Один эпизод из жизни Ляйсан мы рассмотрим в рамках астрологической символики.
Л. Утяшева родилась 28.06.1985 года в с. 
Раевский (Башкортостан). С детства увлекалась гимнастикой, в 14 лет получила звание мастера спорта. В сентябре 2001 стала абсолютной победительницей во всех шести дисциплинах на этапе Кубка мира в Берлине, в октябре — выиграла золото чемпионата мира в Мадриде в командном первенстве. Спортсменке было присвоено звание мастера спорта международного класса.
Испытания, которые выпали на долю Ляйсан, начинаются с декабря 2001 года:
Обратите внимание
на натальный аспект
Солнце 135° Сатурн!
«В декабре 2001 на одной из тренировок я сделала прыжок “в кольцо двумя, переход через стопы” и почувствовала боль в левой стопе. На ней появился синяк. Пошла к врачу, она поставила компресс, и через какое-то время гематома прошла. Но боль осталась. Стопа подозрительно ныла, особенно после сильных нагрузок.
Врач посоветовала отдохнуть неделю. Я отдохнула, стало легче. Вышла на тренировку, и снова боль. С каждым разом все сильнее и сильнее. Опять появился синяк и легкая припухлость. Я снова иду к врачу, та снова делает компресс:
— У тебя все в порядке, но если хочешь, сделаем рентген.
Рентген ничего не показал. Стопа как стопа, все кости на месте. Врач говорит:
— Не дури мне мозги, иди работай.
Я шла на ковер и работала, но после каждой тренировки нога опухала и ныла.
Стала ее забинтовывать, пить кетанов по таблетке в день. Действовал анальгетик часа два-три, и я пила его перед приходом тренера Ирины Винер. Когда она уходила с площадки, дорабатывала программу уже с болью.
Когда приходишь в спорт ребенком, привыкаешь к мысли: взрослые всегда правы. Что я, шестнадцатилетняя девочка, могла противопоставить мнению врача-профессионала, который убеждал меня, что я либо вру, либо тряпка безвольная и просто боюсь выступать?»
Итак, в декабре 2001 года транзитный Уран взаимодействует напряженным образом с натальным аспектом Солнце 135° Сатурн.
В данном случае с большой долей вероятности астролог может вынести вердикт о напряженном периоде, когда нужно снизить нагрузки либо остерегаться травм.
Обратите внимание на врачебную ошибку, и к каким последствиям она привела!
«Начинался февраль 2002 , месяц активных выездов на соревнования. Я готовила чемпионскую программу. Нагрузки росли с каждым днем. Теперь на тренировку уходило по 3-4 таблетки обезболивающего. Иногда боль так резко пронзала ногу, что я хваталась за нее и останавливалась.
Ирина Александровна недоумевала. Советовалась с врачом, та показывала ей снимок и ссылалась на психологические причины проблемы. Говорила, что это мой страх быть первым номером сборной. Так многие думали. Считали, что пытаюсь привлечь к себе внимание.
Иду как-то по залу и слышу, как один тренер бросил другому:
— Смотрите, калека идет хромая. Сейчас разомнется и выступит шикарно. Что она о себе возомнила?
Я и сама стала думать, что у меня “поехала крыша”. Боль есть, а на рентгене ничего нет. Мои подозрения, что с ногой не все в порядке, поддерживал только наш массажист Дима Дунаев. Он говорил, что нога горячая. Там что-то не так.
Но ни его, ни меня врач не слушала.
В конце февраля — начале марта в Москве проходил этап Кубка мира. Съехались сильнейшие гимнасты. Начались соревнования. Я вышла на них с обколотой обезболивающим левой ногой. И вдруг на одном элементе нога подворачивается, и я падаю. Даже не успев сообразить, что произошло, быстро вскакиваю и продолжаю выступление.
Подбрасываю обруч, он летит в сторону и укатывается с площадки! Бросаюсь за ним, снова выбегаю на ковер и заканчиваю программу. Слезы льются из глаз ручьем. Что со мной происходит?!
Вслед слышу шепот:
— Она симулянтка! Чуть что не так, хватается за ногу! Сваливает все на какую-то травму, которую даже на рентгене не видно. У нее явно что-то с головой!
С соревнований меня сняли. Винер сказала:
— Возможно, это связки. Отдохни месяц.
Чуть позднее тренер мне сказала: «Вижу, тебе полегче, готовься к чемпионату России».
Я сказала только:
— Хорошо.
Не смогла признаться, что с ногой стало хуже, она болит сильнее и я пью еще больше таблеток.
Тренировалась, потом приходила в номер и обкладывала ногу льдом. Поднимала ее кверху, чтобы проходил отек, и лежала, закусив до крови губы.
На чемпионате России заняла второе место. На Юношеских играх СНГ и Балтии 2002 года выиграла пять золотых медалей. О боли молчала. Я первый номер сборной и должна работать.
В сентябре 2002 я поехала в Самару. Меня очень просили выступить на детских соревнованиях. В зале был бетонный пол, накрытый обычным ковриком. Ни поролона, ни помоста. Я выпила кетанов, под аплодисменты вышла в зал и начала выступать. Делаю тот самый прыжок “в кольцо двумя” — и огненная боль врезается в стопу.
Практически весь 2002 год и начало 2003 года идет включение
еще одного травматического аспекта: Уран 135° натальный Марс!
Очнулась я в больнице. Надо мной склонились самарские тренеры:
— Как ты? Что с тобой?
А я ничего не помню. Болевой шок начисто стер все из памяти. Снова рентген, и снова ничего. Синяк, опухоль. Кости целы.
Не знала, как смотреть Винер в глаза. Через две недели новые соревнования — Кубок России, и я должна там быть! Молила Бога, чтобы спала опухоль, ведь с болью бороться я уже научилась.
С соревнований на Кубок России меня тоже сняли. Впереди была Германия, этап Кубка мира, и я должна была восстановиться. Снова лечила стопу с доктором сборной и, стиснув зубы, слушала наставления, что мне нужен не терапевт, а психиатр.
Мы прилетели в Германию в декабре 2002 года
(обратите внимание: прошел целый год с момента травмы!),
и там я уже еле ходила.
Винер увидела, как буквально выползаю из зала, и сказала:
— Хватит. Я займусь твоими ногами сама.
Поговорила с нашим массажистом Димой, и он подал идею томографии. В одну из лучших клиник в Штутгарте Ирина Александровна поехала вместе со мной. Было очень страшно. Я все время думала: за что мне такое? Я не знала, чего дальше ждать от жизни. Я практически летела вниз с той горы, на которую поднялась.
В клинике я узнала, что левая стопа, возможно, вообще не подлежит восстановлению, поскольку кровоснабжение в ней было нарушено больше полугода. А правая нуждается в немедленной операции.
Много позже, когда пришла в себя, я разобралась в том, что со мной случилось.
На том прыжке «двумя в кольцо», в декабре 2001 года,
сломалась маленькая ладьевидная косточка в левой стопе.
Она совсем крохотная — тридцать три миллиметра, и на рентгене ее не видно, он показывает только крупные кости. Все месяцы, когда мой врач твердила, что у меня проблемы с головой, я жила и тренировалась с переломом. В результате кость оказалась полностью раздроблена, осколки пошли гулять по стопе, образовались тромбы. Непонятно, как нога вообще не отнялась, не началось заражение и я осталась жива.
В правой тоже был старый перелом той же самой кости, но трещина только в шестнадцать миллиметров. Из-за того, что нагрузка почти полностью перешла на правую ногу, косточка неправильно срослась. Меня ждали операция (транзитный Уран в полутораквадрате с натальным Марсом) и многомесячное пребывание в гипсе.
Потом тренер мне рассказала, что спрашивала у врачей, смогу ли я выступать. Те сказали: «Какая гимнастика, ходила бы нормально…»
…Это был ад.
Когда после операции пришел врач, сразу спросила:
— Мне можно будет тренироваться?
— Можно. Но только когда снимем гипс. Через восемь месяцев.
— Так долго?!
Через три дня после операции я потихоньку от врачей начала разминаться. Какое смятение и ужас вызывала я у соседок по палате, когда прямо с лонгетой на ноге, не сходя с кровати, пыталась выполнять гимнастические элементы! Так и пошло: закусив губы, сначала на кровати, потом на полу, на костылях, затем без костылей, ползая, я пыталась делать упражнения.
В больнице я провела два месяца. Костыли ненавидела, долго ходить на них не могла — немели руки. На выходные мама забирала меня домой. Подгоняла такси к больничному подъезду, и хирурги выносили меня на руках. Ноги болели постоянно, я снова жила на анальгетиках. В какой-то момент перестала понимать, где я, кто я и зачем со мной все это происходит.
Я приходила в зал и ночью, когда никого не было. Бросала костыли, ползла по полу и, закусив губы, твердила:
— Я смогу! Смогу!
Уходила измученная, в слезах, а утром снова была в строю вместе со всеми.
Через два месяца мне сделали томографию и выяснили, что кость не срастается. Еще одна операция. И снова общий наркоз, жуткий период восстановления. В общей сложности в гипсовом сапоге я проходила восемь месяцев. Как была счастлива, когда ехала его снимать! Но когда увидела сине-зеленую кость, обтянутую кожей, чуть не потеряла сознание.
Помню, пришла в зал на тоненьких ножках, встала в дверях. Все бросили тренировку и зааплодировали. Никто не показывал ужаса, но спустя какое-то время говорили, что нога была страшная.
— Вот ты уже похожа на человека, — сказала Ирина Александровна.
С того дня со мной начала работать Наталья Борисовна Тишина. Возилась как с маленьким ребенком, а у меня было ощущение, что я окончательно деградировала. Нога практически не двигалась. К тому же я просто боялась на нее встать. Все время опиралась на правую. Потом все-таки встала.
Восстановление проходило медленно и под контролем врачей. Каждую неделю меня возили на томографию. Наконец я устала от того, что за мной вечно смотрят, захотелось чего-то экстремального. Подпрыгнуть, кувыркнуться! Я втайне пришла в зал, замотала ногу, поставила свою музыку и… начала тренироваться совсем по-другому. Поняла: если хочу идти дальше, надо прекращать бояться.
Со временем начала ездить на показательные выступления. И вот наконец в 2004 году в Риге на Балтийских играх и в Кале во Франции на международном турнире я выиграла по пять медалей. Это была честная победа. Силы пришли, я чувствовала себя взрослой, сильной, красивой. По реакции зала ощущала, что людям нравится на меня смотреть. Тогда я решила… уйти из большого спорта. Уйти именно так — на подъеме, доказав в очередной раз и себе, и другим, что я смогла.
Официально о моем уходе объявили на чемпионате Европы, который проходил в Москвеосенью 2006 года. Начинать новую жизнь без спорта было страшно. И когда Гедиминас Таранда, руководитель имперского балета сделал мне предложение танцевать, я с радостью согласилась. Потом началась работа на телевидении, занятия с преподавателем из ГИТИСа сценической речью и актерским мастерством.
Как знать, может быть, телевидение станет моей профессией?»