Я вхожу в богато украшенную гробницу некого древнего правителя. Вижу кругом набор предметов на все случаи жизни, драгоценности, дабы подчеркнуть высокий статус похороненного, рядом с ним же вижу пару принесённых в жертву слуг, дабы в загробном мире ему была какая-то подмога…
А потом я вижу призрак самого правителя. И он говорит мне: «Ну и что толку со всего этого? Зачем мне моя старая корона, когда я бесплотный призрак и даже не могу её поднять? Зачем мне вся эта хозяйственная утварь, когда призраку не надо ни есть, ни пить? Зачем мне мёртвые слуги, когда здесь я над ними не властен, они прошли сквозь стены и разбежались? Если бы я знал, что оно на деле так, я бы, наверное, позаботился не об этом, а скорее о том, что у меня нет ничего, кроме меня. А у людей нет ничего, кроме памяти обо мне. Память же с годами успела стереться, ибо ничего стоящего я из себя не представлял и не сделал. Вот и сижу тут, никому не нужный, ностальгирую среди остатков прошлого…»

Это была всего лишь обычная медитация на карты при проработке. Но это было настолько живо и реалистично, что с трудом верилось, что она не «основана на реальных событиях». И увиденное заставило задуматься. Именно об осознании того, что действительно важно, а что не более чем преходящее и наносное.
О том, что все мы смертны. О том, что так называемый кризис среднего возраста, как часто упоминается в литературе, есть переживание именно этого аркана. И если вкратце передать его проявление в этом контексте, то звучать будет примерно так: «Мне уже немало лет, и не так много, по идее, осталось, а кто я, и что я сделал?» Пока мы молоды, мы кажемся себе вечными, откладываем всё на потом. А когда наступает это самое «потом», мы понимаем, что времени на деле не так уж и много, а мы по-прежнему никто, и звать нас никак. И это ввергает в панику.
Разумеется, не у всех этот процесс проходит так. Те, кто действительно к чему-то стремится, знают, кто они и что они, и смогли кристаллизовать то самое ядро личности. А сам процесс кристаллизации, переход из одного состояния в другое, будет достаточно болезненным, но в данном случае необходимым и полностью раскрывающим потенциал Аркана.
Хорошим примером будет легендарный фильм «Бойцовский клуб» по одноимённой книге: там главный герой прошёл через процесс смерти социальной, обретения новой идентичности, попыток держаться хоть и за новые, но всё же авторитеты… и под конец — осознания того, что у него нет ничего, кроме себя, какой шизофренической бы эта концовка ни выглядела. В общем, и этот фильм надо смотреть через призму не «нонконформистскую», как это делают обычно, а мистическую, инициатическую. Как, например, в этой прекрасно вписывающейся в контекст цитате:

«Ты можешь взять уксус и нейтрализовать ожог, но сначала ты должен сдаться, сначала ты должен знать, не бояться, знать, что когда-нибудь ты умрёшь. Только потеряв всё, мы становимся свободными, чтобы сделать всё, что угодно. Поздравляю, ты стал на шаг ближе, чтобы упасть на самое дно. Ты — это не твой счёт в банке, ты — это не то, где ты работаешь, ты — это не машина, которую ты водишь, ты не содержимое своего бумажника, ты не цвет хаки, который на тебе надет, ты — танцующее и поющее дерьмо мира. Упасть на самое дно — это не оторваться на пару дней, не уехать на семинар. Перестань контролировать всё на свете. Просто отпусти. Отпусти».

Мы привыкли считать слишком многое частью себя, до той степени, что идентифицируем себя с этим. Как в цитате выше, и не только. Ведь если машину и банковский счёт отпустить от себя достаточно просто, и ничего экстраординарного в этом нет, то как быть с физическим телом и прочим, с чем мы в буквальном смысле слова срослись? Да, мы холим и лелеем его, но мы понимаем, что этот процесс не бесконечен. И лучше понять это заранее и через тринадцатый Аркан, чем, как герой нижепроцитированных строк, оказаться в этой ситуации совершенно неожиданно и, скорее, через шестнадцатый:

Подобно большинству смертных — по крайней мере, подобно тому большинству, которое заполняет возрастной промежуток от нуля до шестидесяти лет, — Веренс не отягощал свой рассудок помыслами о том, что случится с ним по окончании срока жизни. Подобно большинству смертных, он безотчётно полагал, что тем или другим образом всё должно устроиться по-человечески.
И подобно большинству смертных, канувших в Лету, Веренс нынче был мёртв.
Выражаясь более точно, он валялся у подножия одной из своих лестниц в замке Ланкр, и в спине у него торчал кинжал.
Переменив положение своего тела на сидячее, Веренс поразился тому, что, хотя некто, кого он был склонен отождествлять с самим собой, принимает сидячее положение, нечто, во всём напоминающее его собственное тело, продолжает лежать на полу.
Тело это — наконец-то он получил возможность взглянуть на себя со стороны — смотрелось очень даже недурно, да и вообще, Веренс всегда испытывал к нему крепкую привязанность. Однако даже самые крепкие узы когда-нибудь рвутся.
Тело было большим, сильным. Веренс оказывал своему телу надлежащий уход. Он вырастил на нём усы и свободолюбивые вихры. Не забывал нагружать его оздоровительной гимнастикой на свежем воздухе и кормить высшего качества мясом. И вот теперь, когда обладание телом особенно пригодилось бы ему, тело его отвергло. Можно сказать, кинуло.
Терри Пратчетт, «Вещие сестрички»

Проще говоря — «все там будем». Не примем это как данность заранее по-хорошему — так или иначе, будем разрушены по-плохому. И что в итоге останется после нас, когда умрёт всё, что мы привыкли считать проявлениями себя в материальной действительности? На всё ли мы можем влиять? Не окажется ли так, что возможный позор перечеркнёт возможное признание? Или что просто будет так, что «умер Максим — и хрен с ним»? Много ли времени, чтобы исправить ситуацию? Это хорошие вопросы, не правда ли? И только ответив на них, можно говорить о полном понимании и принятии 13 Аркана.
И нельзя не отметить ещё один момент. У Галины Бедненко в книге «Старшие арканы Таро: теория и практика» (я знаю, что этого автора многие считают компилятором, но культурно-исторические подтексты карт у неё расписаны хорошо) было отдельно указано на недопустимость смешивания значений арканов. И Смерть — карта хоть и практически всегда болезненная, но, тем не менее, я соглашусь с автором книги в том, что её не стоит смешивать с Башней, Судом и Миром. Болезненность перемен тоже бывает разной.
С этим нельзя быть «в гармонии», как с Миром, нельзя надеяться на «прощение грехов» и подходящее место в новой обстановке, как с Судом… и вряд ли можно надеяться «подстелить соломки» и найти «безопасное место при крушении», как в случае с Башней. Перед Смертью все равны, и никто не уйдёт от неё, так или иначе, физически или символически. Сопротивляться незачем, да и бесполезно. Можно лишь принять происходящее как данность. Хоть автор этих строк и не фанат колоды Райдера-Уэйта, но таки там абсолютно смиренно относящийся к Смерти священник весьма и весьма к месту.
И для тех, кто не вполне понимает смысл этого перехода, надо сделать ещё одно пояснение. Смерть — не «трансформирующее уничтожение мира». Опять же, не стоит путать Смерть с Башней и Судом. Если и есть в Старших Арканах однозначное и единомоментное уничтожение, причём объясняющееся не столько личным путём человека, сколько неприятными не зависящими от него обстоятельствами, то это будет как раз Башня. Есть ещё и Суд, который подразумевает отбрасывание старого и рождение нового на месте разрушенного в глобальных масштабах. А Смерть тут ни при чём. Смерть — персональна. Башня и Суд — надличностны.
Это вполне себе постепенный и осознанный переход, который надо принять и прочувствовать, причём КАЖДОМУ, а не глобально. Это кристаллизация Сути, а не её уничтожение и расплавка, это не сжигающий огонь «горнила Ада», а гниение преходящего, рождающее тепло для формирования настоящего и постоянного.
И в этом плане всё очень хорошо показано в колоде Алистера Кроули и Фриды Харрис, Таро Тота. Неспроста там на 16 Аркане нарисован глаз Шивы, символизирующий ту самую обновляющую и трансформирующую силу разрушения в мировом масштабе, и сама по себе ударенная молнией башня — сооружение, вмещающее больше чем одного человека. А 13 Аркан там тоже не просто так содержит изображения эмбрионов, появляющихся от каждого взмаха косы grim reaper’а.
Тринадцатый аркан говорит нам: всё уходит, ничто не вечно. Не вечны ни красота, ни богатство, ни талант. Нет смысла цепляться ни за что и ни за кого мёртвой хваткой. Ни за людей, ни за дела, ни за предметы — они приходят, бывают полезны, и периодически уходят. Зато есть смысл подумать о том, что важно на деле. О своих истинных приоритетах. И о том, что останется после вас. Недаром Антон ЛаВей замечал, что истинное бессмертие — это бессмертие своего имени и памяти о себе в веках. И над этим не властен уже ни один скелет с косой.