Луна, похожая сегодня более всего на древнее воспоминание, отразилась вся. Воспоминание о бесконечном обрушении дворца. Гибель его пущена на поток. Призраки, полнившие некогда жуткие его катакомбы, проплывают по конвейерной ленте, обнажённые, пред нашими неопрятными взорами. Но вдруг наползают и грудятся — в механизм попал цветок.
Красота луны — жуткий, источающий миазмы сорняк.
И с первым глотком — бесконечность падения — она поражает нас, и мы поражены её спорами.
Тот глоток ледяной, и цветок тот — нарцисс.
Смотри в воды неба, она не отвернётся, но уплывает, насмехаясь над тем, как твоё лицо застилается пред ней рябью времени. Наказание более страшное, чем то, что назначено.
Нет, не горы разделяют нас с ней, не страшное море. Лишь тонкая полоска смерти. Ведь луна в тёмном небе — отражение в Стиксе…