Людвиг Бозлофф-Эрдлунг

Письмо Городу

Приветствую Тебя, Город.

Я не вижу ничего, кроме Тебя, Город. Я не знаю, насколько Ты реален, также я не знаю, насколько реален Я. Но одно знаю наверняка: я в тебе, а ты во мне. Во снах я путешествую по Твоим альтернативным проекциям, исследую Твои параллельные реальности. Наяву я несусь по Твоим подземным артериям изо дня в день с тысячами себе подобных в металлических контейнерах, приводимых в движение Электрическим Демоном Движения. Наяву я собираю Твои легенды, анализируя речения бесчисленных Твоих обитателей на запруженных улицах. Я знаю, что Ты огромен, безличен, безжалостен и дьявольски ироничен к отдельно взятым Твоим слугам. Я ощущаю Твой пульс — он несётся отовсюду — из стука колёс, из вибраций машин, из тиканья метрономов, из мониторов стереосистем. Ровный, размеренный ритм с частотой 120-150 BPM. Твои бесчисленные слуги-марионетки переставляют ноги в унисон с Твоим пульсом, Город — этим они входят в резонанс с твоим гулким, вечным Сердцем, источающим Силу. Все мы стараемся соединиться с тобой, соподчинив свои маленькие ритмы с Твоим пульсом. Дорог ли ты мне, Город? Не знаю, но жизнь в тебе дорога. Ты приносишь Силу тем, кто служит Тебе и поддерживает Твой пульс, и истощаешь тех, кто пытается плыть против Твоего течения. В любом случае, Ты подчиняешь всех. Но я знаю, Город, что есть ещё и те, которые используют твою Силу в собственных целях, лишь формально поддерживая Твой культ. Для этого они, будем называть их Изменяклами, проводят ритуалы, создают симуляции, экстазисы, провокации, синхронности и прочие кунштюки Обходного Путепровода. Их невозможно опознать по внешним признакам — разве что по насыщенной озоном атмосфере их присутствия. Изменяклы в совершенстве владеют социальной мимикрией, Город, и Ты вряд ли научился за тысячелетия отличать их от своих рабов. Я утверждаю, Город, что в конечном итоге их кумулятивная Псимагинация окажется выше Твоего Потенциала, и они станут диктовать свои условия, что и как конструировать в Твоём теле.

Я также использую методы Изменяклов время от времени, даже сейчас, составляя эти логические формулы, я пробую пробиться на более глубинный уровень понимания Тебя, Город. Я знаю твою эмблему — это Пантакль, колесо, заключающее в себе звезду, золотой диск с резьбой, которыми обменивались первые Твои торговцы. Мне известны Твои тотемы. Есть ли нужда их перечислять? Что ж, они делятся на три группы: биоморфы, техноморфы и киберморфы. К первым принадлежат все дикие Твои твари, земные и небесные — птицы (голуби, вороны, воробьи, соловьи, ласточки, чайки, утки, дрозды, грачи), млекопитающие (собачьи и кошачьи племена), рептилии (ящерицы, черепахи), насекомые (жуки, клопы, тараканы, муравьи, осы, мухи и т.д.). Ко второй — все виды ЭВТ (электронно-вычислительной техне), они же гаджеты, твои неусыпные механические слуги, которых питает твой эротический Флюид — электричество. Электрогейсты, а также инстагремлины, мемодаймоны и порностихиали, относятся к киберморфам. Когда во мраке ночи моё сознание сливается по твоим канализационным трубам, оно погружается в Твою Преисподнюю, Город, где вершатся странные вакханалии и тавроболии. Когда при свете дня моё сознание оперирует электронными символами на поверхности матричных экранов ЭВТ — оно загружается в Твой Сад Услад, как файл — в хранилище суперкомпьютера. Ты не Демиург — но ты перенял его функции, Город, Ты узурпировал его дар, из поколения в поколение закачивая в Себя плоть, мозг и душу своих обитателей. Ты — чудовищный сухопутный спрут, расползающийся исполинским нарывом от головного центра кольцами районов и тентаклями автомагистралей к перифериям. Ты постоянно испытываешь Голод и мучаешься Несварением. Твоя пища — Секс (Лилит), Смех (Дионис), Скорость (Меркурий), Смерть (Сатурн), Боль (Марс), Бабло (Юпитер), Мода (Венера) и Зрелище (Солнце). Судьбы триллиардов твоих обитателей всех времён и народов переплетаются в безвременную, сложнейшую и тончайшую Фрактальную Паутину проводов и коммуникаций. Из Твоих джунглей невозможно выбраться. Все города мира — твои частные проекции, как отдельные фотоны суть одно и то же плазменное облако. Я слушаю твою музыку в какофонии электрических подземелий. Чаще всего мне снится метро. Твои верные жрецы, Синьор Урбано — машинисты, стражи закона, врачи, строители и прочие Регуляторы, — наделяются Тобой пожизненной степенью неприкасаемости, пока Ты не исторгнешь из них Искру. Я мог бы разбить Твою инфраструктуру на элементарные частицы и исследовать их под лазерным микроскопом химика, или же прожечь пытливым взглядом энтомолога, или же дефрагментировать бесстрастным ланцетом патологоанатома. Я научусь черпать твою Силу, Город, когда накоплю достаточно знаний. Я не желаю картографировать Твои официальные узлы и рельефы. Для этого я слишком хорошо представляю Твою истинную суть. О ней мне доносят Твои тотемы, служители и знаки. Ты ничуть не изменился со средневековья, Город. Ты всегда порождал, порождаешь и будешь порождать одни и те же типажи, правда, каждый раз заново модифицированные, чтобы не отставать от Демона Движения. Ты манишь души в свои сети обещаниями исполнения всех мыслимых желаний, бесконечными перспективами обогащения, жаждой коммуникации, развлечений, власти, знаний — всё это аспекты Силы.

Я считываю Твои знаки с номеров бензиновых самоходных повозок, расшифровываю их в красочных туннельных каллиграффити, интерпретирую их из неоновых буквиц, театральных афиш и рекламных баннеров. Это своеобразная городская герменевтика. Сечёшь, ниггер? Я знаю с точностью до лиликубита, что стоит мне один раз точно последовать Твоим указаниям, Город — и я окажусь в совершенно неизвестном мне месте, в совершенно неизвестном времени и в окружении совершенно непредсказуемых переменных. Но я никогда этого не делаю. Мне достаточно праздного наблюдения за Тобой и Твоими метаморфозами. Твои пророки с детства приглядывают за мной: попрошайки, пьяницы, телепаты, сектанты, одержимые, юродивые, чудаки, чумички и целители душ. Я не знаю, что им всем от меня нужно, но вступать в их нестройные ряды я никоим образом не намерен. Я пытаюсь понять, какой Твой образ более реален — тот, что я вижу наяву, тот ли, что я посещаю во снах, или же тот, что образует собой Интернет. Предполагаю, что они все суть Твои проекции, Город.

Дорогой Город, наши с тобой отношения не слишком-то тёплые; тащем-та, последние годы я совсем отбился от Твоих отцово-материнских тентаклей. Но мне кажется, Ты уже достаточно меня проучил, являя мне свои самые кошмарные, бессмысленные и непристойные сущности. Сейчас я — Твой Паж, блуждающее зеркальное око, фокусирующее осколки Твоих дрожащих отражений. Я посещал Твои места Силы, общался с отмеченными Твоим присутствием падшими, тусил с отверженными, пировал с убийцами смыслов. Одно время мне уже казалось, что я проникаю за кулисы Твоей Игры Теней, Город, но то было мимолётной иллюзией, за которой последовала злая корча и сумраки духа. Я переболел всеми основными вирусами Твоего священного тела: синдромом городской тоски, бредом срывания покровов, иллюзией талантливого маргинала, пикторальным возмущением психосреды, экзистенциоманией et cetera. Я знаю, Город, что ты, как всегда, нуждаешься в Конструкторах. Мне кажется, я мог бы выступить в этой роли. Мои опыты по исследованию Твоих мест Силы не прошли даром. Места Силы — это особые зоны циркуляции эротанатодинамиса, в которых преломляются известные классические законы евклидово-ньютоновского человеческого взаимопонимания. Перечислим их: торгово-развлекательные мегамоллы, бизнес-башни, спортивные арены и ночные кабаре. Я блуждал немалое количество времени и по твоим реликтовым зонам — кладбищам, музеям и индастриал-объектам. Мёртвые оболочки не говорят, ибо Ты поглотил их Искру, но зато они оставляют после себя характерные резонирующие психические поля-ауры, именуемые воспоминаниями. Я не знаю, отчего я так нескладно пишу. Часы и ещё часы были потрачены мною в кровопотливом считывании психических записей с мёртвых арт-объектов, бытовых предметов и прочих ушедших вещей. Они поведали мне много странных тайн, о Город. На прошлую Ночь Музеев я предварительно запасся дюжиной стеклянных флакончиков, в которые намеревался собирать консервированную атмосферу из квартир-мемориалов Твоих прежних хроникёров. Я приклеил к ним номерные этикетки и тщательно, герметично закупорил каждый флакончик после насыщения его аурой места. Оказавшись в своём кабинете курьёзностей, Город, я решился испробовать некоторые из них. Открыв пару флакончиков, я на манер эстета-эфиромана прошлого столетия распробовал их аромат. Но то был лишь чуть слышный призрак дуновения некогда живой мысли, Город. Будто бы уставшая, увядшая Муза на последнем издыхании задела меня краем своего бархатного крыла. Консервированная атмосфера реликтовых мест выветрилась полностью, как если бы это была ветхая ткань надушенного однажды изысканными духами handkerchief, выстиранного сотню раз с плохим порошком и расползшегося на волокна. О Город, почему ты так безжалостно поглощаешь всё прежнее?

…По ту сторону сна меня уже ожидают мои тотемы, с помощью них я буду отрешённо парить над Твоими крышами и мавзолеями, буду неслышно красться по Твоим карнизам и балконам, перепрыгивая с дома на дом в поисках тайных откровений. Я буду окружён призрачными сполохами электрических элементалей — шаровых сгустков психоплазмы, — снующих в ионизированных полях столичных новостроек. На этом я не прощаюсь с Тобой, Город. Желаю Тебе не сбавлять обороты, цвести и пахнуть.

Май, 2015