Компьютер в этом смысле накладывает вполне определённый отпечаток. Текст, набираемый при помощи клавиатуры и представленный в виде изображения на мониторе, очень легко читается и в то же время достаточно трудно набирается (по крайней мере, в первое время, до появления привычки). Поэтому автор чаще возвращается к только что написанному, стараясь отшлифовать стиль ещё задолго до конца творения. Безудержная тяга к совершенству вкупе с лёгкостью внесения элементарной правки может основательно затянуть работу и губительна для сиюминутного вдохновения. С другой стороны, нежелание прикасаться к некоторым «неудобным» клавишам ведёт к некоему несознательному избежанию ситуаций, когда их приходится использовать. Достаётся в частности именам собственным и нечасто употребляемым знакам препинания. Тем не менее, конечный продукт мы вряд ли сумеем точно идентифицировать по способу набора. И с совершенствованием текстовых редакторов большинство неприятностей должно сойти на нет.
*
Кконцу рабочего дня вдохновение обычно покидает меня, но, с другой стороны именно в это время где-то в голове берут разбег идеи, способные родиться спустя часы и умереть, если им не помочь вовремя. Как правило я не нахожу сил даже устроить им подобающие похороны, и это удручает необычайно.
*
При попытке вернуться к покинутому ранее тексту очень трудно удержаться от уничтожения двух последних абзацев как минимум. Трудно сказать, хорошо это или плохо, в любом случае никогда нет чёткой уверенности, что новые будут лучше и их не постигнет позднее та же судьба. С другой стороны, оставлять всё написанное и пытаться держать в одном документе несколько вариантов одновременных событий чертовски неудобно при попытке вернуть утраченную мысль. Попытки же поймать настроение, в котором писались более ранние варианты, при этом обречены на полную неудачу. Поэтому проще смириться с потерей части текстовки и твёрдо поверить в то, что сегодня я пишу лучше, чем вчера. А завтра лучше, чем сегодня. Хотя последнее порой является отличным и универсальным способом бросить любую творческую работу. Так или иначе, объём текста должен прирастать быстрее, чем редактироваться, иначе вещь никогда не будет написана.
*
Сдругой стороны погоня, исключительно за объёмом порой заставляет автора работать совершенно без тени вдохновения и с минимальным удовольствием, вызванным исключительно соображениями приближения конечного результата, пока процесс не начинает вызывать отвращение. Когда это происходит, автор пытается обнаружить фальшь, перечитывая ранее написанное, что неминуемо вызывает общее чувство разочарования. В этот момент автор с лёгкостью способен подхватить синдром Гоголя и позднее уже никогда не вернуться к уничтоженному творению. Два-три подобных случая способны навсегда подорвать не только веру в себя, но и всякую способность отличать творческую работу от необходимого труда ради куска хлеба.
*
Порой автор совершенно не в состоянии что-либо писать, но твёрдо принятое вчера решение и придуманный заранее план толкают его на попытку каким-то образом привести себя в рабочее состояние. Здесь возможны различные способы и методы, диктуемые исключительно личным опытом автора и, как правило, не слишком надёжные. Конечно, стоит различать просто упадок сил вследствие недосыпа (после минувшей попойки) и затянувшуюся депрессию, усугубляемую приближением сроков сдачи «работы».Одним из общедоступных способов является усаживание себя за клавиатуру и писание чего попало и как попало с единственной целью — дать некоторый разгон мыслям. Если, например, делать это с раннего утра, проснувшись, чуть пораньше, то всего три листа полной белиберды могут дать прекрасное рабочее настроение по меньшей мере до самого обеда. Некоторые пишущие свои сны очень даже неплохо себя потом самоощущают. Однако, так как вставать мне, как правило, лень и совершенно не с руки, то я пишу (писал) белиберду по приходу на рабочее место, ежели мне хотелось отвлечься и переключиться с программирования на экраномарание. Должен с гордостью отметить, что доза этого средства вскоре достигла небольшого абзаца, из которых и составлен данный текст. Однако никакое самое рабочее состояние не позволит вам сделать то самое, что вам хотелось бы воплотить, если, собственно воплощать нечего и нечем. Отсюда можно сделать закономерный вывод, что данный текст последним абзацем был переориентирован с автора на читателя и потому утратил свои магические свойства. Впрочем, автор и так давно на него забил, ибо только то, что он случайно попался ему под руку, дало ему мизерный шанс на дальнейшее существование хоть в каком-то виде. Всего доброго и удачи в творчестве.