Изучение чужих тараканов может иметь хоть какой то смысл, только если они похожи на твоих собственных. Будучи совершенно разными с Иваненко людьми, разделёнными и географически, и ментально, мы, тем не менее, оказались одержимы сходными проблемами и во многом сходными методами их анализа. Величие чистого разума в том и заключается, что позволяет общаться поверх барьеров. Хотя обратная сторона разума и кишит тараканами.
Читая «Тараканов чистого разума», я не мог отделаться от чувства déjà vu. Постмодернистский сбой системы лез из всех щелей. Тем удивительней было обнаружить новые и оригинальные смысли, вроде такой: «Одной из форм “эльфийского ислама” можно назвать лютеранство — северную балтийскую религию, впитавшую в себя рыцарский дух (именно немецкие рыцари сделали из “ереси Лютера” направление в христианстве) и легенды о Граале (мистика наполненной кровью чаши как антитеза православной лжицы)», которые раньше могли бы даже назвать шокирующими.
Поскольку я не православный, не русский, не мусульманин, а совсем даже израильтянин, то мне легко будет достаточно объективно проанализировать труд Иваненко, тем более что он воздержался от стандартных ныне для российского дискурса юдофобских тем. Некоторые познания в реальной практике ислама также придают рецензенту уверенности.
Первые мои замечания касаются общей концепции Модерна. В основе этой эпохи лежат вполне объективные факторы, позволяющие определять её хронологические и смысловые границы. Новое время началось под влиянием трёх важнейших прорывов: книгопечатания, стрелкового оружия, океанского флота. Пост-новое время разворачивается на наших глазах в виде электронных сетей, атомных боеголовок и полётов в космос. Таким образом и Просвещение, и Романтизм, вопреки утверждениям Иваненко, оказываются двумя ипостасями Модерна. Даже постмодерн продолжает нести в себе их пережитки.
Соглашаясь с автором в разборе категорий гламура и трэша, замечу излишнюю патетику и явную натянутость обобщений типа: «Гламур и трэш приобретают универсальность, сравнимую с универсальностью аполлонического и диониcийского начал, введённых Ницше для характеристики античной культуры. Плюрализм Постмодерна постепенно сменяется дуализмом новой эпохи. Буквально все явления прежней культуры обнаруживают свой гламур и свой трэш. Дуализм проявляется во всём: от двухпартийной политической системы современных западных демократий до двоичного кода компьютерной реальности. Это уже совсем не оппозиция добра и зла, дискредитированная постмодернистской критикой метафизики тождества и отрицания….» Большинство человечества продолжает делить мир на белое и чёрное, на добро и зло, на интересное произведение искусства и халтуру.
Перейдём к «Матрице» и «кяфирам». Сразу скажу, что совершенно с автором не согласен как в трактовке фильма, так и в трактовке Ислама, и сразу, из вредности, укажу на некоторые оплошности. Шахид — это не «свидетель», а «свидетельствующий» своими действиями о мощи Аллаха. С Архитектором Матрицы герой встречается во второй серии, а в третей он идёт на поклон к Хозяину Источника, который изъясняется цитатами из «Откровения Иоанна» (21:6) и отправляет Нео на заклание, как Агнеца.
Ислам есть покорность, он — прототип Матрицы. А вот Зион — это прибежище всякой кяфирской шпаны, отказывающей Матрице в доверии. Индивидуальное толкование природы Аллаха и Сунны никоим образом не освобождает мусульманина от Шариата. Любого, кто длительное время не появлялся в мечети на пятничной молитве, можно обвинить в куфре. Никакого «оправдания верой» в Исламе нет и в помине, тут Иваненко явно выдаёт желаемое за действительное. Но вот к ересям в традиционном исламе отношение действительно терпимое. Более того, Ислам признаёт за каждым народом действие «обычного права» — адата. Только ваххабизм проявляет агрессивную нетерпимость к шиитским ересям и адату.
Всемирный Джихад не возвращает Ислам к основам, а создаёт универсально упрощённую Матрицу, причём самими «матричными» способами: «В современном мире международные террористы функционируют по принципу агрессивной рекламы: те же геополитические амбиции и стремление к глобализации, то же давление на население с помощью тщательно срежиссированных акций, записанных на видео, та же эксплуатация страхов и опасений». Ислам — самая простая, самая справедливая и самая агрессивная из всех мировых религий. Мусульманин не должен соблюдать сотни заповедей, как иудей, не должен постоянно мучиться от недостижимости моральных императивов христианства или от кастовых ограничений индуизма. Умма обязана поддерживать своих членов и обеспечивать прожиточный минимум. Вся планета обязана стать Дар ал-Ислам. Всё остальное — Куфр.
Вместе с тем ислам в целом представляет собой очень важный инструмент для решения глобальной задачи, которая у Иваненко выглядит так «Социальные проблемы имеют не меньшее значение, чем проблемы экологические. Утилизация отходов в социальной сфере не менее важна, чем в промышленной. Однако отстойники и резервации эффективны лишь при незначительной массе. Вспомним арифметику, четыре миллиарда больше одного. Культура должна научиться организованно отступать, чтобы не потерять контроль над массами… Кризис античности был решён посредством распространения низовой христианской религии, рассчитанной на “незнатное мира”. История не повторяется, но в аналогичных ситуациях выходы могут быть аналогичными».
В главах, посвящённых гностицизму, автор не открывает ничего нового, но и там попадаются интересные обороты. «Путь лежит между слов.», «Изучая адский огонь, мы, по сути, изучаем себя». А вот фраза «Чистый разум посредством своей имагитативной способности как бы нащупывает в воображении некую информационную матрицу или объективно существующую идею», отсылает нас к понятию Versinnlichung у Хайдеггера и служит оправданием любого философского текста, ну, это тема для «посвящённых», и я её развивать тут не стану.
Основным аргументом против гностических толкований Книги Бытия служит текст самой книги. Вкусив плод с древа познания, человек осознал свою смертность и свою наготу. Змей лгал Еве, а Бог просто дал человеку свободу выбора, хотя и знал результат. Индивидуализм гностиков и их претензии на Плерому несут в себе такой заряд «сатанизма», что даже Плотин отказывал им в доверии. Причина, по которой христианство не смогло отказаться от гностической ненависти к материи, лежит не в силе гностицизма, а в заведомо завышенной церковью моральной планке. Чистый разум, будучи не в силах достать трансцендентное, понаплодил гностических тараканов.
Геополитические изыски автора несколько утомительны, а карта «апокалиптического Китая» сводится к анекдоту моего детства о «спокойной обстановке на китайско-финнской границе. Могу успокоить россиян: Тула, Вологда, Кострома никому не нужны. Пока Россия будет регулярно поставлять газ и нефть на глобальный рынок, её пальцем никто не тронет. Но вот тараканы Великой Православной Империи в головах у российской элиты вполне могут заварить очередную мировою кашу, с обязательным последующим всенародным расхлёбыванием.
«Эльфийский ислам» — это действительно красивая альтернитива Модерну во всех трёх его ипостасях — либерализм, национализм, социализм. Но её постмодерновая форма оставляет идее мало шансов. Вот если автор отойдёт от просто болтливого нарратива и углубится в проблему на основе чёткого, хотя и не обязательно рационального, концепта, вроде энархизма, то его талант, как я думаю, выявится ещё больше.