«…если еда
Иезавели есть ваш Бог,

тогда пусть
стошнит вас, когда вы её едите»

(Иоанн Златоуст, из «Послания

Константинопольскому собору

403 года»).

емитское
слово «ханаан» одного ностратического истока с дравидо-тамильским «анангу» —
«мучение», «переживание», «страх», Т. е. «внутренняя сила, находящаяся в
предметах, вещах, людях», разрушительная, но и благодатная, требующая
постоянного ритуального контроля и подчинения воле человека, а не наоборот.

Тот же ностратический (бореальный) корень обнаруживаем
в древнескандинавском ygg —
«страшный» (связанный с нем. Angst),
и в балто-славянским «яга» (чеш. jeze,
jezenka, jezinka; лит. jega —
«сила, мощь», pajegti — «мочь»; латв.
jega — «разум, сила, смысл», jegt — «понимать»[1]).
Скандинавское ygg известно как эпитет
бога Одина и присутствует в названии укрытого влагой со вкусом мёда Мирового
Дерева Иггдрасиль («Конь Игга»), листья которого ест мифическая коза Хейдрун
(Гудрун), питающая своим молоком со вкусом мёда погибших в бою воинов.

Структура относительно мифологического Мирового Древа Жизни обнаруживается с
определённой чёткостью: плоды из него
доступны только трансцендентным существам, тем, кто не дотронулся к плодам
с другого дерева — Познания Добра и Зла. В ином случае, последнее
рассматривается как преступление, наказание за которое — отлучение от ранее
доступных плодов.

В связи с этим возникает соотношение значений
«проступок» → «вина» (ср.: укр. «вина», но др.-инд. vana — «дерево»; валл. gwaith
— «делать», «осуществлять» (→ «причина»), но валл. coeden — «дерево»; лат. culpa,
др.-ирл. cоl — «грех»,
«кровосмешение», но ирл. caill —
«лес», нем Holz; и.-е. *ker- — «делать», «осуществлять» (укр.
«кара» — «наказание»), но латв. cers
— «куст» (тот же корень в укр. «черешня»); др.-инд. rna — «виноват (в действии)», но нем. диал. Ron — «ствол дерева»; др.-англ. wite
— «наказание», «кара», «мучение», «пытка», «терзание», но др.-англ. widu — «лес»; рус. «у-прекать»,
«у-прёк», но и.-е. *perku- — «дуб»
(лит. Перкунас — «бог грома», с идолом в виде дуба); др.-перс. pars- — «наказание», «кара», «мучение»,
«пытка», «терзание», но др.-верх.-нем. fereh
— «дуб»; осетин. axxos — «причина»,
но др.-англ. ak — «дуб»; укр. «кара»,
но др.-прус. karige — «рябина», совр.
панджаби kars — «дуб»)[2].

Параллелью библейской традиции (Бог говорит): «Не
ешьте с него и не прикасайтесь к нему, чтобы вам не умереть (ибо тогда не будут
доступны плоды Древа Жизни)»; (но Змей утверждает:) «Нет, не умрёте (сразу)!. .
и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт.,
3:2-5), — в мифологии доколумбовых индейцев Америки будет: «Змея спросила:
“Не хочешь ли ты меня отнести?” — “Как же я смогу? Ты такая тяжёлая!” — “Нет, я
лёгкая!” — “Но ты такая большая!” — сокрушался человек. — “Да. я большая, но я
лёгкая”. — “Но ты полна рыбы…” — “Если ты меня отнесёшь, я отдам тебе всю
рыбу, которая внутри меня…”»[3].
Удивительно, что в последнем пассаже К. Леви-Стросс не увидел здесь мотива
«искушения» принципом «иметь» (to have).

Анализируя ближневосточный образ Змея, А. Мень
указывает, что он связан с представлениями о существе низа, коварства и в то же
время чего-то грозно-могущественного. Змея подкрадывается незаметно, кусает
внезапно, она владеет завораживающей силой. В древних космогониях Змей воплощал
«Бездну», был богом плодородия и одновременно — уничтожения и хаоса. В
библейском предании богоотступничество ассоциируется с языческим искушением, и
Змей как атрибут богов плодородия стал символом зла, сопротивления истинному
Богу. В «Апокалипсисе» «древний Змий», Дракон и Сатана — синонимы. Об этой силе
Иисус Христос говорит как о «князе мира», с которым он пришёл сразиться. Святое
Писание именует Сатану «отцом лжи» и «человекоубийцей», ибо обман, ложь в
гигантских масштабах стали орудием против «высшей Правды». «Будете словно
боги», — говорил Змий и искусил, обманув человека[4].

Змея, свернувшаяся в кольцо, якобы как знак
плодородия, изображалась на брачном фартуке у славян. Также беременные носили
это изображение перед родами, чтобы мужское потомство было здоровым и сильным[5].
Также в антропоморфной пластике Триполья-Кукутени чётко выделяется образ
беременной женщины со змеёй, находящейся на животе, по мнению учёных, якобы
охраняющей плод во чреве женщины[6].

Именно здесь, по нашему мнению, раскрывается тайна
символики змея. И помогает в этом экзегеза церковно-славянского эквивалента
понятия «змей» — «ГАД» (праслав. *gadъ
← и.-е. *guodh- / *guedh-) — и происходящие из него рус.
«ГАДКИЙ», «ГАДОСТЬ», которому родственно сербск.-хорв. «гад» — «отвращение»,
«тошнота»; ниж.-луж. gad — «отрава»,
«ехидна», «гадюка»; лит. geda —
«стыд, срам», др.-прус. gid-an- —
«срам»; ст.-англ. cwed — «дурной»,
«плохой»; ср.-верх.-нем. quat —
«грязь»; нем. Kot, нем. диал. Kit — «грязь»; нидерл. kwaad — «злой, гадкий»; др.-инд. gatha — «песня, речь»; авест. gatha — «песнопение». Английское
сленговое cat — «тошнота, извергать
то, что съедено» — восходит к корню, представленного в тохар. А kat- — «выбрасывать, разбрасывать»
(ср.: греч. skedannymi —
«выбрасывать, разбрасывать») и «разорение, гибель, крах»[7]
и ранне-и.-е. бином КХ-ТХ- (где Х —
любой гласный) → греч. kata, хетт. katta — «сверху вниз (отсюда слово
«катастрофа»), то, что извергается»[8].

Слово «гад» указывает на то, что ведёт себя
аналогичным образом: «растягивается, как змея, извивается, как змея, кусает,
как змея» (румын. se intinde ca sarpele,
se zvircoleste ca sarpele, musca ca sarpele)[9].

Это не что иное, как проявления тошноты в желудке.
Собственно — утренняя тошнота, которой страдает большинство беременных.

Доктор Марджи Профет из Калифорнийского университета в
Беркли считает, что эта утренняя тошнота имеет большое адаптационное значение и
что развилась она в процессе эволюции для защиты развивающегося эмбриона от
любых токсинов, которые могут оказаться в еде матери. Исследовательница
отмечает тот факт, что большинство женщин страдает от тошноты и рвоты в первые
три месяца беременности, Т. е. тогда, когда формируются органы зародыша, и
ребёнок в это время наиболее беззащитен даже от незначительного количества
зелени в диете матери. Утренняя тошнота вызывает состояние, при котором беременная
вероятнее всего откажется от продуктов, в которых находятся природные токсины.
Но вместе с тем она отдаёт предпочтение лёгкой низкотоксической диете из таких
продуктов как хлеб, крупы, сыр, что, по мнению беременной, прекратит позывные к
рвоте. Учёные установили, что у женщин, которые испытывают слабую тошноту или
не испытывают её совсем, выкидыши бывают в два-три раза чаще обычного, ибо,
обращаясь к устранению рвоты, этого защитного механизма, ничего не подозревающие
женщины употребляют очень много продуктов, которые причиняют вред эмбриону на
ранних стадиях его развития[10].
Например, придерживание беременными сырной диеты ведёт к появлению у
новорождённых ликостомии и липраббитии (известных в народе как «волчья пасть» и
«заячья губа»).

Таким образом, в период беременности тошнота-«гад»
стала причиной того, что женщины ищут способы избавиться от позывов к рвоте,
вследствие чего токсины не выводятся из организма женщины, а, наоборот,
губительно влияют на зародыш. Символически эти «низкотоксические продукты»
изображены как «плод от дерева добра и зла»: добро — ибо не вызывает утреннюю
тошноту, но зло — ибо губительно для зародыша.

Е. Блаватская устами египетской богини Исиды
провозглашает: «…Я была первая, открывшая смертным тайну пшеницы и ржи. Я та,
которая подымается в созвездии пса… Радуйся, о Египет! ты, бывший моей
кормилицей»[11]. Но эта
тайна для основоположницы теософии осталась неразгаданной, хотя она знала, что
образ этой «сокровенной тайны» у семитов — демон-козёл Азазел — есть «символом
отделения», Т. е. тошноты и рвоты. Поражает, что у ханаанеян Угарита едой
для богини Асирату был сваренный козлёнок в молоке и масле, и считается, что
эта еда облегчает зачатие и роды в священном браке царицы[12].
У ацтеков Месоамерики бог любви Тласольтеотль является одновременно и богом
болезненных последствий любви, пожирателем экскрементов (Тлаэлькани), а отсюда
— и богом шаманов, врачей, акушеров, дающих травы для прерывания беременности[13].

Первенец Евы Каин повторил грех своих родителей,
которые попробовали запретное и этим своевольно изменили свою судьбу и судьбу
потомков: Каин убивает Авеля, ибо тот стал творцом последующего состояния Каина
— от его жертвы отвернулся Бог. Обобщённо, причиной бедствий стали
рассматриваться деяния предков, из-за чего их не стоит почитать. Поэтому духи
мёртвых становятся злыми существами, которые всячески вредят живым. Следовательно,
нужно время от времени их «задабривать» и приносить жертвы, которые, как
правило, подвешивали на деревьях.

Иными словами, можно констатировать, что образ «змея»
маркирует важное для древнего человека отношение «человек ↔ пища», которое
стоит выше всех других и которое рассматривается как изначально данное, с
«райских времён», от «духа-предка-тотема», и что извращение внутри этого
отношения неминуемо приводит к ухудшению человеческого существования (от
отношения между людьми до влияния на последующие поколения).