«По-настоящему можно контролировать лишь то, что можно уничтожить»

не дословно из «Дюны» Фрэнка Герберта

Частная собственность?

В качестве вспомогательной структуры контроля рыночных отношений выступают фондовые игроки, которые могут искусственно завышать или занижать стоимость активов, условно выражаемых в стоимости долей участия в прибыльности того или иного дела, т.е. в акциях. Таким образом, для поддержания социального спектакля понятие «частная собственность» используется до сих пор, хотя основная доля производства и финансов уже принадлежит крупным игрокам (корпорациям), а непосредственно выпуск новых денег, притом весьма условной стоимости, контролируют надправительственные и абсолютно неподконтрольные обществу структуры (типа ФРС). Большинство мелких и средних фирм является убыточными и дотируемыми, например — фермерские хозяйства, а самые успешные из них быстро поглощаются крупными компаниями, как это, например, распространено в IT-индустрии.

Медиаиндустрия в данном случае является своего рода «общим котлом» в плане финансирования как частными инвесторами, так и государством, заинтересованным в создании специфических образов (аттракторов) для целей управления массово-бессознательными иллюзиями населения, создания ложных устремлений т.н. среднему классу (http://lj.rossia.org/users/paperdaemon/780197.html) как основной силе матрицы социального театра абсурда (http://moptuk.livejournal.com/632664.html). Попытки распространить понятие «частная собственность» на IT и медиапродукты являются попытками узурпировать сферу производства «нематериальных» продуктов и активов с целью отсечения большого числа потенциальных мелких инди-конкурентов и обеспечения максимальной прибыльности от сборов и продаж. Кроме того, копирайт в области «нематериальных» продуктов и средств их производства, т.е. программного обеспечения, является политическим инструментом как непосредственно цензуры, так и сдерживания свободного распространения любой информации, знаний и сведений, при этом государство фактически монополизировало владение достоверной статистической информацией, которая является наиболее секретной, наряду, например, с информацией о «ноу-хау» военного характера.

Частная собственность и владение

обственность — это любой отчуждаемый актив, при этом метод его отчуждения не имеет значения — либо это полное и разовое или частичное и постепенное силовое изъятие, либо искусственное обесценивание (с помощью искусственного же обвала рынка) или вынужденная продажа её недавним собственником, — но важно то, что любая собственность может быть отчуждена в любой момент. Владение, в отличие от собственности, не может быть отчуждено ни при каких обстоятельствах, возможен лишь вариант принуждения самого владельца к тем или иным действиям, позволяющим пользоваться его владением как собственностью (для целей извлечения прибыли либо получения информации, способствующей этому), а стало быть — и отчуждаемым активом. Но для этого к владельцу надо применять насилие либо привлекать его возможностью извлечения прибыли (и сопутствующими этому «радостями») путём занятости его владения в рыночных или иных экономических отношениях, которые сами по себе, с большой долей вероятности, не являются предметом его Субъектных желаний и устремлений, но, напротив, являются навязываемыми извне социальными клише и шаблонами. Таким образом, в том или ином виде можно отнять, отчуждить практически любое владение (даже в виде специфических знаний — путём вовлечения их носителя в оборот), кроме, пожалуй, веры, но и эта категория с успехом используется для извлечения прибыли с помощью различных религиозных традиционалистских институтов.

Имхо, носителям владений (знаний, веры, гнозиса), т.е. Субъектам как Бытия, так и Инобытия, необходимо прежде всего сосредотачивать свои проявления вокруг себя и себе подобных, как для способствования изменению взаимоотношений в обществе, так и для создания новых сущностей (предметов, явлений, процессов) и таким образом, самой нелинейной (хаотической) операционной среды, в которой иные собственники либо владельцы собственников, привычные к старым «добровольно-принудительным» схемам, будут чувствовать себя не в праве применять насилие через вовлечение Субъектов в линейно-цикличные (иерархические) отношения либо вовсе не иметь такой возможности, оценивая попытки принуждения Субъекта (владельца) к той или иной деятельности заведомо неуспешными либо чересчур затратными и, соответственно, не оправдывающими их цели. Иными словами, любые принудительные иерархические отношения и схемы должны быть уничтожены, при этом должны появиться новые, нелинейные (хаотические) схемы взаимодействия, основанные исключительно на взаимно-договорном согласии.