«Я видел бессмертного», — писал какой-то мужик своему другу о своей случайной встрече с Гёте, а теперь писателя может пнуть любой, я сам делаю это регулярно. В моих планах на будущее — сожжение Лувра и убийство начальника.

С изобретением книгопечатания книга стала фетишем западной культуры, источником гуманистических ценностей, но гуманизм закончился, а вместе с ним и почитание писателя. Бессмертный Гёте ничего не дал своему читателю, смертный европеец предпочитает жрать, а не читать, чтение не сделало его бессмертным, а так он хотя бы стресс зажуёт.

Первое в истории человечества оружие массового поражения пулемёт Максим уже сказал своё слово на Западном фронте, а в литературе всё без перемен, и мечтающий о бессмертии Гессе продолжает твердить о бессмертии Гёте.

Страдая от собственной маргинальности, Генри Миллер мечтает попасть в великие и пишет «Время убийц», в котором заявляет, что конецсвета наступит, когда умрёт последний поэт, теперь смешно даже вспоминать эти гуманистические глупости.

Нужно выйти из СЛОВА, чтобы выйти из ВРЕМЕНИ, Герасим нем, а потому вечен. Напиши мне Письмо Яхе, Билли, и пусть оно будет без слов. По этой логике все книги следовало бы сжечь. К чёрту нарезки, сразу на костёр! Сжигать слова куда надёжнее, чем храмы, Юкио Мисима несёт рукопись своего нового романа не в типографию, а в топку, тем самым предавая новое качество сожжению книг. Рукописи не горят, только если они уже сожжены.