Георгий Тишинский

Дьявольский возмутитель спокойствия

Из лени человек впадает в спячку:

Ступай, расшевели его застой.

Крутись пред ним, вертись и беспокой,

И раздражай его своей горячкой.

Гёте. Фауст. Пролог на Небе

На днях довелось мне посмотреть два замечательных фильма — «Возмутителя Спокойствия» Алекса ван Вармердама и «Малефисенту» Роберта Стромберга. Честно, первый из них меня впечатлил значительно больше (возможно, потому, что я не смотрел в детстве мультфильмов Диснея, оригинальной трактовкой которых должен был быть второй фильм; возможно — по причине господства игры актёров над компьютерной обработкой у ван Вармердама), но речь идёт не об этом. Если внимательно присмотреться, оба фильма рассказывают одну и ту же сказочную историю, однако трактуют её совершенно по-разному. Для того, чтобы коснуться этой темы, нужно сперва сказать пару слов о каждом из фильмов. В этой статье я попытаюсь интерпретировать творение ван Вармердама.

«Возмутитель Спокойствия» (он же «Боргман») начинается так: священник причащается, идёт с топором в лес и им прорубает крышу в подземной хижине странного бородача. Последний мигом убегает в ближний посёлок. Там он вторгается в личную жизнь семейной пары, и начинается собственно развитие сюжета фильма. Главный герой искусно манипулирует хозяйкой дома, в который он постепенно перебирается со всеми своими помощниками, а под конец он просто истребляет всех, кроме детей и их няни, которых Боргману удалось «обратить в свою веру», оставив на их спинах одинаковые порезы. Вдевятером все они уходят в лес, оставив дом, в котором проходило чарующее действо, в мерзости запустения. Нет нужды раскрывать этот сюжет в деталях: я всего лишь хочу набросать пару штрихов для того, чтобы освежить фильм в памяти тех людей, которые его уже посмотрели.

Фильм замечательный: трудно быть готовым к такому концу. На первых минутах мне показалось, что Священник-Охотник подобен Кардиналу-Людоеду из знаменитейшего «Города Греха». Я искренне сочувствовал Боргману и его друзьям. И, что самое главное, у меня возникло неприятное предчувствие того, что ван Вармердам снял обычную пошлую критику современного буржуазного общества, в котором жадные богачи не пускают бедняка помыться и избивают его на собственном крыльце, а потом он сжигает их (как у Эдгара По) или делает что-то в этом роде.

Как же я ошибался!

У Владимира Набокова есть прекрасный рассказ под названием «Королёк». От самой первой его буквы до последнего абзаца читатель напряжённо соболезнует несчастному поэту, которого тиранят его бичеватые соседи. Каково же головокружительное удивление читателя, когда «поэт» оказывается таким же жуликом, как и они, причём только что покинувшим тюрьму. Боргман оказался похлеще любого королька.

Другая ассоциация, возникшая на середине фильма (до того, как Боргман с компанией начал засеивать дно озера вёдрами с человеческими головами) — это образ Фомы Фомича Опискина из «Села Степанчиково и Его Обитателей» Достоевского. Жулик, манипулятор, хитроумный приживальщик Фома Фомич, казалось бы, прекрасно подходит для сравнения с героем Вармердама. Однако Опискин не возмущает, а хранит спокойствие, несмотря на все его капризы и взбалмошные выходки. Боргману скучно, и всё, что он хочет — поиграть. Когда зритель наконец-то начинает понимать суть этой игры, Достоевский вместе со своим благочестивым персонажем смущённо отходят в тень.

Кому же уподобить Возмутителя Спокойствия, явившегося из лесной чащи и стучащего в двери в поисках крова? На «Кинопоиске» в статье о Боргмане автор сравнивает его с гномом, который приходит к людям для того, чтобы забрать их детей (http://kinopoisk.ru/news/2161802/). Неплохая метафора, но мне больше близка старинная русская легенда о Дьяволе и Пророке Илье. Когда на небе гремит гром и блистает молния, говорилось в народе, Пророк-Илья летит на колеснице и охотится на Дьявола. Последний же, чтобы не быть убитым огненным перуном, просится к людям под кров в виде ребёнка. О судьбе людей, укрывших в своём доме Дьявола, остаётся только пофантазировать.

Однако ситуация действительно сложная: какой же христианин не впустит мальчика в дом в грозу? Наверно, тот, который обладает духовной чистотой, позволяющей узнать нечистого духа в любом облике. Святые отцы говорят, что Дьявол апеллирует к внутренней тьме, наполняющей каждого человека. И чем больше в человеке этой тьмы, тем больше власти и возможности оставаться неузнанным у Дьявола. Аналогично поступает и Боргман. Ведь если бы между его жертвами не было изначальных размолвок и напряжённости, Марина не стала бы обманывать Рихарда и втайне купать и кормить избитого бродягу. Казалось бы, милосердие, но ведь какое лукавое — разве не хочет эта женщина и сама «поиграть», разве ей самой не надоела её жизнь? Боргман — это возможность для неё позабавиться. Как остро и весело — она прячет от зануды-мужа какого-то грязного бездомного. Приключение, казалось бы, не настолько грешное, но сколько в нём драйва! Но именно так Дьявол в лице Боргмана постепенно берёт над нею верх.

Лесная троица со шрамами на спине олицетворяет поистине не людей, но духов. Они апатичны, спокойны и вполне осознают свою власть над людьми. Чего стоит одна из первых сцен, когда Боргман будит своих товарищей от сна (кажется, что векового), и они нехотя расправляют затёкшие члены. Как красноречиво их взвешенное могущество, когда Людвиг и Паскаль знакомятся с Мариной, даже не допуская вопроса о целесообразности их присутствия в саду. Как всесильны эти демоны, убивающие всех на своём пути ради забавы. Нет никакого сомнения в том, что «Возмутитель Спокойствия» рассказывает о Дьяволе и путях его вхождения в человеческую жизнь.

Когда Дьявол клеймит и забирает детей в свой лес, он словно демонстрирует собственную окончательную победу: не только убиты родители, но и выращены демонами их потомки. Фильм начинается с леса — лесом и заканчивается. В чём же здесь дело?

Иисус как-то раз сказал: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идёт и берёт с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом» (Евангелие от Матфея). Аналогично, священник решил поиграть в экзорциста и изгнать дьявола из леса — но этим он только разъярил своего противника. Теперь Боргман ведёт обратно даже не семерых, а целых восемь нечистых духов: возможно, чтобы вернуться к прежнему пребыванию в преисподней, созданной воображением Алекса ван Вармердама.

Таким образом, одной из главных идей фильма является неготовность человека столкнуться с инфернальным. Казалось бы, «Церковь» борется с Дьяволом, однако эта борьба для него всего лишь мышиная возня: вокруг так много людей, ждущих его прихода в своё сердце, что пара-тройка гонителей только лишь разъяряют аппетит. Никакая организация не защитит людей от собственных слабостей. Боргман возмущает беззаботное спокойствие тех, кто не способен осознать собственную ответственность за свою судьбу. И после того, как демон вторгается в жизнь очередной жертвы и вдоволь удовлетворяет свою потребность в игре, он скрывается в своём таинственном лесу, ожидая новой возможности поразвлечься. Как знать, быть может, и на наших постелях по ночам восседает голый Боргман, посещая глубины нашего подсознания. Ведь кто может быть уверен в собственной святости?