий ответ (самый короткий из всех «Оракулов» в «Деле
Грабянки»): «Уже пришло время, час предвечный, в которое многие народы, внимая,
наконец, мудрости, будут искать путей моих. Я их паки соединю; они будут мои
люди, а аз буду с ними убо примите, драги наши, являющегося, наставляйте его,
чтобы он наставлял ту, которая [пропуск] Такова есть воля небес; Небеса их
призывают; Небеса того хочут и вас благословляют»[47].

В документах Грабянки сохранилось
описание обряда посвящения Плещеева. Оно производит сильное впечатление.
Рассказ был воспроизведён А.И.Арсеньевым следующим образом. 11 октября Плещеева
привели на гору, на ней начертили два круга могущества, заставили читать
молитву посвящения и Псалом № 29 по французской Библии, затем целовать меньший
круг и молиться три раза. Плещеева обвели девять раз вокруг круга могущества
справа налево и слева направо, он читал молитву магическую (приведена — набор
латинских имён), Псалом № 50, затем он бросал золу в круг могущества. Всё это
повторялось девять дней. Затем ему кропили водой сердце, поясницу и голову,
после оставили одного, чтобы учинить предание Ангелу-Хранителю[48].

6 ноября 1788 года вопросы «Оракулу»
задавал уже Плещеев (соответственно, был уже принят в Общество и получил свой
номер). Он спрашивал, повелевают ли ему небеса жениться на вдове двоюродного
брата. «Узришь своё отечество прославленным перед всеми народами, добычей
порока… Тебе обещано с ней благо… Прощу преступления за то, что мы приведём
её к Богу», — был ответ. 7 ноября 1788 года Плещеев спрашивал, остаться ли ему
при дворе и быть ли при Великом Князе. В контексте положительного ответа «Небеса»
сообщали, что «призывают его в избранные». 18 ноября 1788 года Плещеев
спрашивал, наставлять ли ему Великого Князя и его жену. «Небеса» советовали
ему, среди прочего: «через шесть месяцев отомкни уста». 20 ноября 1788 года
Плещеев спрашивал, отчего происходят видения Бюнетана. Суть ответа была: «не
позволяй смущать отцу лжи». Через полгода 10 мая 1789 года Плещеев снова был в
Авиньоне и опять задавал вопрос: «Есть ли Божья воля на то, чтобы он привёз
своих детей и сблизил их с Обществом?». «Это Рафаил вложил тебе мысли» и т.д.,
— отвечало «Небо».

Не меньше взволновали следователей
и «Оракулы» 1789-1794 годов. «Оракул» 29 июня 1789 года обещал Авиньону победу.
14 октября 1793 года «Небо» сообщало, что король занимает место Христа. «Ты будешь
ему повиноваться, увидишь прославленное его царство», — предсказывалось
Грабянке. 17 февраля 1794 года сообщалось, что король есть краеугольный камень
великого здания, первосвященник так же существенный камень[49].
У следователей создалось впечатление, что речь идёт о Павле Петровиче. Это
мнение подтверждалось отрывками из переписки членов «Авиньонского общества».
Например, «ты будешь с правой руки твоего короля, что ты будешь действовать
через него, и что назначен главнейшим к публичным делам. Деравин будет сидеть
подле тебя, он будет по правую руку Короля, яко меч его» (из пакета № 18) или
отрывок о том, что отправлен посланец к российскому императору, чтобы склонить
его к молитве и сделать из него Якова Милосердного. Однако Павел Петрович
надежд «Авиньонского общества» не оправдал, кроме того, он временно запретил
масонским ложам собираться. Пришлось ждать восхождения на престол нового
императора.

Грабянка очень мало рассказывал о
последнем периоде существования «Авиньонского общества». В отчёте А.И.Арсеньева
это время рассматривалось под названием «От разделения членов общества, которое
получило новое образование, и до отъезда Грабянки из Авиньона». В обобщающей
записке, составленной для Александра I, отмечалось, что 8 марта 1788
году инквизиция закрыла «Авиньонское общество» и изъяла его бумаги, но уже
через десять дней документы были возвращены, и Общество продолжило работу.
Следующий удар по Обществу нанесла Великая французская революция. В Авиньоне
начались преследования монахов и священников. Грабянка не только скрывал в своём
доме гонимых, но и помогал им материально. А.И.Арсеньев отмечал, что Грабянка
кормил на свой счёт много крестьянских семей, голодавших во время разлива реки
Роны[50].
После Французской революции Грабянку посещали местные революционеры Журдан и
Дюпре. Первого Грабянке удалось перевоспитать, и он обратился к вере[51].

С принятием в Общество Капелли
связывался новый этап религиозного возрождения. Однако вскоре случился
конфликт, и Капелли основал собственную группу. С Грабянкой остались Пернети и
Бул. Н.Симонин указывал причины разделения Общества в разных вариантах истолкования
«Оракулов» и в «обмане» некоторых членов[52].
В «Краткой выписке по делу Грабянки» раскол в Обществе объяснялся более
подробно. С приходом Капелли в Обществе возобладала христианская доктрина, он заявлял,
что необходимо подчиняться властям. Капелли начал критиковать Грабянку,
заявляя, что он ложный царь и пророк, а Обществу необходимо вернуться к чистоте
католической веры. Взаимные обвинения привели к тому, что Общество в 1791 году
разделилось, от него отошли Ришардера, Фервер, Де Лом, Ла Розер[53].

Сильный удар по Обществу нанесла
госпожа Флюмель (Фумел). Она присоединилась к Грабянке и передала ему свои
капиталы (заработанные в качестве любовницы богачей). Потом разочаровалась и
стала распространять слухи о том, что в Обществе царит разврат (говорила, что
согласна спать с одним из братства, но отказывается со многими). Под влиянием
разоблачений в 1791 году от Общества отошёл С.И.Плещеев, якобы отослав Грабянке
все его письма. После смерти Пернети в распоряжении Грабянки осталась лишь «корреспонденция
с Небом». Новым первосвященником Общества стал сын трактирщика Аллвер. В последний
«Совет семи» входили: Первосвященник Аллвер, великий пророк Деравин,
толкователь снов Симонин, канцлер Лефорт, Пармантве, Муратори, великая мать Де
Аттиньи. В 1798 году Общество открыло Храм и перешло на богослужение по лунному
календарю[54].

В «Краткой выписке по делу
Грабянки» приводилось описание нового богослужения «Авиньонского общества».
Храм был оборудован наподобие храма Соломона. В его святилище был престол, в
нём — четыре кресла и подсвечник с шестью свечами. Туда допускались только
избранные. В храме совершалась трапеза, на которой хлеб и вино символизировали
жертву, служили католическую обедню, причащались хлебом и вином, святили воду и
ей кропили присутствующих. Торжественно отмечалась «Царская
вечеря». Во время неё служили особую обедню, тогда отпускались все
грехи. «Вечером собирались в храме и накрывали стол. Грабянка играл роль
Христа, ему служили, стоя на коленях, все были в стихарях и клобуках. Ходили
вокруг стола, прогоняли сатану, возносили курения по жидовскому
обряду, ели жареного ягнёнка». Грабянка запрещал своим последователям
поступать на государственную службу, жениться без его согласия[55].

После прихода к власти во Франции
Бонапарта Общество пришло в упадок. Грабянка разорился и был вынужден
развестись с женой. Наполеоновские войны отрезали Авиньон от ещё не полностью
распроданных поместий Грабянки, приток денежных средств прекратился. В своих показаниях
Грабянка сообщал, что «Небо» повелело адептам «Авиньонского общества» закрыть
храм и сжечь всю его утварь и все бумаги Общества, включая «Откровения Неба».
28 октября 1800 года это повеление было исполнено. При этом часть бумаг «Небо»
позволило Грабянке сохранить и взять с собой, в это число входили и «повеления
о России»[56]. Следователей
очень интересовала деятельность Грабянки перед отъездом в Россию. Его
подозревали в шпионаже в пользу Наполеона. Отвечая на вопросы по этому поводу,
Н.Симонин рассказывал о том, что Грабянка поехал в Париж в 1802 году, чтобы
получить у русского посла разрешение на въезд в свои деревни. Единственным
планом Грабянки в то время было расплатиться с кредиторами. Симонин сопровождал
Грабянку в Париж и свидетельствовал о том, что к нему обращалось множество людей
разного звания, желавших приобщиться к «мудрости».

В «Деле Грабянки» сохранился
оригинал российского паспорта, выданного ему 15 октября 1802 года. Ему
разрешался проезд до Каменец-Подольского, и всем чиновникам предписывалось
оказывать ему помощь[57].
Второй паспорт на въезд Грабянке был выдан 21 марта 1804 года Подольским
губернским правлением на шесть месяцев. Кроме него там указывались его
секретарь Николай Симонин и камердинер Франциск Лейман[58].
Симонин исполнял в Обществе функции «толкователя снов». В своих показаниях
Симонин перечислял контакты Грабянки в тот период: граф Потоцкий, Бгольский во
Льве, супруга фельдмаршала княгиня Чарторыйская (Любомирская) в Галиции, граф
Ленишек на Волыни, сенатор Ильинский во Львове, там он познакомился с Грабянкой
и пригласил его в Романов[59].

Некоторые связи Грабянки сегодня
возможно проследить. В «Краткой выписке по делу Грабянки» указывалось, что во
время его поездки в Лондон в 1786 году он получил 1000 франков от Любомирского[60].
Вероятно, речь идёт о князе Ф.К.Любомирском (1747-1819), его дядя Станислав
Любомирский (1722-1783) — великий коронный маршал — был женат на Изабелле,
урождённой Чарторыйской, с которой Грабянка активно общался в начале XIX века. Ф.К.Любомирский был женат
на М.Л.Нарышкиной, что выводило Грабянку на любовницу Александра I, в чьём доме жила Де Аттеньи.
Наследником С. Любомирского был С.Щ.Потоцкий (1752-1805), генерал русской
службы с 1797 года, основной коммерческий партнёр Грабянки.

Первой в С.-Петербург переехала «Великая
Мать» общества Лемер де Аттеньи (Доттиньи), она поселилась в доме жены умершего
Плещеева Н.Ф.Плещеевой, а затем перебралась к любовнице Александра I М.А.Нарышкиной. Затем в
С.-Петербург приехал канцлер общества Лефорт (Ле Форт), он стал воспитателем
детей Плещеевой. В «Краткой выписке по делу Грабянки» указывалось, что в
С.-Петербург членов общества уговаривала поехать Де Аттеньи, до этого уже
жившая в России. В это время Грабянка был вынужден скитаться по чужим домам и
прятаться от кредиторов на чердаке своего камердинера Леймана. Лефорт был посажен
в тюрьму за долги, откуда его выкупили родственники. Он получил рекомендации от
князя Вюртинбергского и выехал в Россию[61].
В августе 1805 года в С.-Петербург прибыл и сам Грабянка. Он заявил, что в
Россию его влечёт Божий Глас и будущее Европы связано с этой страной. Грабянка
утверждал, что антихрист уже родился и ему 14 лет, а конец света будет в 1835
году[62].

Судя по документам «Дела Грабянки»,
в С.-Петербург он был приглашён сенатором Ильинским (возможно, граф Август
Иванович Ильинский (Илинский), 1766-1844, сенатор с 1797 года), обещавшим ему
содержание 300 рублей в месяц. Кроме того, в России жил племянник Грабянки
Мартын Торновский (М.И.Тарновский, 1772-1861, масон), к нему в имение позднее
уехал Ф.Лейман[63]. Были
прочные связи и в ещё одном направлении. Член «Авиньонского общества»
П.И.Озеров-Дерябин (1773? 1778?-1843) был адъютантом Великого князя Константина
Павловича. По сведениям А.И.Серкова, собрания Общества иногда проходили в Мраморном
дворце, в покоях Великого князя[64].
Воспитатель Великих князей Николая Павловича и Константина Павловича полковник
П.Ушаков дал приют в своей квартире в Михайловском замке секретарю Грабянки
Н.Симонину. Своим собратьям в Авиньон Грабянка писал о близости с графом
Ильинским. «Проект мой стоит больших трудов для меня и немалых затруднений, и я
надеюсь на Бога, что он возымеет успех, или Бог произведёт благоприятные для
меня обстоятельства… нам остаётся ожидать весьма мало: ибо верно Бог скоро
избавит нас от искушений», — указывалось в письме. В другом послании Грабянка
описывал обстоятельства своего прибытия в С.-Петербург: «Живя в столице близ
двора, между большими и занимающимися истиной, можно найти больше источников и
больше способов принять и совершить, что думаю… к тому же, я не один, Великая
матерь и Вениамин прибыли прежде меня, я приехал сюда с одним из наших братьев
и нашёл одного из наших же старых братьев, который есть первым после меня». В
примечаниях следователей указывалось, что речь идёт о канцлере Общества Лефорте[65].

Во время следствия Н.Симонину
задавали вопросы о контактах Грабянки в С.-Петербурге. Особенно следователей
интересовали Ильинский, Потоцкий, Донауров. Симонин рассказывал о том, что
Ильинский предложил Грабянке всегда останавливаться в его доме, Потоцкий помогал
в разрешении дел (по словам Грабянки, ему он хотел передать заведование своими
имениями). Связей с Донауровым Симонин не знал. Он мог сообщить лишь то, что
Донауров — родственник Плещеевой, другом мужа которой был Грабянка. В этой
связи Симонин указывал и на Ленивцева, устроившего Лефорта гувернёром в дом
Плещеевой[66].
Симонин заявлял, что не знает российских членов, так как отошёл от Общества.

В обобщающей записке по «Делу
Грабянки», поданной Александру I, А.А.Ленивцев назывался главным организатором «Авиньонского
общества» в С.-Петербурге. В записке указывалось, что Лефорт познакомился с
Ленивцевым и заручился его поддержкой. Ленивцев был в связи со многими бывшими
масонами, всех их втянул за собой, равно как и всех близких Плещеевой[67].
Там же цитировалось письмо Лефорта в Париж к члену «Авиньонского общества»
Сенешалю, где речь шла о Грабянке: «По приезде в Петербург нашёл Плещееву и
жившего у неё Александра Ленивцева весьма предрасположенными против него, но
через Лефорта свёл с Леницевым знакомство и мало-помалу выиграл его
доверенность».

Дело в том, что выписку по «Делу
Грабянки» готовил разбиравший его бумаги по приказу Комитета А.И.Арсеньев,
видимо, он же был автором записки, подготовленной для императора. А.И.Серков
указывал, что Арсеньев находился под влиянием главы розенкрейцеров И.А.Поздеева
(жил в его доме, состоял в переписке), а потому подставил под удар лишь бывших
соратников Н.И.Новикова[68].
К этому можно добавить лишь то, что «под удар» был поставлен конкретно
А.А.Ленивцев, и это не имело отношения к Новикову. В дальнейшем масоны считали
Ленивцева предателем, отошедшим от масонства.

Не исключено, что члены «Авиньонского
общества» вышли на А.А.Ленивцева не случайно. В 1801 году российские
розенкрейцеры отправили в Берлин своих эмиссаров, надеясь восстановить связь с
руководством Ордена. Эту миссию поручили С.И.Плещееву и А.А.Ленивцеву,
рекомендованным к посвящению в Практический градус (А.И.Серков писал, что они
оба к этому времени были членами «Авиньонского общества», не исключено, что
такую информацию он почерпнул в труде Г.В.Вернадского). Проведя пять месяцев в
Германии, Плещеев и Ленивцев не смогли вступить в контакт с розенкрейцерами.
Затем они отправились в Швейцарию, где пытались встретиться с
К.Эккартсгаузеном. Оттуда они поехали во Францию, где в феврале 1802 года
Плещеев скончался в Монпилье (расстояние до Авиньона — 80 километров)[69].
Необходимо заметить, что именно в 1802 году (в октябре) Грабянка получил российский
паспорт. Не исключено, что приезд членов «Авиньонского общества» в С.-Петербург
был заранее согласован с А.А.Ленивцевым. К сожалению, без привлечения
дополнительных материалов вопрос о взаимоотношениях розенкрейцеров и «Авиньонского
общества» прояснить невозможно. К
разрыву Ленивцева и Поздеева могла привести попытка Ленивцева найти «тайное руководство»
розенкрейцеров за границей. В 1815 году, когда с той же целью заграничную
поездку предпринял П.С.Лихонин (ему удалось найти розенкрейцеров в Берлине),
Поздеев порвал с ним все отношения. 30 марта 1816 года Поздеев писал о Лихонине
к А.П.Римскому-Корсакову: «Он, побывав в чужих землях, думает, что он очень
возвысился, спознакомясь с какими иллюминатами, и вздумал требовать с вас
безусловного повиновения, которое точно правило и требование иллюминатов; а он,
приехавши оттуда, набрал этих правил и хочет вас так подчинить, чтобы вы ни в
чём и противоречить не смели. И кто же этакого повиновения требует? —
сделавшийся публично игроком»[70].

А.Ф.Лабзин так описывал учреждение
«Авиньонского общества» в С.-Петербурге: «Все здешние братья вступили туда
вслед за А.А.Ленивцевым прежде меня… Некоторых из моих также туда приманили, …
оставшиеся мне верными колебались, и для самого сего
разрешил уже сам войти туда»[71].
Лабзин писал, что «приставшие к сей связи, обрадовавшись ей, впали в фанатизм,
некоторые почли излишним, не нужным и, может быть, противным нам масонство, так
что иные и бумаги масонские у себя сожгли»[72].
Автор отмечал, что сам глава Общества граф Грабянка поначалу выступал против
масонства, так как судил о нём по французским и некоторым немецким ложам. Чтобы
исправить ситуацию, в «Авиньонское общество» пришлось вступить самому Лабзину.
После этого «дело приняло другой оборот». Лабзину удалось разъяснить Грабянке, «сколько
мы обязаны нашему Московскому масонству». Решив эту проблему, Лабзин разрешил
членам своей ложи вступить в «Авиньонское общество».

В «Деле Грабянки» сохранилось его
письмо к Ф.Лейману 10 декабря 1806 года, в котором описываются обстоятельства
приезда в С.-Петербург (речь идёт в основном о том, как Грабянке трудно найти
нового камердинера). Грабянка писал, что всё лето провёл в деревнях знакомых и
друзей, два раза был тяжело болен, но «не умер, и Бог его сохранил». В
С.-Петербург он приехал с графом Ильинским. Лефорт в это время отправился в «необходимое»
путешествие: «Вдова Плещеева имеет единственную дочь слабого здоровья. Доктора
велели ей переменить климат, и Плещеева выехала оттуда в начале августа, с
которою и барон Лефорт поехал». Грабянка замечал, что «Лефорт был нужен, пока я
не приехал в С.-Петербург. Госпожа Де Аттиньи приехала тогда же, год назад, не живёт
у Плещеевой, находится в большом доме у Нарышкиной, где она любима и уважаема».
Грабянка сообщал адрес, на который надо было отправлять письма: «близ Харламова
моста, дом Ильинского № 229». О деятельности «Авиньонского общества» в письме
речь не шла. Грабянка сообщал, что у него бывают люди большого и малого звания,
«иногда поутру имею пять или шесть генералов с орденами, епископов, прелатов,
князей, сенаторов». «Много здесь таких, которые желают познать путь истины, и
сим донимают много», — жаловался он[73].
Надо полагать, что подобная активность французского общества в столице должна
была беспокоить власти. На следствии Грабянка сообщал, что за ним был
установлен полицейский надзор.

Некоторые сведения о деятельности
Общества дают воспоминания М.М.Муромцева, вошедшего в него перед закрытием в
1807 году (в возрасте 17 лет). Молодой человек приехал в С.-Петербург поступать
в гвардию и здесь был представлен Грабянке как достойный кандидат для
вступления в Общество. Муромцев вспоминал, что Грабянка проводил собрания в
домах своих последователей по очереди. Сначала собравшиеся обедали, а потом с
речами выступал сам Грабянка. Он читал по тетради проповеди или религиозные
тексты, перемежая рассказами из собственной жизни. Инициатором вступления в
Общество петербуржцев, по словам Муромцева, был А.А.Ленивцев, он привлёк туда
своих друзей. В Общество вступили родственники Н.Ф.Плещеевой, хотя сама она
собрания не посещала[74].
В письмах Грабянки сохранились его отзывы о Плещеевой. Своим собратьям в
Авиньоне Грабянка сообщал, что Плещеева к нему ласкова[75].

О целях и практической
деятельности «Авиньонского общества» на русской почве свидетельствует «Краткое
известие об открытии нового общества», распространённое Грабянкой с целью
привлечения последователей. Сообщалось, что под «Новым Израилем»
подразумевается всякий христианин, исполняющий заповеди и «порождающий в себе
нового благоговеющего к Богу человека». Общество учреждено в 1778 году сначала
в Берлине, затем в Авиньоне. Его цель «возвестить по повелению Божию второе и
близкое пришествие Господа Иисуса Христа». Сообщалось, что Общество учреждено
самим Богом, «благоволившим открыть изволения и планы свои о нынешних последних
временах людям». Под «Небом» предлагалось понимать «всё царствие небесное, все
посредствующие существа между человеком и Богом, ангелов, архангелов и святых
(кроме стихийных и астральных духов)». Говорилось о том, что среди членов
Общества есть «святые», имеющие прямую связь с «Небом» и получающие оттуда
сообщения — «корреспонденцию», которая состоит «в
слове или голосе ясном и внятном, так и в наружном, и в видениях и откровениях
пророческих, причём не только ангелы и святые
и от мира блаженные души, но и сам Господь иногда является и говорит с ними». Общество
управляется свыше с помощью пророчеств, дающих «малые и большие средства и
ключи высшей науки». Вступить в Общество и выйти из него можно только по
соизволению «Небес». Начальники Общества следят за неукоснительным соблюдением
его правил. Вся «корреспонденция» «Неба» проверяется «Собором пророков».
Главной задачей Общества является объединение всех «добрых людей» перед концом
мира[76].

«Краткое известие об открытии
нового общества» изобиловало масонской фразеологией и понятиями, близкими
розенкрейцерам. Не удивительно, что в Общество оказались вовлечёнными члены
Ордена: Н.В.Репнин, С.И.Плещеев, А.А.Ленивцев, Г.М.Походяшин,
А.Ф.Лабзин вместе с братьями своей ложи. Одной
из последовательниц Грабянки стала Н.Ф.Плещеева (через несколько лет взявшая
под свою опеку А.И.Ковалькова — розенкрейцерского пророка), в её доме проходили
собрания «Нового Израиля». В своём «Энциклопедическом словаре» А.И.Серков
указывал 27 лиц, входивших в «Грабянки общество». Пятеро из них были членами «Авиньонского
общества», приехавшими в Россию в разное время. Можно выделить круг
родственников Н.Ф.Плещеевой, в который входили Р.А.Кошелев (женат на сестре
Плещеева), братья Донауровы (Михаил Иванович, приближённый императора Павла
Петровича, был женат на сестре Плещеевой), живший в доме Плещеевой А.А.Ленивцев
и его брат. По связям с С.И.Плещеевым в Общество могли войти приближённый Павла
Петровича П.И.Озеров и морской офицер А.Е.Мясоедов. Ф.П.Лубяновский в середине
90-х годов XVIII века служил адъютантом Н.В.Репнина и мог войти в Общество по этой
линии. В списке Серкова фигурирует И.М.Ушаков, сведения о нём говорят только о
том, что он управлял имениями сестры Разумовских. Он мог быть родственником
П.Ушакова, полковника, учителя великих князей, у которого жил Н.Симонин.
Видимо, через Де Аттиньи в общество была вовлечена М.А.Нарышкина. Любопытно,
что, согласно воспоминаниям П.Я.Титова, друга и сотрудника по розенкрейцерству А.А.Ленивцева, Титов не вошёл в «Авиньонское
общество» («грабианизм») лишь потому, что в это время впал в грехи, охладел к
учению Ордена, стал избегать встреч с братьями[77].

Серков в монографии «История
русского масонства XIX века» указывал, что в «Авиньонское общество» в
С.-Петербурге вошли все видные члены бывшего розенкрейцерского ордена[78].
Вызывает удивление тот факт, что по энциклопедическому словарю «Русское
масонство» того же Серкова из 11 фамилий «розенкрейцеров» — членов «Авиньонского
общества» — в Орден розенкрейцеров в действительности входило лишь двое —
П.И.Тимофеев и Н.В.Репнин. В то же время Серков в монографии почему-то не
указывал в числе розенкрейцеров А.А.Ленивцева и Г.М.Походяшина. При этом с
выводом Серкова о том, что в «Авиньонское общество» вошло большинство
петербургских розенкрейцеров, вполне можно согласиться. Об этом
свидетельствовал и А.Ф.Лабзин, указывавший в письме Д.П.Руничу, что «все
здешние братья вступили туда вслед за А.А.Ленивцевым прежде меня». Естественно,
Лабзин имел в виду не всех петербургских масонов, а только своих собратьев по
Ордену розенкрейцеров. Любопытно, что из членов ложи Лабзина «Умирающий сфинкс»
в «Авиньонское общество» (по словарю Серкова) вошли всего четверо: И.А.Петров,
Д.П.Рунич, П.И.Тимофеев и А.Г.Черевин. До 1806 года в ложе Лабзина состояло 18
масонов. Если сведения Серкова верны, то в «Авиньонское общество» Лабзин
разрешил войти только наиболее подготовленным братьям. Двое из них были старыми
масонами, двое других в дальнейшем стали розенкрейцерами.

Источники информации А.И.Серкова
по составу «Авиньонского общества» пока выяснить не удалось. В «Деле Грабянки»
нет списка членов Общества. Думается, что список, данный в энциклопедическом словаре
Серкова, является плодом чисто аналитической работы (отнёс к Обществу всех
упоминавшихся в «Деле»). В «Выписке по делу Грабянки», составленной
А.И.Арсеньевым, указываются дома, в которых проходили собрания «Авиньонского
общества», их хозяева: П.И.Тимофеев, И.А.Петрова, П.И.Озеров, А.Г.Черевин,
М.И.Донауров, М.А.Ленивцев, А.Е.Мясоедов[79]
(эта информация отражена в «Словаре» Серкова). Нельзя согласиться с Серковым в
том, что по указанию И.А.Поздеева «подставлялись» розенкрейцеры, связанные с
Н.И.Новиковым. В списке нет Д.П.Рунича, в 1809 году принятого Новиковым в
Теоретический градус, а до этого работавшего под руководством А.Г.Черевина.
Такие лица, как М.И.Донауров, А.Е.Мясоедов, П.И.Озеров, отношения к Новикову не
имели.

Список А.И.Серкова можно
дополнить. Членом «Авиньонского общества» должен был быть сенатор Ильинский,
который и привёз Грабянку в С.-Петербург. В «Деле Грабянки» хранится список
фамилий на французском языке. Перечислены семь человек: 1) Romanosse, 2) Gjeznow, 3) Jubianowke, 4) Soubotine, 5) Maztynow, 6) Koukolkune, 7) Vozobjew[80]. Часть этих людей — члены ложи
А.Ф.Лабзина «Умирающий сфинкс», они вероятнее всего входили в Общество:
В.В.Романовский, Субботин, А.П.Мартынов, К.А.Куколкин.

Нельзя игнорировать тот факт, что
одним из основных занятий «Авиньонского общества» в Берлине и Авиньоне была
алхимия. Грабянка должен был привезти с собой в С.-Петербург что-то из
алхимических материалов Общества. Эти знания могли привлечь розенкрейцеров, посвящённых
в Практический градус и уже практикующих алхимию. Таковыми были А.А.Ленивцев,
Г.М.Походяшин и сам А.Ф.Лабзин. Всё, что известно об «Авиньонском обществе»,
заставляет предположить, что Грабянка проводил отдельные собрания для членов
разного уровня посвящения. До нас дошли описания собраний низшего уровня,
аналогичные собраниям Иоанновских лож (трёх первых степеней).

Очевидно, что работа «Авиньонского
общества» в России строилась по тому же принципу, что и деятельность
розенкрейцерских масонских лож. Для любого нового члена следовал длительный
период подготовки — христианское обучение, борьба с грехами, самосовершенствование,
покаяние и очищение. Эти работы проводились на собраниях в домах членов
Общества в присутствии 10-12 человек (половины членов). Только избранные
собратья допускались до общения с «Небом». Грабянка должен был демонстрировать
то, что декларировал в «Кратком известии об открытии нового общества». Ничем
другим ему не удалось бы вовлечь в орбиту Общества такие крупные фигуры, как
Р.А.Кошелев, А.А.Ленивцев и А.Ф.Лабзин. Хотя в «Деле Грабянки» не осталось
никаких документов, иллюстрирующих деятельность Общества в России, но очевидно,
что двух лет работы вполне хватило на то, чтобы полностью развернуться.
Грабянку привёл в С.-Петербург и меркантильный интерес. Вложив очень много
средств (из 400
гектаров принадлежащих ему поместий его наследником
перешло лишь 10 гектаров),
он надеялся вернуть часть денег назад, получив их от российских последователей.
В своём отчёте А.И.Арсеньев указывал, что из денег, собранных Грабянкой у
русских членов Общества, он оплачивал снимаемую квартиру, «имел стол» и даже
оказывал помощь своим собратьям в Авиньоне[81].
Для получения средств разговоров об очищении души и покаянии было недостаточно.
Надо было демонстрировать связь с потусторонним миром.

По мнению А.И.Серкова, виновником
ареста Грабянки был И.А.Поздеев. А.Н.Пыпиным было опубликовано «Краткое
известие о новооткрывшемся обществе» с комментариями неизвестного лица. Пыпин
предполагал, что эти комментарии были переданы М.Ю.Виельгорскому (среди бумаг
которого хранятся) И.А.Поздеевым. Упоминание о розенкрейцерах Н.В.Репнине и С.И.Плещееве, а также фраза о том, что Грабянка хотел «созидать
на чужом основании», свидетельствуют о том, что документ вышел из среды
розенкрейцеров. Содержание комментариев говорит в пользу того, что они
предназначались для «внутреннего пользования». Автор комментариев писал о том,
что об открытии нового Общества в Берлине «Богом просвещённые мужи»
(розенкрейцеры) сообщили бы в Россию. Замечал, что Плещеев и Репнин вступили в
Общество, но потом оставили переписку с ним (это вовсе не значит, что они вышли
из Общества). Со всей оккультной практикой Общества критик в принципе
соглашался, но заявлял, что всё это у розенкрейцеров лучше. Можно предположить,
что автор критического обзора был хорошо осведомлён о деятельности «Авиньонского
общества». В своих замечаниях он упоминал не только Э.Сведенборга, но и Елисаса
Артиста (псевдоним алхимика Общества Мюллера). Их обоих он называл «обманутыми
видениями». По поводу «корреспонденций с Небом» критик замечал, что «сами
внешние жители придут без призывных ключей», когда человек достигнет
возрождения. В завершении разбора Грабянка сравнивался с Калиостро, который так
же привлёк в С.-Петербурге масонов, позднее раскрывших его обман[82].
Пыпин указывал, что автор записки не оспаривал оккультную практику «Авиньонского
общества», но видел в ней не просто обман, а «какомагию», то есть чернокнижие и
поклонение злым духам. Те же идеи прозвучали в итоговом отчёте А.И.Арсеньева по
«Делу Грабянки».

6 февраля 1807 года Грабянка был
арестован. Его дело велось в «Комитете охранения
общественной безопасности», занимавшемся расследованием политических
преступлений. 10 февраля Н.Н.Новосильцев предписывал председателю «Комитета» П.В.Лопухину назначить А.И.Арсеньева для
разбора бумаг, конфискованных у Грабянки[83].
Судя по материалам «Дела», главными обвинениями, предъявляемыми Грабянке, были:
участие в заговоре с Бонапартом, попытки соединить христианский и иудейский
законы[84].

А.Ф.Лабзин так описывал арест
Грабянки: «Это правда, что начальник наш с 6-го числа прошлого месяца арестован
у себя дома и бумаги его все взяты. Это правда, что в сих бумагах много есть
такого, что может весьма не понравиться правительству, когда ему и Сионский вестник
показался странным и опасным. Правда также и то, что все мы теперь известны и
пострадать можем». При этом Лабзин обещал, несмотря ни на что, сохранить
верность «Авиньонскому обществу»: «Но и то правда, что я лучше захочу
пострадать за эту связь, нежели отстать от неё»[85].
М.М.Муромцев вспоминал, что по С.-Петербургу ходили слухи, будто Грабянка —
шпион Наполеона[86].

Сама форма проведения
следствия по «Делу Грабянки» просто не может не вызывать вопросов. Главным
источником информации для следователей были показания самого Грабянки, на их
основании выносились решения. С самого начала был очерчен круг лиц, привлечённых
к «Делу». На первом допросе Грабянки в «Комитете» 26 марта 1807 года его спросили
про Симонина и Леймана. Сразу после этого последовал приказ доставить этих
членов Общества в распоряжение «Комитета». В показаниях Грабянки фигурировал
ряд лиц, имевших отношение к деятельности Общества. Речь шла о «Великой
Матери» Общества Де Аттиньи (Доттиньи), жившей в доме М.А.Нарышкиной, гувернёре
Н.Ф.Плещеевой Лефорте (канцлере Общества), воспитателе великих князей
П.П.Ушакове, сенаторе графе Ильинском, И.А.Петрове, ведшем Журнал Общества на
русском языке. Никто из этих лиц к следствию не привлекался и не допрашивался.
Более того, Симонин и Лейман были освобождены сразу
после того, как дали свои показания. На время следствия им было приказано
оставаться в столице. 10 июля 1808 года Лейман был признан невиновным и даже не
находящимся в подозрении. По личному распоряжению Александра I
Лейману было выдано 300 рублей из сумм Кабинета[87]. В результате из всех членов
Общества пострадал лишь 67-летний граф Грабянка, скончавшийся в заключении.

Между тем, у правительства были
все основания сурово покарать сектантов. В «Деле» нет доноса, ставшего поводом
к аресту Грабянки. Все конфискованные у него материалы были переданы члену «Комиссии
составления законов» (помощнику референдария) Дешану. Это могло объясняться
тем, что глава «Комитета охранения общественной безопасности»
П.В.Лопухин одновременно возглавлял и «Комиссию составления законов». «Мнение»,
составленное Дешаном, было передано Грабянке, и он опровергал его по пунктам,
считая, что имеет дело с текстом доноса на него.

«Мнение» Дешана состояло из
восемнадцати пунктов. Дешан указывал, что: 1) членам Общества предсказано, что «Небо»
удалилось от древнего своего народа для того, чтобы возвысить Новый Израиль; 2)
Грабянка в течение 19-ти лет хранил предсказания, содержавшие «оскорбления
величества» (российских императоров); 3) именем Господа предсказывал разрушение
Российской империи и убийство царя; 4) отправил посланца к российскому
императору, чтобы склонить его к молитве и сделать из него фанатика — Якова
Милосердного (о Павле Петровиче); 5) между начальниками «Авиньонской секты» был
ужасный заговор против Екатерины II; 6) преступный замысел сектантов не осуществился,
так как Екатерина II разоблачила их планы, но сектанты продолжали действовать
в Авиньоне и Париже; 7) секта надеялась возвыситься за счёт событий Французской
революции; 8) «Небо», почитаемое сектой, одобрило убийства священников,
совершаемые революционерами; 9) под «Небом» сектантами подразумевался правящий
штаб Общества; 10) в секте под личиной поста и молитвы проповедовалось
коварство и явное ханжество; 11) Общество имело политические цели, Оракулы сообщали
то, что им диктовал Грабянка, хвалили его, превозносили до небес и предписывали
рабское поклонение ему; 12) Грабянка на собраниях Общества выступал в качестве
Иисуса Христа, пародируя Тайную Вечерь, ему поклонялись, составив для этого
особую молитву; 13) Грабянка расточил свои имения и впал в нищету, поэтому не
смог осуществить свои преступные намерения; 14) прибыл в Россию и создал там
секту для обогащения, обманом вовлекал туда людей; 15) четыре руководителя
секты прибыли в Россию и сблизились со знатными россиянами; 16) законы секты
направлены против Греческой веры и Государства, присяга секты делает её членов
возмутителями против государства и веры; 17) руководители секты могут
находиться под управлением враждебных России государств, секта готовит Второе
Пришествие и планирует править народами; 18) о подлинной цели Общества можно
узнать, только пристрастно допросив его членов.

Итоговым выводом «Мнения» было
следующее: секта опасна в политическом и духовном плане, в руках враждебного
правительства она может стать вредной и ужасной, развращает общество, готовит
возмущение против правительства[88].
Из материалов «Дела Грабянки» видно, что Дешан опирался на конкретные
документы, и его интерпретация могла быть воспринята следствием. Выводы Дешана
вполне подпадали под компетенцию «Комитета охранения
общественной безопасности». При этом члены Комитета и император в дальнейшем
игнорировали выводы «Мнения».

13 июля 1807 года
Грабянка по пунктам ответил на обвинения Дешана, не отрицая идеологических
посылов своего Общества. Главным аргументом Грабянки было то, что ему так и не
смогли предъявить конкретных доказательств заговора против Государства и
Церкви. Он указывал, что знал о слежке полиции и даже сообщал о целях Общества
переодетому полицейскому агенту. Предполагая возможный арест, он не только не
уничтожил документы общества, но даже не привёл их в порядок, они
хранились не разобранными в разных местах. Все собрания Общества фиксировались
в «Журнале», каждый раз возносилась общая молитва за здоровье императора и его
семьи. Находясь два года в С.-Петербурге, он публичные собрания не посещал и в
подозрительные дома не ходил. Все члены его Общества — благонадёжные подданные. Своих последователей Грабянка учил «подвизаться
в добродетели, жить в мире и согласии, отдаваться на Волю Божью, переносить
мужественно все скорби и напасти». От связи с зарубежными членами Общества он отошёл и принимал их за ложных пророков. Все термины, употреблявшиеся
в документах Общества (Небо, Бог, Мария, Гавриил, Рафаил), имели лишь общепринятый
смысл. В доказательство своих слов Грабянка приводил переписку с С.И.Плещеевым
и документы Общества. Большую часть обвинений Дешана он объявлял клеветой и
требовал конкретных доказательств.

Грабянка не только не
отрицал религиозной составляющей своего Общества, но и активно пропагандировал её. По
его словам, богословскими предметами заниматься никому не запрещается, их
изучают даже на соответствующих факультетах Университетов. Грабянка заявлял,
что уже 19 лет с товарищами учил «пути», но никогда не вмешивался в политические
и общественные дела. По его словам, Общество было основано для проповеди «Божественного
пути», его Оракулы проповедовали только то, что соответствовало Библии. В
С.-Петербург он прибыл по указанию «Пути», кроме того, хотел устроить свои
дела. Найти надёжного человека, которому можно
передать управление своими имениями (кандидат на эту должность, граф Потоцкий,
скончался), занять денег под залог из Заёмного
Банка. Грабянка неоднократно заявлял, что членам Общества запрещено входить в
дела политические. Грабянка не отрицал, что играл в Обществе роль Иисуса Христа
и в этом качестве ему поклонялись. Своё
восхваление «Оракулами» он относил к тому, что ведёт праведную жизнь и особо избран Богом. Он отрицал, что в
Обществе приносили присягу, и заявлял, что не знает никаких начальников
Общества[89].

Лишь в одном Дешан и Грабянка
совпадали. Они оба утверждали, что россияне, входившие в Общество, ничего не
знали о его предыдущей деятельности и не были посвящены в глубины учения. Дешан
заявлял, что российские члены секты были обмануты, их деньги Грабянка отправлял
в Авиньон. Виновными он считал только иностранных начальников. Подобное
единодушие обвинителя и обвиняемого полностью устраивало следователей. Дело в
том, что некоторые члены Общества Грабянки были неприкосновенны для чиновников.
По сведениям А.И.Серкова, в Обществе состояла любовница Александра I М.А.Нарышкина и его друг
обер-прокурор Св.Синода А.Н.Голицын. Подобные факты ни в коем случае нельзя
было предавать огласке. Поэтому следствие «спускали на тормозах».

Уже на первом заседании Комитета
25 марта 1807 года после краткого опроса Грабянка был отпущен в камеру по
старости лет. Ему было поручено составить письменные показания. Между тем, он
сразу сообщил о том, что уже 29 лет занимается познанием «Наук сокровенных» и
неоднократно слышал «Глас, руководствующий его к вечному блаженству». Признался
он и в том, что в Обществе носит звание «Короля».
Грабянку спрашивали про его сотрудников — Симонина и Леймана. Комитет приложил
все усилия, чтобы заполучить в своё распоряжение этих людей. Из предъявленных
справок выяснилось, что Симонин расстался с Грабянкой и вместе с сенатором
Ильинским уехал в Подольское имение близ Житомира, позднее он переехал в
Михайловский замок к П.Ушакову, учителю великих князей
Николая Павловича и Михаила Павловича. Лейман находился при графине
Жанет Торновской в деревушке, принадлежащей графу Мартыну Тарновскому,
племяннику Грабянки. Глава Комитета Лопухин отдал распоряжение доставить обоих
для допроса. За правдивые показания Симонину Лопухин разрешал обещать место при
каком-нибудь учреждении и даже пенсию, а Лейману — денег, чтобы послал жене и
детям для выезда из Франции и также пенсию. «Если не скажут, пугать обоих
ссылкой в Сибирь», — предписывалось следователям. Подчёркивалась особая
важность показаний Симонина и Леймана: «Сии два человека могут развязать всё,
до сего дела касающееся, и дополнить те недостатки, которые открываются по
бумагам»[90].

27 марта 1807 года в «Деле» было
сообщение о том, что Грабянка обещал через несколько дней написать ответы и
просил прислать человека для их переписки. После окончания этой работы 25
апреля 1807 года состоялось следующее заседание Комитета. На нём давал
показания арестованный Н.Симонин. Он сообщил, что хотя и входил в Общество
Грабянки, но уже порвал с ним связи, и о целях Общества ничего не знает. С него
взяли подробные письменные показания, состоявшие из 92 вопросов следствия,
ответов на них и «замечаний» Симонина. Вопросы следствия охватывали основание,
устройство и деятельность Общества, его отношение с революционерами,
деятельность и связи Грабянки, причины его приезда в Россию, практику Общества
в России.

Симонин сообщал, что ему 35 лет,
по исповеданию он католик, французский офицер, после казни короля оставил
службу в чине капитана. В «Авиньонское общество» был принят в 1796 или 1797
году. Исполнял обязанности «толкователя снов». Приехав в Россию вместе с
Грабянкой, так и не успел принести обязательной присяги российскому императору
(из-за нерасторопности чиновников). Симонин заявлял, что в России прервал связь
с Обществом и ничего не знает о русских его членах. При этом он восторженно
отзывался о деятельности Общества и его главе Грабянке. По его словам, «Авиньонское
общество» состояло из людей, бежавших от ужасов революции и собравшихся для
общей молитвы. Практика Общества полностью соответствовала учению Католической
церкви, и христианская религия была единственным основанием Общества. Дева
Мария была присоединена ими к Святой Троице потому, что на Небе находится рядом
с Иисусом Христом. Единственной разницей с учением церкви было то, что они
Ангелов понимали за «тварей духовных» и верили, что каждый человек при рождении
получает Ангела-Хранителя. Симонин не отрицал каббалистическую и алхимическую
составляющую деятельности Общества, но не описывал их, ссылаясь на неосведомлённость.
Про алхимию он говорил, что эта практика не принесла Обществу ни копейки. Он
категорически отрицал предположение о том, что Грабянка может преследовать
корыстные цели[91].

Лишь получив письменные ответы от
Симонина, на заседание вновь пригласили Грабянку. 2 мая 1807 года Грабянка
заявил, что «принятые в их братство члены из русских подданных ничего не знают
об основаниях общества сего и им никаких таинств не открыто»[92].
Он подтвердил слова Симонина о том, что тот отделился от Общества. Следователи
безоговорочно поверили Грабянке, и Симонин был освобождён. Тогда же Грабянке
были предъявлены записи «Оракулов», посвящённых России. Он сообщил, что «Оракулы»
писаны не им, и обещал дать письменные показания. После этого вновь был
отпущен.

Пока Грабянка писал подробные
объяснения для Комитета, туда был доставлен Лейман. 15 июня 1807 года он дал
свои показания (фигурируют в «Деле» лишь на французском языке). Комитет
постановил сопоставить их с ответами Грабянки. Лишь 9 августа Грабянка был приглашён
вновь. Его спрашивали о письмах знатных особ, которые не показаны в членах
Общества. Грабянка отвечал, что многие проявляли к нему интерес и хотели
познакомиться. Следующим вопросом Комитета были таблицы и чертежи. Сославшись
на их сложность, Грабянка обещал опять дать письменные показания. Их следов в
деле нет. На следующем заседании 6 октября было объявлено, что Грабянка
скончался от болезни. На его похороны Комитет выделил 150 рублей. Тогда же было
постановлено освободить Леймана[93].

Итоги расследования Комитет был
вынужден подводить уже в отсутствии главного обвиняемого. По поручению Комитета
обширную выписку по «Делу Грабянки» составил А.И.Арсеньев. В своём обзоре (л.
94-188) он цитировал множество документов «Авиньонского общества», «Оракулы»,
показания подследственных. Он рассматривал историю Общества, разделив её на
четыре периода: 1) от начала раскола до прибытия в Авиньон; 2) по прибытии в
Авиньон и собственно до начала действия раскола до разделения оного; 3) от разделения
членов общества, которое получило новое образование и до отъезда Грабянки из
Авиньона; 4) прибытие его в Польшу. Даже в этой вводной части отчёта Арсеньев
уже квалифицировал учение Общества как раскол (ересь). Выводы Арсеньева были
радикальны и подтверждены документально. Он считал, что Грабянку завлекли в
Общество аферисты, выманивавшие у него деньги, а потом и он сам освоил
профессию вымогателя. Арсеньев доказывал, что в практике Общества широко
присутствовали Каббала, магия, вызов духов и алхимия. Политические амбиции
Грабянки Арсеньев подтверждал «Оракулами» о царе и царской власти.

Рассмотрение Арсеньевым
религиозной составляющей Общества было очень специфическим. С одной стороны, он
демонстрировал немалые познания в этой области. По поводу найденного у Грабянки
алхимического трактата «Ключ Соломонов» Арсеньев замечал, что это «книга
магическая и довольно известная»[94].
С другой стороны, он подходил к оккультной деятельности Общества с
рационалистических позиций, утверждая, что она служила способом обмана и
привлечения денежных средств. Арсеньев отмечал, что «раскол авиньонский»
упражнялся в таинственных науках, т.е. Каббале, магии, призыве духов, делании
философского камня. Всё это, по мнению Арсеньева, прикрывалось видом «корреспонденции
с Небом». Истолкование пророчеств «Оракулов» заключалось в требовании слепого
повиновения указаниям, которые исходят от Бога через Царя. «Истолкование сие не
токмо противно церковным правилам, но самому Евангелию», — подводил итог
Арсеньев[95]. Дело в
том, что в распоряжении следствия не было записей «Оракулов» до 1786 года, они
остались в Авиньоне, где до сих пор и хранятся. На этом основании Арсеньев
сделал неправильный вывод: «Относительно корреспонденции с небом, о которой
Грабянка так много говорит в своих показаниях, не видно, чтобы тогда
упражнялись»[96]. Отсюда
следовало заключение о том, что метод «корреспонденции с Небом» разработал сам
Грабянка после того, как поссорился со своими товарищами-алхимиками.
Естественными науками он не владел и в оккультизме разбирался мало, у Грабянки
был единственный шанс компенсировать выманенные алхимиками деньги, обманув
последователей пророчествами «Неба».

Несмотря на продемонстрированный
рационалистический подход, Арсеньев обвинял «Авиньонское общество» в поклонении
силам зла. В документах Общества он обнаружил частое упоминание богов греческого
пантеона (это было неудивительно, так как Пернети посвятил греческой мифологии
свою книгу). После цитирования отрывков о греческих богах Арсеньев делал вывод:
«Сии демоны или олимпийские боги у графа Грабянки под другими именами весьма
явно опознаются, они самые и издавали все оракулы»[97].
Наконец, в отзыве присутствовал и просто убийственный для «Авиньонского
общества» вывод: «Общество графа Грабянки есть общество беззаконное, своевольно
возникшее, никаким правительством не признанное и тем виновное в дерзости
скопища людей, восстающих против исповедания веры и противу законного
правительства, какое бы оно ни было, худое или доброе»[98].
После этого суду не осталось бы ничего другого, как по примеру приговора
Н.И.Новикову отправить Грабянку на долгий срок в тюрьму.

В распоряжении Комитета имелись
два отзыва, составленные на основании документов «Авиньонского общества» и
показаний его членов, — «Мнение Дешана» и «Выписки Арсеньева». Дешан и Арсеньев
одинаково отрицательно оценивали деятельность Общества. При этом «Мнение Дешана»
было более радикально в политическом плане. Грабянка обвинялся в сотрудничестве
с враждебными России государствами и в попытках восстановить общественное
мнение против правительства. Арсеньев делал акцент на корыстных мотивах
Грабянки, хотя также квалифицировал Общество как «вредную секту». Основанием
для составления доклада Александру I по «Делу Грабянки» были избраны «Выписки
Арсеньева». В «Деле» нет никаких следов обсуждения Комитетом «Выписок Арсеньева».
Очевидно, что после смерти Грабянки «Дело» утратило актуальность. Закончить его
могли только по распоряжению глава Комитета П.В.Лопухина.
На утверждение императору был послан вариант «Доклада», перекладывающий всю
вину на умершего Грабянку и освобождающий от ответственности других членов «Авиньонского
общества».

История «Авиньонского общества»,
предложенная в «Краткой выписке по делу Грабянки», была далека от реальных
событий. По рассказу Арсеньева, в 1779 году в Берлине работали алхимики,
которым требовалось финансирование. С этой целью они привлекли богатого и
наивного поляка Грабянку. Арсеньев иронизировал по поводу алхимических работ,
рассказывая, как из этих опытов получились огарки, которые алхимики разделили
межу собой как величайшие драгоценности. Жена Грабянки очень быстро поняла, что
её мужа ведут к разорению, и разделила их поместья. У самого Грабянки «открылись
глаза» во время путешествия по Европе, где он познакомился с Библией и понял,
что алхимики выдают ему за величайшие откровения то, что знает любой читавший
Св.Писание. Из Лондона Грабянка привёз систему Э.Сведенборга и на её базе
разработал «корреспонденцию с небом». С этого времени и начало действовать «Авиньонское
общество», при помощи которого Грабянка хотел вернуть потерянные деньги: «Быв
обманут, сделался сам обманщиком, двадцать лет жил за счёт чужого кармана».
Идеологию Общества Арсеньев сознательно доводил до абсурда. Он указывал, что
члены Общества верили в то, падут Россия, Франция и Америка, Грабянка станет
Польским королём и покорит Турцию, а потом сядет на трон в Иерусалиме. Туда к
нему придут короли всей земли учиться мудрости. Все эти планы прикрывались в
Обществе поисками морали и христианством. Обвинения в поклонении сатане,
звучавшие реально в «Выписке Арсеньева», на этот раз были сведены к анекдоту: «Нельзя
пропустить для замечания, что они призывали сатану, делали заклинания, чтобы он
дал денег, и, целую ночь прождав, не видели ни денег, ни сатаны»[99].
Раскол в Обществе Арсеньев представлял как конфликт в борьбе за власть. Даже
то, что во время революции Грабянка спасал священников и монахов, кормил
голодающих, представлялось как действия, рассчитанные на сыскание популярности.
В С.-Петербург Грабянка приехал, совсем разорившись, в надежде заработать
деньги уже привычным способом. Вину за организацию Общества в столице Арсеньев
возлагал на А.А.Ленивцева. При этом он отмечал, что российские члены были
обмануты, не знали тайных планов Общества и даже не были правильно приняты, а
только присоединены. На усмотрение императора оставлялся вопрос о том, надо ли
вести расследование о российских членах Общества, так как Арсеньев заканчивал
свой отчёт словами: «Вступающий в общество своим обещанием отрекался от Церкви
и от законного государя»[100].

Можно вполне согласиться с
А.И.Серковым в том, что рукой Арсеньева «водил» И.А.Поздеев. Судя по воспоминаниям П.Я.Титова,
А.И.Арсеньев сотрудничал с И.А.Поздеевым уже в 1786 году и был «всех нас знающе».
Более того, Арсеньев разделял свои масонские увлечения с А.А.Ленивцевым, и они
вместе искали розенкрейцерства[101]. Титов не упоминал о вступлении Арсеньева
в Теоретический градус (описывал лишь посвящение себя и Ленивцева). Но то, что
по распоряжению Поздеева Арсеньев обрушился на своего бывшего друга Ленивцева,
свидетельствует о его включении в розенкрейцерское подчинение.

С одной стороны, императору
представляли Грабянку как афериста и обманщика, а с другой, — как организатора
вредной секты. Очевидно, что после этого Ленивцеву уже не было места в рядах
розенкрейцеров. Серков приводил отзыв розенкрейцера П.С.Лихонина о Поздееве как
о виновнике отделения Ленивцева и других[102].
За что розенкрейцеры попытались наказать Ленивцева, при нынешнем уровне
разработки источников сказать невозможно. Он мог быть виновен в том, что привлёк
в «Авиньонское общество» петербургских масонов, в том, что сжёг масонские
бумаги, а также в том, что организовал приезд Грабянки в Россию и использовал «Авиньонское
общество» для проникновения в ближайшее окружение Александра I.

Александр I ознакомился с «Краткой выпиской
по делу Грабянки», и она осталась в его кабинете до следующего царствования.
Никаких видимых мер по поводу членов «Авиньонского общества» больше предпринято
не было. А.А.Ленивцев не только не пострадал, но в 1813 году, когда в С.-Петербурге
открылось Российское библейское общество, знаковое учреждение новой политики
императора, стал одним из десяти его директоров. Как мог Ленивцев заслужить
подобное доверие после того, как был обвинён в «отречении от церкви и государя»?
В воспоминаниях А.Н.Голицына сохранилось сообщение об аудиенции, которую он
устроил Ленивцеву у Александра I. Это событие не датировано, но относится к
1807-1810 годам. Как бы кратко ни передавались Голицыным обстоятельства
аудиенции, есть все основания предполагать, что она была вызвана желанием
Александра I лично проверить верность фактов, изложенных в «Краткой выписке по
делу Грабянки».

В этом своём рассказе Голицын
пропускал описание знакомства с Р.А.Кошелевым и А.А.Ленивцевым, а сразу
переходил к повествованию о том, как он устроил Ленивцеву аудиенцию у
Александра I. Но это свидание прошло неудачно (к сожалению, других сведений
краткий конспект Ю.Н.Бартенева не даёт). После этого Кошелев передал императору
через князя «масонскую книгу Ксанфио». Александру I книга понравилась, и он передал её
великой княгине Екатерине Павловне. На этот раз был недоволен Голицын, он
считал, что масонская книга отдаляет государя от настоящей веры. «Вследствие
таковых опасений князь пишет к Государю и посылает ему “Христос в нас” Пордеча.
Государь вновь прилепляется к Единому на потребу»[103],
— записал Бартенев за князем. В другом месте своих воспоминаний Голицын
описывал, как избавился от порочного пристрастия к женщинам. На путь
исправления князь встал под влиянием Ленивцева. Он сделал замечание Голицыну о
том, что князь «приносит Богу худые жертвы». И князь отказался от своей
порочной страсти, и уже 35 лет не вспоминал о женщинах (записано в 1837 г.)[104].

В начале 1807 года в С.-Петербурге
был арестован руководитель «Авиньонского общества» Грабянка. Проведённое
следствие показало, что Общество было организовано в Берлине в 1779 году и
основными направлениями его деятельности были алхимия и теургия. Очень многое в
практике «Авиньонского общества» напоминало то, чем занимались последователи
Мартинеса Паскуалиса и российские розенкрейцеры. Поэтому не удивительно, что в
разное время к Обществу примкнули россияне, связанные с розенкрейцерами, — Н.В.Репнин, С.И.Плещеев, А.А.Ленивцев, Р.А.Кошелев,
Г.М.Походяшин, А.Ф.Лабзин и члены его ложи «Умирающий сфинкс».

«Авиньонское общество» могло бы
остаться занимательным казусом российской истории начала XIX века, если бы в орбиту его деятельности
не был вовлечён обер-прокурор Св.Синода (будущий министр духовных дел и
народного просвещения) А.Н.Голицын. На базе Общества сложился интимный кружок
Голицына. Пока не удалось точно установить, когда Голицын присоединился к
последователям Грабянки и общался ли он лично с самим «Царём Израиля», но
очевидно, что это произошло между 1807 и 1810 годами. Свою привязанность к
этому сообществу Голицын пронёс через всю жизнь. В декабре 1830 года Голицын
писал барону Беркгейму: «Все наши общие друзья так радуются мысли с вами увидеться:
г-жа Плещеева, Ковальковы, барон Лефорт и Маркелов благодарят вас за память и
шлют вам свой привет. Я каждый день в этом доме… Проводим мы время точно так
же, как у нашего доброго старика Кошелева»[105].
Трое из перечисленных персон входили в «Авиньонское общество», причём Лефорт
занимал в нём одну из центральных должностей «канцлера». А.И.Ковальков,
воспитанник розенкрейцера И.В.Лопухина, был женат на воспитаннице Плещеевой, а
П.Д.Маркелов был членом ложи «Умирающий сфинкс». Сочинения и духовная практика
Ковалькова и Маркелова высоко ценилась российскими розенкрейцерами.

К сожалению, недостаток материала
заставляет ограничиться лишь предположениями о связи «Авиньонского общества» с
розенкрейцерами. Слишком много общего было у этих религиозных систем. Общество
было основано в Берлине в 1779 году, там же в ложе «Трёх глобусов» с 1777 года
начали работу собрания высших розенкрейцерских степеней. Главные направления
деятельности Общества — алхимия и теургия — были основными предметами занятий
розенкрейцеров. Совпадали и многие мелочи в их практике. В «Авиньонском
обществе», как и у розенкрейцеров, практиковалось строгое подчинение лидеру,
братьям предписывалось оставлять государственную службу, жениться они могли
только с разрешения лидера. Авиньонцы использовали те же алхимические труды и
те же таблицы, что и розенкрейцеры. На рубеже XVIII—XIX веков в «Авиньонском обществе»,
как и в Ордене розенкрейцеров, возобладала христианская доктрина. Перед тем как
перейти к алхимии и теургии, вновь посвящённый должен был пройти длительную
подготовку, очиститься от грехов, обратиться к Богу, изучить Св. Писание. Подобная
практика применялась в масонских ложах, контролируемых розенкрейцерами, в том
числе в «Умирающем сфинксе» А.Ф.Лабзина. «Авиньонское общество», как и Орден
розенкрейцеров, «вело охоту» на политических деятелей и венценосных особ.
Особое значение то и другое общество придавали российскому императору Павлу
Петровичу. Те и другие пытались влиять на императора через его приближённых Н.В.Репнина и С.И.Плещеева.

Не вызывает сомнений то, что
приезд Грабянки в С.-Петербург не был случаен. Прибыл он туда именно по
розенкрейцерским каналам. В доме бывшего члена общества Грабянки Плещеева
поселились приехавшие первыми «Великая Мать» Доттиньи и «канцлер» Лефорт. Среди
организаторов Общества Грабянки в С.-Петербурге были главные надзиратели
Теоретического градуса А.А.Ленивцев и А.Ф.Лабзин. Учитывая все эти факторы,
можно предположить, что пророк Грабянка был привлечён в Россию с определённой
целью. Главной задачей было внедриться в окружение императора. Крупнейшим
плодом этой деятельности стало вовлечение в орбиту влияния А.Н.Голицына. Нельзя
исключать, что в этом случае Грабянка вновь стал «игрушкой» в руках более
опытных в политике людей. В Берлине им и его деньгами распоряжались Пернети и
Брюморе, в С.-Петербурге его использовали в своих целях Ленивцев и Кошелев.

На сегодняшней день совершенно
недостаточно информации, чтобы проследить связи «Авиньонского общества» и
Ордена розенкрейцеров. Поэтому корректно говорить лишь о духовном взаимном
влиянии. Общество и Орден проповедовали схожие идеи и занимались общей практикой.
В том числе и поэтому к Обществу так легко примкнули почти все петербургские
розенкрейцеры. Сотрудники Голицына, члены ложи «Умирающий сфинкс» П.Д.Маркелов,
Ф.И.Прянишников, В.Н.Жадовский, Ю.Н.Бартенев были близки с участниками
розенкрейцерских собраний царствования Николая I.

В новой идеологической доктрине,
проводимой Александром I после Отечественной войны, ясно видно влияние идей
«Авиньонского общества». Проповеди о скором Втором пришествии, соединении вер,
религиозном возрождении были очень популярны в Европе начала XIX века. Но в окружение Александра I они впервые проникли именно от «Авиньонского
общества» через А.Н.Голицына, Р.А.Кошелева и А.А.Ленивцева. Неслучайно не
просто масоны, а бывшие члены «Авиньонского общества» заняли ключевые посты в
знаковом учреждении новой политики — Российском библейском обществе.

Не представляется возможным
рассматривать формирование религиозно-философских взглядов А.Н.Голицына без учёта
влияния «Авиньонского общества». Религиозная практика кружка Голицына, работавшего
до самой его смерти, была практикой именно «Авиньонского общества». Ближайшее
окружение Голицына переняло от Грабянки частые встречи в узком кругу, где
велись богословские беседы, читалась Библия и духовная литература. Но что ещё более
важно, Голицыным была воспринята и тайная практика авиньонцев. Сведений о
занятиях князя алхимией пока не обнаружено (алхимии придавался духовный смысл,
и она была неотъемлема от теургии), но то, что он занимался теургией, сомнений
не вызывает. Неслучайно в окружение Голицына вошли розенкрейцерский пророк
А.И.Ковальков и «специалист по видениям» П.Д.Маркелов. Путешествовал в мир
духов и Р.А.Кошелев. Голицын в течение всей жизни пытался заполучить в своё
распоряжение пророков и магнетизёров (идея о том, что в контакт с незримым
миром могут входить только избранные). Наконец, имеется указание на «Журнал
магнетических призывов А.Н.Голицына», который готовил к публикации Н.П.Киселёв[106].
Зная практику «Авиньонского общества», можно предположить, как осуществлялись «магнетические
призывы» и откуда Голицын почерпнул подобную идею.