Приложение. Текст из фильма «Параллельные вселенные»1
Представьте, что вы можете объяснить во Вселенной всё. От самых малых возможных событий до самых больших. Создать всеобщую теорию Вселенной учёные мечтали с незапамятных времён. Создать теорию всего пытался Эйнштейн. Сделать это ему, как известно, не удалось, но многие учёные не оставляют попыток до сих пор. Некоторые их выводы — необычны, и от них захватывает дух. Например, Вселенная, в которой мы живём — не единственная. Может существовать бесконечное число Вселенных, и каждая со своими законами физики. Наша Вселенная может быть пузырём в океане, плывущим среди других пузырей. Всё, что вы услышите — правда (по крайней мере, в этой Вселенной).
Уже почти сто лет наука допускает возможность существования скрытых, таинственных миров, не воспринимаемых органами чувств человека. О том, что такие места есть, мистики утверждали давно. Они уверяли, что там полно призраков и духов. Наука же не желала иметь что-либо общего с предрассудками. Но с 1920-х годов физики пытались осмыслить одно неудобное открытие. Когда пытались обозначить точное местонахождение таких атомных частиц как электроны, то выяснили, что это невозможно. У них нет точного места. Когда изучаешь свойства атомов, то выясняется, что действительность гораздо удивительнее любых фантазий. Ведь частица может одновременно находиться более чем в одном месте. Единственное объяснение этому заключается в том, что частики существуют не только в нашей Вселенной. Они переходят и живут в других Вселенных. Этих параллельных Вселенных — великое множество, и все они слегка различаются. Есть параллельная Вселенная, в которой Наполеон выиграл битву при Ватерлоо. В другой параллельной Вселенной Британская империя удержала свои американские колонии. А в какой-то Вселенной вы так и не родились. Всё, что могло случиться, случилось в одной из альтернатив. Это означает, что рядом с нашей существует альтернативная Вселенная, где президент США — Эл Гор, а Элвис ещё жив. Идея была столь смелой, что многие учёные отвергали её десятилетиями. Но со временем параллельные Вселенные вернулись. И там оказались вещи значительно интереснее, чем живой Элвис.
Старая пословица гласит: «Будь осторожен с желаниями, а вдруг они сбудутся?». Давним и самым пламенным желанием физиков было желание создать изящную единую теорию, которая объединила бы в нашей Вселенной всё. Именно эта мечта заставила вновь обратиться к параллельным Вселенным. Мечта, стимулирующая работу почти каждого физика.
Некий учёный: На [ледовом] катке я общаюсь с фундаментальными законами физики. Мы верим, что в момент создания Вселенная была симметричной, чистой и изящной. Без трения законы Ньютона были бы просты, изящны и прекрасны. Чисты, благородны, элементарны, как в начале отсчёта времени. Когда мне было восемь, мой учитель в начальной школе объявил однажды, что умер великий учёный, а в новостях показали фото его стола с неоконченной рукописью его великой работы. Я захотел узнать, что было в этой рукописи. Много лет спустя я выяснил, что Эйнштейн пытался создать теорию всего, теорию Вселенной. И я захотел в этом участвовать.
После Эйнштейна многим учёным казалось, что они на пороге открытия, что осталось ещё чуть-чуть. Но они принимали желаемое за действительное. Так было до недавнего времени. Революция произошла в 1980-х годах. В университетах всего мира появлялись новые научные идеи. В конце концов, показалось, что вот-вот во Вселенной всё будет объяснено. В Британии известный физик Стивен Хокинг даже провозгласил, что физика прочтёт мысли Бога, и скоро не останется больших научных проблем. Одна идея была самой революционной. Она, похоже, вдохнула новую жизнь в Теорию всего и захватила воображение таких учёных как Берт Оврет. Всё было связано со струной.
С момента возникновения физики считалось, что вещество состоит из частиц. Сейчас мы изменили эту точку зрения и считаем, что вещество состоит из малых струн. Много лет никто не сомневался, что всё вещество во Вселенной состоит из крошечных невидимых частиц. И вдруг физики обнаружили, что они изучали не то: частицы оказались тонкими, невидимыми струнами. Теорию назвали «теорией струн» и утверждали, что вещество возникает из этих тонких струн, как музыка. Можете сравнить их со струной скрипки или гитары. Щипните её определённым образом — и получите некую частоту, но если щипать её по-другому, то можно получить на этой струне больше частот, фактически — разные ноты. Природа сделана изо всех этих малых нот, музыкальных нот, которые сыграны на этих суперструнах. Мы вдруг осознали, что Вселенная — симфония, а законы физики — гармонии суперструн. Теория струн была настолько провоцирующей и странной, что стразу стала выглядеть как Теория всего. Нас [учёных] всех будто подхватило штормом. Это прекрасная, простая и изящная теория. И многие люди заявили: «Что же, раз она так изящна и проста, то давайте её использовать как основной объединяющий принцип природы». Но если Теория струн и есть Теория всего, то она должна пройти испытания. Она должна объяснить особое событие — рождение Вселенной.
Начало Вселенной всегда было особым субъектом для космологов, изучающих мир звёзд и галактик. Сначала они узнали, что всё началось с Большого взрыва. Потом пришло время уточнений и детализации. Они углублялись в прошлое всё ближе и ближе к моменту Большого взрыва, работая с невероятной точностью.
Оврет: Мы уверено экстраполировали назад во время, когда формировались первые звёзды и галактики, а возраст Вселенной был лишь миллиард лет. Затем — дальше, когда создавались первые атомы, и возраст Вселенной был меньше ста тысяч лет. Или когда сформировались первые ядра, а Вселенной было всего несколько секунд. Сейчас физики готовы обсуждать события во Вселенной через доли секунды после Большого взрыва. Даже миллиардные доли, даже в 10-35 доли. Это — совершенная фантастика.
Если бы всё во Вселенной было объяснено, то Теория струн и Теория Большого взрыва должны плотно слиться и отлично дополнять друг друга. Ведь одна занималась рождением Вселенной, а другая — всем веществом в ней. Исход казался предрешённым. Похоже, физики были на пороге триумфа. Но всё пошло не так. Шло время, а физикам всё не удавалось сшить две теории воедино. А затем произошло самое худшее. Две любимые теории начали саморазрушаться. Первая проблема возникла с Большим взрывом. Космологи полагали, что при ретроспективном изучении событий они пройдут весь путь непрерывно до момента Большого взрыва. Не должно было остаться никаких белых пятен. Но после бесконечных уточнений одно такое пятно осталось. И это всё меняло. Получалось, что теория Большого взрыва ничего нам не говорит о Большом взрыве. Она не говорит о том, что взорвалось, почему взорвалось, что вызвало врыв. Она даже не описывает, не даёт возможности предсказать условия сразу после взрыва. Фундаментальная проблема космологии в том, что законы физики, как мы их знаем, рушатся в момент Большого взрыва. Некоторые говорят: «Ну и что с того, что рушатся физические законы?». Но для физики это катастрофа. Всю свою жизнь мы посвятили утверждению, что Вселенная подчиняется известным законам, которые могут быть написаны языком математики. И вот основа самой Вселенной попадает за пределы физического закона.
Начало Большого взрыва — самая большая тайна всей космологии. Её назвали сингулярность. Это точка пространства-времени, в которой кривизна его становится бесконечной. При экстраполяции Эйнштейновской Общей теории относительности (ОТО) назад к началу произошло открытие того, что назвали сингулярностью. Космическая сингулярность — когда все уравнения взрываются.
Но проблема Большого взрыва скоро отошло в тень. Со струнами тоже возникли неприятности. Были надежды, что Теория струн превратится в единое объяснение Вселенной. Но чем больше людей занималось ею, тем более она запутывалась. Физики разработали её вторую версию, а затем и третью. Вскоре они получили пять разных Теорий струн. Куда уж тут думать о какой-то единой? Хотя цифра пять — невелика, но для нас это — слишком много, ибо мы хотели иметь одну единую теорию. Это была проблема, великий кризис. Ведь нужно было много времени на изучение всех пяти теорий. А в подсознании сидел вопрос: «Почему пять, вдруг они все — одно и то же?». Теория струн начала разваливаться, и похоже, что мечта о всеобщей теории была далека, как никогда. Набирали силу циники, которые говорили, что Теория струн слишком трудна, она — мертва, не годится. Что это — не Теория всего, а Теория ничего. Но когда учёные почти потеряли всякую надежду, было сделано новое поразительное открытие. Оно вдохновило их на новые попытки и повернуло лицом к последней популярной идее — параллельные Вселенные.
Когда развалилась Теория струн, никто не обезумел от горя. Некоторые этот факт даже смаковали. Если Теория струн была так называемой Всеобщей теорией, то пять Всеобщих теорий — пожалуй, слишком.
Майкл Дафф был восходящей звездой более раннего направления физики, супергравитации. Теория струн почти похоронила карьеру Даффа.
Дафф: В физике силён диктат и мода. Существуют гуру, которые диктуют направления, в которых произрастают новые идеи. Для меня наступило время одиночества. Когда я пытался заинтересовать моей темой студентов-аспирантов, многие из них говорили, что тема интересная, но если они будут заниматься супергравитацией, то не найдут работу.
Людей, занимающихся супергравитацией, сильно раздражало это пренебрежение, ведь их теория не так сильно отличалась от Теории струн. А основное расхождение между теориями посторонним, не искушённым в физике казалось мелкой деталью. Речь шла о числе измерений во Вселенной.
Обычно мы рассматриваем себя как живущих в трёхмерном мире. Мы можем двигаться в трёх направлениях: вправо/влево, вверх/вниз, вперёд/назад. Но физикам нравится добавлять измерения. Эйнштейн в качестве четвёртого измерения предложил время. Затем кто-то предложил пятое пространственное измерение, потом — шестое. И их число продолжает расти. Это измерения, которые мы никогда не сможем ощутить. Большая их часть микроскопически мала, но учёные верят в их реальность. Тем более что Теория струн утверждает, что всего имеется десять измерений.
Когда струна подвержена малым колебаниям, то она должна иметь достаточно возможностей для собственных колебаний. А при математическом расчёте получается точный ответ. Должно быть десять пространственных измерений: девять [собственно] пространственных и одно временное.
А в Теории супергравитации получается одиннадцать измерений. Уравнение супергравитации получается в простейшей и изящной форме, когда написано в рамках одиннадцати измерений. Была война между десятым и одиннадцатым измерением. Приверженцами десяти измерений были теоретики струн, их были сотни. Они выводили все вещества, известные во Вселенной, из одной посылки — вибрирующей струны. В другом лагере находилась малая группа изгнанников, работающая с одиннадцатью измерениями. Пока Теория струн была на подъёме, немногие воспринимали всерьёз одиннадцатое измерение. Но супергравитационисты не теряли надежды.
Дафф: В глубине души я чувствовал, что одиннадцатое измерение дождётся своего часа. Я не знал, когда и как, но был убеждён, что рано или поздно одиннадцать измерений попадут в основу вещей.
Теперь маятник качнулся в другую сторону. Неприятности постигли Теорию струн. Пять различных версий не оставляли места для существования всеобщей теории. Предпринималось всё, чтобы спасти Теорию струн. Ну, почти всё. Было сделано удивительное заявление — ударная волна, которая перевернула весь ландшафт. В финальной, отчаянной попытке теоретики струн добавили последний штрих к их любимой идее. Они добавили то, что отрицали целые десятилетия — одиннадцатое измерение. И что-то волшебное произошло с пятью версиями Теории струн. Оказалось, что они все — одно и то же. Все пять теорий оказались разными проявлениями более фундаментальной теории. Той теории, о которой говорили ранее, в 1980-х. В одиннадцати измерениях — это как подняться на гору и смотреть вниз. Теория струн видится как часть более широкой реальности, реальности одиннадцатого измерения.
Дафф: Превосходное ощущение — думать, что потраченные на одиннадцатое измерение годы были не напрасны.
Оба лагеря были совершенно уверены в своей правоте. И вдруг обнаружили, что идеи одного дополняют идеи другого. С добавлением ещё одного измерения Теория струн снова приобрела смысл, но стала совсем другой теорией. Что случилось со струной? В теории струн тонкие невидимые струны считаются основными строительными блоками всего вещества Вселенной. Но с появлением одиннадцатого вещества они меняются, они растягиваются и соединяются. Удивительный вывод: всё вещество во Вселенной связано в одну обширную структуру — мембрану. В сущности, вся наша Вселенная есть мембрана.
Опять начались поиски объяснения всего во Вселенной на основе новой теории. Её назвали Мембранной теорией, или М-теорией. Но идея казалась столь загадочной и глубокой, что даже знак «М» стал символом. Он означает Магию, Мистерию, Мембрану. У физиков туманятся глаза, когда они обсуждают М-теорию. Может, «М» будет как Мать, Мать всех струн? Может, это — Магия? Может, это — Могущество, Всеобъемлющая теория Вселенной? М-теория, похоже, та теория, которая сможет объяснить во Вселенной всё. Но прежде чем учёные решат, то это — верное, им нужно узнать больше о новом одиннадцатом измерении. Быстро стало ясно, что это — место, где нужно забыть о нормальных правилах здравого смысла. Оно бесконечно долгое и существует, в то же время, на малых расстояниях. Максимальный размер одиннадцатого измерения может быть около триллионной доли миллиметра2, т.е. 10-20 мм. Это означает, что оно существует на расстоянии одной триллионной миллиметра от каждой точки в нашем трёхмерном мире. Это ближе, чем одежда к нашей коже. Но ощутить его [измерение] мы не можем. В этом таинственном пространстве плавает наша мембрана-Вселенная. Сначала никто не мог представить, как это действует, затем кто-то предположил, что она может плавать, как резиновая плёнка. А ещё кто-то предположил, что это, скорее, пузырь, который вибрирует, бесцельно плавая в гиперпространстве. Это уже достаточно сюрреалистично, но затем предположили, что на противоположном конце одиннадцатого измерения пульсирует другая мембрана-Вселенная.
Поначалу идею не восприняли всерьёз, но со временем физики вновь задались вопросом: «Действительно ли наша Вселенная одинока?». Всё началось с Лизы Рэндел.
Лиза Рэндел: Люди считают, что скалолазание — упражнение физическое. Но оно требует, прежде всего, умения сконцентрироваться. Я люблю решать проблемы, играть в игры, выяснять, что и как.
Рэндел была заворожена наглядным и необъяснимым явлением, слабостью гравитации.
Лиза Рэндел: Мы наблюдаем в природе различные силы. Большую часть из них мы понимаем на каком-то уровне. Но вот гравитация… Она кажется совсем другой. Гравитационная сила исключительно слаба по сравнению с другими силами. Вы оглядываетесь вокруг и говорите, что гравитация не кажется слабой, но подумайте: вся Земля притягивает вас, а вы можете поднимать груз.
Некий учёный: В повседневной жизни гравитация, может, слабой и не выглядит. Это она держит наши ноги на грунте, вращает Землю вокруг Солнца и т.д. Но гравитация невероятно слаба по сравнению с другими силами. Это легко понять, если вы возьмёте обыкновенный слабый магнит и приложите к металлической булавке. Все знают, что магнит оторвёт булавку от стола. Это иллюстрирует то, насколько слаба гравитация по сравнению с магнитной силой слабого магнита.
Лиза Рэндел: Выяснилось, что имеются новые идеи о том, как объяснить слабость гравитации, если имеется дополнительное измерение.
Когда появилась М-теория, Рэндел и её коллеги задумались о том, не принесёт ли она объяснения. Не может ли гравитация утекать из нашей Вселенной в пустое пространство одиннадцатого измерения.
Некий учёный: Гравитациям может казаться слабой, даже если в основе своей она так же сильна, как и всё остальное. Потому что теряет свою силу во всех этих дополнительных измерениях, которых мы не видим.
Рэндел попыталась вычислить, как гравитация утекает из нашей мембраны-Вселенной в пустое пространство. Но у неё не получилось. Затем она услышала о теории, по которой могла существовать другая мембрана в одиннадцатом измерении. И у неё появилась странная мысль. Что если гравитация не утекает из нашей Вселенной, а втекает в неё? Что если она приходит из другой Вселенной? В той, другой мембране гравитация могла бы быть такой же сильной, как и другие силы, но пока она достигает нас, остаётся лишь слабый сигнал. Когда она [Рэндел] переделала вычисления, то всё точно совпало.
Лиза Рэндел: Представьте себе, что имеются две мембраны: одна — в которой находимся мы, и другая — в которой сидят другие люди, сделанные из другого вещества (не того, с каким мы ассоциируем силы). Если бы мы жили где-то ещё в дополнительном измерении, то мы видели бы очень слабую гравитацию, т.к. большую часть времени она была бы в другой мембране. Мы видим лишь хвостовую часть гравитации.
Слабость гравитации наконец-то нашла своё объяснение, но только с введением понятия параллельной Вселенной. Идея Рэндел открыла Ящик Пандоры. Во всём мире физики ринулись в одиннадцатое измерение, пытаясь решить застарелые проблемы. И каждый раз для хорошего объяснения нужна была ещё одна параллельная Вселенная. Куда бы учёные ни взглянули, они находили всё новые и новые Вселенные. Они вылезали изо всех углов одиннадцатого измерения, как матрёшки. Некоторые принимали форму трёхмерных мембран, как наша Вселенная. Другие походили на плёнки энергии. Затем появились цилиндрические и даже витые мембраны. В короткое время одиннадцатое измерение оказалось напичканным мембранами.
Некий учёный: Мы начали задавать себе вопрос: «Кто же живёт в одиннадцатом измерении?». Появились пересекающиеся мембраны, мембраны с дырами, мембраны в виде пончика. Мы не знали, куда девать различные мембраны.
Дафф: Одиннадцатое измерение содержало не только мембраны в форме пузыря или плёнки, но и целую россыпь разных форм, варьирующихся размеров, названных гороховой россыпью.
Каждая мембрана, возможно, была в другой Вселенной. М-теория снова сделала идею параллельных Вселенных уважаемой.
Некий учёный: В другой Вселенной протон может быть нестабильным. Значит, атомы не смогут растворяться, не сформируется ДНК и не будет мыслящей жизни. Возможно, эта Вселенная — Вселенная электронов и электричества. Возможно, Вселенная грозовых разрядов и нейтрино, но не стабильного вещества.
Дафф: Другие Вселенные, параллельные нашей, могут быть совсем рядом с нашей, но мы не подозреваем об этом. Они могут существенно отличаться и иметь совсем другие законы природы.
Но какая-то часть может иметь жизнь (не важно — какая), ведь если есть бесконечное число таких Вселенных, то имеется бесконечно число Вселенных с живущими цивилизациями.
Некий учёный: Некоторые из этих Вселенных могут выглядеть, как наша. Только нас с вами там может и не быть.
М-теория становилась всё необычнее и необычнее, но могла ли она действительно стать теорией, объясняющей всё в нашей Вселенной? Для этого нужно было сделать то, чего не смогла бы сделать соперничающая теория. Нужно было выяснить смысл, мешающий сингулярности в начале Большого взрыва. М-теория вот-вот должна была дать приемлемый ответ. И параллельные Вселенные были его основой.
Оврет: Я был подростком, не помню точно, сколько мне было. Не помню, почему мы с отцом оказались в Манхэттенском порту. В тот момент в порту у западного причала стоял один из океанских лайнеров «Микеланджело». Замечательно зрелище. На огромный корабль высотой 150-200 футов, на всю его носовую структуру, на весь бак накатилась волна, выбившая все стёкла во всех окнах вплоть до мостика. Такую волну называют «белой» или «бродягой». Она накрыла «Микеланджело» и причинила большой ущерб. Интересно, что волны, подобные этой, имеются в высших измерениях. Так что можете представить, какое будет соударение-катаклизм, если эта огромная волна-бродяга движется по высшему измерению и бьёт в другую волну.
Волны давно завораживали Берта Оврета. Теперь они должны были вот-вот утопить М-теорию. В начале 2001-го года считалось, что одиннадцатое измерение — спокойное место с тихо плавающими в нём мембранами-Вселенными. Но Берт выдвинул более волнующую идею: Вселенные движутся в одиннадцатом измерении, как гигантские турбулентные волны.
Оврет: Они могут двигаться, они — не статичные. Они, как всё в мире, могут двигаться. И для них мало места. Фактически, если они движутся, то сталкиваются друг с другом. Либо уходят прочь друг от друга, либо сталкиваются. Я уже давно задумался: а что будет, если они столкнутся?
Для нового поколения космологов, таких как Нейл Турок, видение одиннадцатого измерения Бертом было интригующим. Но у него с коллегами было на уме другое. Они боролись с большими проблемами космологии.
Турок: Было ли начало? Текло ли время до Большого взрыва? Откуда взялась Вселенная?
Прежде всего, они пытались решить самую большую проблему: что вызвало Большой взрыв? Сингулярность?
Турок: Ни у кого нет решения проблемы сингулярности, кроме такого, что чья-то рука запустила Вселенную в определённое время. Некто сказал: «Начнём отсюда. И нечего волноваться о том, что было до того». Это самая глубокая проблема космологии. Если вы пробьётесь через сингулярность, то вы будете на пути к полной теории Вселенной.
Большинство космологов начали думать, что решения не найти никогда. Они почти сдались, когда Турок и его коллеги впервые услышали про идею Берта. На конференции в Кембридже «пионеры» М-теории собрались обсудить последствия её применения. Звездой шоу был Берт. Его видение бурного одиннадцатого измерения воодушевило физиков и привлекло внимание космологов.
Стейнхард: Мы выслушали множество идей. Нас с Нейлом поразила идея, представленная Бертом.
В последний день конференции Нейл Турок, Пол Стейнхард и Берт Оврет решили отдохнуть. Они собрались в театр.
Оврет: Мы хотели посмотреть пьесу «Копенгаген», которую в это время давали в Лондоне. И мы втроём сели в вечерний поезд до Лондона. Так у нас выдался часок, сидя в вагоне, обсудить все идеи. Три физика, один поезд и самый большой секрет нашей Вселенной: что вызвало Большой взрыв?
Стейнхард: Полагаю, существует ложное впечатление об учёных как о людях, думающих строго по порядку, от первого шага — ко второму — к третьему и т.д. Бывает, что вы делаете решающий прорыв в самое неподходящее время. Если мысль приходит на такой стадии, то это похоже на поэзию. Ваше воображение как бы забывает о необходимости доказательств.
Турок: Пол, Берт и я сидели в поезде и свободно играли ассоциациями.
Стейнхард: Кто-то из нас, может и я, начал с того, почему мы не можем получить Вселенные столкновения. Нейл подхватил и сказал: «Если это так, то можно получить всё вещество и излучение Вселенной». Так мы и беседовали, дополняя друг друга, отпустив на свободу наше воображение.
Оврет: Постепенно я всё больше и больше понимал, как возможно из этих столкновений получить все эффекты ранней Вселенной. Это легко сделать своими руками. Когда они сталкиваются, то можно получить большой взрыв. [Хлопает в ладоши]
Турок: Большой взрыв — это последействие столкновения двух параллельных Вселенных.
Но как подобное столкновение стало причиной мира, в котором мы живём? Вселенная, в которой мы обитаем, имеет обширные скопления вещества, которые мы зовём звёздами и галактиками.
Оврет: Мы знаем, из чего состоит наша Вселенная. Всё это — звёзды, галактики, квазары — результат Большого Взрыва.
Им надо было теперь объяснить, как из столкновения двух параллельных Вселенных создаются эти скопления вещества. Можно ли это сделать с помощью М-теории?
Турок: Была тенденция считать, что мембраны — это гладкие, плоские листы, геометрические плоскости. Но нам стало ясно, что эта картина не может быть корректной. Не могут они быть гладкими, они должны покрываться рябью.
Стейнхард: Когда эти мембраны сближаются, то появляется рябь на их поверхностях. И они бьют друг друга не точно в одно и то же время в одно и то же место. Фактически, они бьют в разных точках и в разное время.
Оврет: Мы считаем, что при столкновении они превращают рябь в настоящее вещество.
Параллельные Вселенные движутся в одиннадцатом измерении, как волны. И, как любая волна, они покрываются рябью. Эта рябь и создаёт группы вещества после Большого взрыва. Наконец, они нашли полное объяснение рождению нашей Вселенной. И теперь могли пойти ещё глубже. Они могли мысленно перенестись назад во времени к моменту Большого взрыва и даже дальше.
Турок: Из факта существования мембран до сингулярности следует то, что время существовало и до Большого взрыва. Время может проходить через начальную сингулярность.
Оврет: Вы будто возвращаетесь назад, назад и назад, пока не дойдёте до места, где происходило расширение и вроде как переход в другой мир. Когда мембраны сталкиваются, то их столкновение можно объяснить в рамках М-теории. Так что это явление входит в царство математики, где многие тайны исчезают.
Тайна сингулярности исчезла, и это заняло у учёных всего один час.
Стейнхард: А потом мы пошли смотреть пьесу 🙂
Это — настолько новая идея, что её лишь начали обсуждать. Но если её примут, то это будет означать то, что теория, которую искал Эйнштейн, наконец, найдена. М-теория может, в самом деле, объяснить всё во Вселенной.
Но к победе примешивается горечь от того, что в конце долгих поисков наука открыла, что наша Вселенная не является чем-то особенным. Просто одна из многих Вселенных, из которых состоит Мультивселенная.
Некий учёный: Мультивселенная может быть бесконечным множеством Вселенных, каждая из которых имеет свои физические законы. Большие взрывы, вероятно, происходят всё время. Наша Вселенная сосуществует с другими мембранами, другими Вселенными, которые тоже расширяются. Наша Вселенная может быть просто пузырём, плавающим в океане других пузырей.
Но это — ещё не конец истории. Теперь, когда ясно, что Всеобщая теория может быть построена, то пора думать о её применении. Физика готовится к последнему полёту фантазии, готовится ответить на все вопросы и представить Вселенную такой, как она есть, без тайн.
Некий учёный: Вообще-то, я вместе с другими работал над вопросом: возможно ли, в принципе, создать новую Вселенную в лаборатории? Получится это или нет, наверняка мы не знаем. Но похоже, что может получиться. Вообще-то, создать Вселенную в подвале возможно и вполне безопасно. Она не займёт окружающее место, даже если начнёт расти. Она создаст себе собственное пространство и сразу полностью разъединится с нашей Вселенной. Разовьётся, как закрытая и изолированная Вселенная, растущая в космических пропорциях, не занимая территории, на которую претендуем мы.
1 http://films.imhonet.ru/element/1046881/links/
Транскрипт составил Земовит, ред. Fr. Nyarlathotep Otis.
2 По всей видимости, в системе наименования чисел с длинной шкалой. В системе наименования чисел с длинной шкалой, используемой в России — около квинтиллионной доли миллиметра. — Прим. ред.