Его появление всегда сопровождалась самым волшебным запахом, который человек не может создать, это запах высшей сущности, что может переходить в физический план. Сегодня передо мной Джокер, вчера Тот с Изумрудной Скрижалью, завтра он наверняка просто превратится в бабочку, такую нежную и таинственную, и просидит весь вечер у меня на плече, как всегда нашёптывая Слова Истины».
В мифологии часто наблюдается тенденция изображать колоритный персонаж местами с неадекватным поведением, который пытается навредить, помешать или просто совершить зло ради своего же наслаждения. Если сегодня миф — всего лишь исторический пережиток, мы можем спросить, почему он не исчез в прошлом и почему его влияние чувствуется на более высоких уровнях цивилизации, даже там, где в силу наивности и гротескности трюкач уже не играет роли того, кто «доставляет удовольствие». Но во многих культурах его образ кажется подобным старому руслу реки, по которому всё ещё течёт вода. Это лучше всего показывает факт, что мотив трюкача проявляется не только в мифической форме, но присущ и ничего не подозревающему современному человеку, когда он чувствует себя игрушкой в руках «случая», который парализует его волю и действия своим откровенно злым умыслом. Мы тогда говорим о «вещах, приносящих несчастье», «заколдованности» и «зловредности» объекта. Здесь трикстер представлен противоречивыми тенденциями бессознательного и в некоторых случаях — подобием второй личности детского или подчинённого характера [2].
Любого культурного человека, который ищет совершенства где-то в прошлом, должна удивить встреча с фигурой трюкача. Он — предвестник Спасителя и, подобно ему, бог, человек и животное вместе. Он одновременно недочеловек и сверхчеловек, животное и божественное создание, чья главная и наиболее вызывающая характеристика — бессознательность. Именно благодаря ей он отстранён от своих (очевидно, человеческих) собратьев, которые показывают, что он пал ниже их уровня сознательности. Он настолько не осознаёт себя, что его тело не составляет единства и руки борются одна с другой. Даже его пол факультативен, несмотря на его фаллические характеристики: он может превратиться в женщину и рожать детей. Из своего пениса он производит всевозможные виды полезных растений. Это соотносится с изначальной природой Создателя, поскольку из тела Бога сотворён мир [7].
Трюкач — это первичное «космическое» создание божественно-животной природы: с одной стороны, высшее по отношению к человеку благодаря своим сверхчеловеческим качествам, а с другой — низшее по отношению к нему из-за своей нерассудительности и бессознательности. Он не принадлежит и к животным, так как слишком неуклюж и лишён инстинкта. Таких героев мы можем проследить в скандинавской мифологии, это божество Локи. Он считается изобретателем мошенничества, обмана и озорства. Его деяния всегда наполнены определённым «креацио»: неважно, какое это будет творение, плохое или достойное, но оно должно быть, должен произойти акт творения. Скандинавский Локи, выступает как герой, когда спасает богиню Фрею, которую должны отдать замуж за страшного великана — строителя Асгарда. Превратившись в кобылу, Локи заманивает коня великана и тем спасает от проклятого замужества богиню; позже он родит восьминогого жеребца Слейпнира, на котором ездил Один. В этом случае Локи показывает свою двуличность, которая является надлежащей характеристикой трикстера-протагониста [3].
В подавляющем большинстве мифов трикстер — «второй» творец мира, в определённом смысле он является комическим дублёром «позитивного» героя. Но амбивалентность заложена в самом существе трикстера и является его основным свойством: он то весёлый, активный проказник; то — тупой, аморальный и неадекватен. Трикстер — причина раздора и конфликтов — навлекает унижения и побои на себя же самого. Иногда он даже меняет пол, что также имеет двоякое толкование: во многих культурах половая травестия была символом пассивного мужеложства, но в шаманизме это считалась одним из высших достижений шамана-мужчины [2]. Любые действия трикстера не поддаются однозначной оценке, в том числе и этической, не укладываясь в рамки «положительного» или «отрицательного». Для него не существует ни моральных, ни социальных ценностей, он руководствуется только собственными страстями и инстинктами. Но, несмотря на это, — только благодаря его деяниям — все ценности мира находят своё истинное значение.
Элементы трикстерского поведения, а именно обман и лесть, наблюдается у Змея-Искусителя, который подговорил наивную Еву попробовать яблоко и познать Истину. Этим поступком он создаёт новую реальность, Адама и Еву изгоняют из Эдема, для них начался новый этап существования, тяжёлый и невыносимый. А трикстер остаётся трикстером, он «создаёт новый качественный уровень» независимо от критериев этого уровня, и снова перерождается в новый образ, такой же двуликий; форма изменяется, а содержание нет, поэтому очень тяжело проследить его сущность: целуя в глаза, он тихо запихивает в спину нож.
В мировой теогонии нет конкретного ответа, как зародился и возник образ трикстера. Кое-где он выступает «соучастником» творения мира. Люцифер, любимый архангел Адоная, выступает советчиком в сотворении мира, он участвует в создании также с помощью слова. Божественный «Логос» руководствуется советами. Но бог был очень недоволен поведением архангела. Он обрадовался своему творению — человеку — и полюбил его, а Люцифер возненавидел человека за то, что милость отца и любовь теперь принадлежала и кому-то ещё, кроме него. Так зародилась ревность и нетерпимость, зародилось зло. Трикстер в лице «Светоносного Архангела» был изгнан с небес за непослушание и противление воли Адоная. Так возникла двуликость, во вред живым созданиям из подобия Бога [5].
Следующий образ трикстера — греческий Прометей, укравший огонь с Олимпа для людей. Имя титана «Прометей» означает «мыслящий прежде», «предполагает» (в противоположность имени его брата Эпиметея, «думающего после»), и является производным от индоевропейского корня me-dh-, men-dh-, «размышлять», «познавать». Он обманом и хитростью пробирается к огню и крадёт его частичку, потому что пожалел несчастных людей. Здесь у Прометея-трикстера прослеживаются благочестие и доброта. Жертвуя собой и своим положением среди богов, он приносит людям частичку «Огня Божьего», то есть истинное знание, он становится «Просветителем» для рода человеческого. Парадокс трикстера: не злая двуликость, а искренность и доброта являются причиной его наказания [1].
Трикстер практически всегда выступает протагонистом — главным героем мифа, сказки, рассказа. Этот герой часто выступает посредником как между добром и злом, не предоставляя одному или второму качеству определённого преимущества, так и между людьми и богами. Древнеримский бог Меркурий, который служил посланником между богами и людьми, являлся также покровителем торговых отношений, научившим торговле, мелкому мошенничеству и разнообразным торговым приёмам, которые используются для лучшей выручки. С одной стороны, он мошенник, учит жульничать, а с другой — делает доброе дело, помогая заработать больше денег. В одном поступке две точки зрения. Он также выступает творцом определённой реальности, он создаёт «рыночные отношения» [4]. Любопытную комбинацию типичного мотива трикстера мы можем найти ещё и в алхимической фигуре Меркурия — например, его любовь к шуткам и лукавые проделки, его способность изменять свой облик, его двойственную природу, наполовину животную, наполовину божественную, его способность противостоять всем испытаниям и, наконец, его близость к образу Спасителя. Эти качества уподобили Меркурия демоническому существу, восставшему из первобытных времён и даже более древнему, чем греческий Гермес. Его проделки соотносят его с типичными образами фольклора и сказок — Большим Томом, Глупым Гансом или шутом Гансвурстом, которые предстают перед нами как отрицательные персонажи, но умудряются с помощью глупости достичь того, чего не могут другие, проявляющие свои самые лучшие качества. В сказке братьев Гримм «дух Меркурия» позволяет провести себя крестьянскому парню и должен выкупить свою свободу, дав тому взамен драгоценный дар целительства [7].
Поскольку все эти мистические фигуры соответствуют внутреннему психическому опыту и происходят из него, не удивительно обнаружить в области парапсихологии некоторые из тех феноменов, которые напомнят нам о трикстере. Например, это феномены, связанные с полтергейстом, и они встречаются всегда и везде в играх детей. Проделки полтергейста расцениваются как свидетельство более низкого уровня его сознания и попытка «поговорить» с нами. Способность изменять свою форму — это, похоже, одна из его характеристик, ведь есть немало сообщений о его появлении в животном облике. Так как порой он описывает себя, как душу в аду, ему присущ также мотив субъективного страдания. Его универсальность соотносится с повсеместностью шаманизма, к которому принадлежат все проявления духовных сил. Есть что-то от трюкача в характере шамана или целителя, так как он тоже часто шутит над людьми только для того, чтобы пасть жертвой своих проделок или мести тех, кому он навредил. По этой причине его профессия часто ставит его на грань гибели. Кроме того, сами шаманские техники часто причиняют самому целителю дискомфорт, если не реальную боль. Во все действия шамана вовлекается так много агонии тела и души, что следствием могут быть постоянные психические изменения. Его близость к Спасителю — очевидный результат этого, подтверждающий мифологическую истину, что раненый целитель ускоряет лечение и что страдающий облегчает страдание [6].
Обращаясь к Древнему Египту, посмотрим на поведение Тота-Агатодаймона, который выступает богом мудрости, магии и письма. Он также является посланником бога, открывает «божественные истины» в Изумрудной Скрижали. Он — создатель заклинаний, письма и языка. Также очень часто его аллегорией является павиан, который своими танцами прославляет и тешит богов. Именно в образе павиана Тот был отправлен к Сехмет её отцом Ра-Хорахте. Разъярённая Сехмет сбежала из дома и ни за что не хотела возвращаться к отцу, охотясь на людей и животных. Тот-Павиан всячески просил её вернуться домой, рассказывая притчи и веселя танцами и небылицами.
Функцию трикстера выполняет также Мефистофель, который появляется в образе чёрной собаки. Он помогает получить таинственные знания и навыки, всячески противодействует воле врагов Фауста и подталкивает его на невероятные поступки, за которые в дальнейшем учёный должен расплатиться.
Есть среди трикстеров и духи. Таким непоседливым духом является Пак, фигурирующий в фольклоре саксов и скандинавов. Пак является лесным духом, который любит пугать людей, а также насылает мороки, чтобы человек заблудился в лесу. Часто он «подшучивает», ворует вещи или меняет их местами. В народных преданиях скандинавских племён Пак фигурирует как существо скорее пугающее и вводящее в заблуждение. В английском фольклоре это весёлый эльф, шутник и озорник. В таком виде он предстаёт у Шекспира в пьесе «Сон в летнюю ночь» и у Редьярда Киплинга в цикле сказок «Пак с Холмов» [5].
В японской мифологии существует Девятихвостая лиса кицуне, которая относится к виду ёкаев, то есть демонов. В фольклоре кицуне часто описываются обманщиками, иногда при этом очень злыми. Кицуне-трикстеры используют свои магические силы для шалостей: те, что показываются в благожелательном свете, стремятся выбирать своими целями слишком гордых самураев, жадных купцов и хвастливых людей, в то время как более жестокие кицуне стремятся мучить бедных торговцев, фермеров и буддийских монахов.
Трикстер — протагонист, который фигурирует в эпосе и мифах каждого народа. Коломбина — венецианская маска из папье-маше, которая носит имя трикстера женского рода. Двуликость Коломбины проявляется в том, что, сначала она — весёлая ловкая служанка, позже — элегантная, соблазнительная и остроумная субретка, активная участница событий, она играет свою роль, обманывает и побуждает к необдуманным поступкам. Человек за свою жизнь меняет множество масок. Человек забыл, что он является персонажем в жизни других, социума. Он сбрасывает маску и натягивает на себя личину. Маска — игровой элемент — с первых времён напоминала человеку, что он участвует в мистерии Жизни [3].
Даже имя человека всегда было своеобразной маской, которое защищало его и отгораживало от других. В именах, как и в карнавальных масках, нет величины, то есть — персонификации образа. Лада, Ярило, Соловей — это не только древнерусские имена, это — почти игровые персонажи, которым разрешено было вести себя в соответствии со своей маской — именем. И было плохо, если Соловей оставался безголосым, но выход всегда находился: человеку давали новое имя-прозвище, которое подходило ему больше.
Литература
1) Карл Кереньи. Трикстер и Древнегреческая мифология // Из: Пол Радин. Трикстер. Исследование мифов североамериканских индейцев с комментариями К. Г. Юнга и К. К. Кереньи. — СПб.: Евразия, 1999 (http://ec-dejavu.net/t-2/Trickster-3.html).
2) Гаврилов, Д. А. Трюкач. Лицедей. Игрок (Образ Трикстера в евроазиатском фольклоре). — М.: Ганга, ИЦ «Слава», 2009. —288 с.
3) Петрухин В.Я. Мифы древней Скандинавии. — М: Астрель, АСТ, 2002. — 464 с.
4) К. Г. Юнг. Человек и его символы. — СПб.: БСК, 1996.
5) П. Янг-Айзендрат. Ведьмы и герои. — М.: Когито-центр, 2005.
6) М.-Л. Фон Франц. Архетипические паттерны в волшебных сказках. — М.: Класс, 2007.
7) Семира и В. Веташ. Астрология и мифология. — Воронеж: 1994 / СПб.: 1998.