Курю Тибр. Думаю. Сталью
стало наше тело.
Устаю от мушек и пыльной геенны.
В носу резко взвыли и кружатся вены.
Соловей-выстрел — всегда первый
росчерк на шумной марке.
А я-то думал, думал, верил,
что есть на свете мрак, но нет его.
Есть совесть.

Когда умирает птица, не хочет её принять ветер.
Более, чем небо, лишь пепел светел.
Я лишь хотел пронзиться мыслью.
Но без мысли лишь слёзы лью.
Я повис на весах свободы и равноденствия.
Не знаю, выдержит ли больше кожа.
Но соловей и роза так похожи, может,
Или метафоры Оскара
избиты до сумасшествия… совершенствия…

Взыграю с балкой в прятки я,
Укачусь быстрой головой вниз до самой решётки.
Уцеплюсь за землю ртами двумя,
Замурую пламя русских в чётки.