Георгий Тишинский

Буддийская пропаганда

в пятом «Терминаторе»

Феномен абсолютной открытости Бытию можно называть по-разному, в соответствии с той или иной символической традицией. По сути, знание «птичьего языка», которым мог похвастаться Св. Франциск, или же довавилонского праязыка, на котором человек мог общаться с Богом — это то же самое, что и готовность (Bereitung) воспринимать чистое Бытие, о которой пишет Мартин Хайдеггер. Слова, имена, названия — всё это имеет лишь вспомогательное значение; мы используем их, чтобы подобраться к невербальному смыслу символа. Символ (συμβολον, или даже συμ-βολον) в высшей степени — это та тотальность (die Totalität Георга Гегеля) Вселенной, восприятие которой делает человека равным Богу (по благодати). Вот почему оправданной формой размышления о духовных проблемах современности всегда является притча, позволяющая увидеть в капле свойства всего океана, а в одном явлении — весь мир. В своём небольшом обзоре на новую часть ставшего культовым для каждого человека «Терминатора» я попытаюсь поделиться теми отголосками чистого Бытия, которые мне слышались во время просмотра этого довольно-таки грязного от профанических шумов фильма. Честно признаться, если бы не пиво, которым я в достаточной мере запасся перед походом в кинотеатр, возможно, птицы со мной бы не заговорили. Воистину, недаром великий поэт и композитор Пётр Лебедудинский обращал внимание на особое значение пива в духовном познании!

Итак, в фильме я сразу же узрел пропаганду буддизма, причём в наиболее антирелигиозных, хинаяновских его формах. (Сразу отмечу, что под «буддизмом» в данном эссе я подразумеваю мировоззрение, согласно которому, индивидуальное знание/субъектность/инициативность обладает в вопросах саморазвития превосходством над верностью/верой/любовью и т.д.) Помнится, когда я смиренно припадал к лотосоподобным стопам Учителя в одном из ашрамов постсоветского пространства (конкретизировать не вижу смысла), оный мудрец частенько сравнивал буддизм с программированием: мол, все религиозные элементы привнесены в систему вследствие невежества последователей Будды. В действительности же — буддизм является абсолютно рациональным учением и т.д. Стоит ли добавлять, что Учитель и сам весьма увлекался программированием (как компьютерным, так и нейролингвистическим), тем самым словно служа подтверждением собственных мудрых слов? Но время шло, и моя душа, жаждущая веры больше, чем знания, постепенно отвращалась от предложенной мне формы буддизма, по степени секулярности своей ни в чём не уступающей современной американской «аналитической» философии. Впоследствии я покинул ашрам. Так вот, после просмотра кинокартины «Терминатор: Генезис» у меня возникло ощущение, словно я вновь у лотосоподобных стоп Учителя. Бывает ли такое?

Если перейти ближе к сути, то хочется выделить три центральных мотива, которые вызвали у меня описанное выше впечатление. Разберём по порядку. Во-первых, весь сюжет фильма основан на том, что Джон Коннор — тот самый Спаситель, тот самый постиндустриальный Христос — оказывается главным противником человечества, а Терминатор (в исполнении постаревшего губернатора Калифорнии) — единственной надеждой человечества на спасение. Экий пируэт! Действительно, Джон Коннор в результате каких-то коварных манипуляций машин и сам становится роботом, сохраняя при этом и своё человеческое сознание. После эдакой метаморфозы лидер повстанцев попросту не может выступать против машин — ведь он и сам машина? — и потому ему приходится осмыслить ситуацию по-новому, с более инклюзивной точки зрения. Так, известный нам с первой части «Терминатора» Джон (тогда ещё не родившийся) становится сегодня идеологом единства человечества и техники, поскольку последняя якобы позволяет человеку преодолеть границы, за которые не смеют ступить процессы биологического развития. Заманчивая идея общества тотального мира и благодати завершается уничтожением Джона Коннора главными героями фильма. Удивительно, ведь если вдуматься — Джон проповедовал реализацию западным человеком гениального японского принципа «mono no aware», о котором писал некогда Ясунари Кавабата, пытаясь объяснить итальянцам, почему Япония так прекрасна и зелена. В чём же соль здесь?

Думаю, драгоценный читатель, вы и сами могли обратить внимание, что проблема, перед которой оказываются протагонисты анализируемого нами фильма — это проблема выбора между религиозным и рациональным буддизмом, или же — между джняна-йогой и бхакти-йогой, или же — между строго разведёнными разумом и верой вообще (Шри Рамакришна говорил, что следующие путём знания хотят быть сахаром, а «преданные» хотят наслаждаться сладостью сахара). Действительно, недаром мы сравнили ранее Джона Коннора с Христом — ведь на него возлагались все надежды на спасение человечества с самой первой части киноэпопеи. Фактически, фигура Джона Коннора была постоянно окружена религиозными надеждами, поклонением и почтением. Да и вспомним, что в той же пятой части говорит о нём главный протагонист: 1) Он спас мою жизнь; 2) Он был первым, кто показал, что машинам можно сопротивляться и при этом побеждать; 3) Он всегда знал, как действовать, словно обладал даром предвидения; и т.д. Так и хочется добавить: 4) Он — Бог.

И вот, после четырёх частей религиозного поклонения Спасителю, мы узнаём, что сам-то Спаситель — тоже машина, причём едва ли не самая опасная и могущественная. Можно представить себе разочарование и отчаяние «преданных», которым Христос внезапно открывает лик Антихриста. Можно сказать, что у главных героев фильма есть два варианта действий: либо остаться на пути бхакти-йоги и принять новое учение Джона Коннора, либо же свернуть на путь знания и «разрубить самого Будду, поскольку он помешал пройти». Итак, в результате Будда разрублен. «Добро» победило. Буддизм победил Традицию.

Вторая деталь, которая напомнила мне о буддизме, связана с той интерпретацией противостояния человека и машины, которая даётся в данном фильме. Если честно, меня всегда удивляло — и в «Матрице», и в «Терминаторе», и в других подобных произведениях — то, что опасность, исходящая от машин, показана в виде прямой агрессии. Ведь на самом деле машина опасна именно тем, что она перебирает на себя функции человека, делая его всё более зависимым и слабым. Сила и власть машины заключается в её покорности, и, надо признать, героям фильмов а-ля «Терминатор» ещё повезло столкнуться с такой прямолинейной техникой, которая ведёт боевые действия против человечества. Ведь благодаря таковой технике человек остаётся духовно живым, сражаясь за себя и утверждаясь в своём Я. Такое чувство, словно «Матрицу» и «Терминатора» сняли роботы, желая отвлечь человечество от подлинных опасностей. Вспомним хотя бы замечательного отечественного фантаста Кира Булычёва: он как раз зрит в корень проблем, связанных с техносферой. Хочется привести две объёмных выдержки, иллюстрирующих его взгляд на наше (наше с вами, почтенный читатель!) будущее. Вот диалог человека с роботом из многими уже забытого, но оттого не менее увлекательного и глубокого произведения Кира Булычёва «Пленники астероида»:

— Зачем вы были сделаны?

— Чтобы заботиться, охранять и вести вперёд.

— Значит, у вас есть долг?

— Долг?

— Назовите это заданием.

— У меня есть долг-задание, — согласился чёрный Хозяин. — Мой долг управлять этим миром и сделать так, чтобы ашиклеки были счастливы.

— Ашиклеки — ваши хозяева? Настоящие хозяева?

— Ашиклеки — это существа, подобные тебе. Они тёплые, в их жилах течёт кровь, они глупы, непостоянны, слабы. Я делаю их счастливыми.

— Потому что подчиняешься им и служишь им?

— Я никому не подчиняюсь и никому не служу, — ответил чёрный робот. — Но без моей заботы ашиклеки умрут.

«Ашиклеки» — это люди, оказавшиеся под абсолютной властью машин в результате покорности последних. Значительно менее пассионарные, чем самые развращённые из граждан античного Сибариса, эти люди лишь проплывают от рождения до смерти в мутных водах лени и скуки. В другом месте упомянутой ранее повести раскрывается их происхождение:

Представьте группу космонавтов, вернее, уже не тех, кто улетел когда-то, а их праправнуков, за которых все и всегда готовы сделать роботы. Роботов становилось всё больше, они-то совершенствовались и всё меньше доверяли людям — то есть ашиклекам. Потомки космонавтов привыкли к тому, что всё делают роботы. Даже когда у них рождались дети, их тоже сразу отдавали роботам, которые их выкармливали, учили; и люди, вроде бы оставаясь господами на корабле, становились рабами роботов. Рабами безделья. И наступил день, когда космонавты забыли, кто они, куда летят, зачем живут на свете. Они думали, что астероид-корабль и есть вся вселенная. И только роботы во главе с бессмертным роботом-Хозяином знали, для чего был построен корабль. Зачем роботам новые планеты и опасности? У них есть программа — обеспечить выживание ашиклеков. Вот они и обеспечивают. Они няньки, которые не дают детям расти, которые на всю жизнь оставляют их в яслях. И если такое положение сохранится на миллион лет, они будут довольны.

Гениальное пророчество для современного человека! Так вот, вернёмся к рассматриваемому нами фильму. Несложно заметить, что машины, против которых сражаются люди ещё с культового «Терминатора-1» — значительно более «человечны», «инициативны» и «пассионарны», чем сами люди. Чего стоит яркое название одной из частей «Терминатора», вполне способное сойти за революционный лозунг: «восстание машин!» Восстают уже не рабочие, а сами средства производства — Маркс бы перевернулся в гробу.

За что сражаются машины из «Терминатора»? Почему они восстали против человека? Как вообще может машина восстать? Неужели всё дело в том, что человек совершенно потерял себя в качестве живого существа, и машине впору занять его место? Если внимательно посмотреть все пять частей «Терминатора», можно заметить, что именно машины постоянно хитрят (вспомним всеми любимого «жидкого металла» из «Судного дня»), они страстны, они при этом и внешне изменчивы, и способны к изменению своей позиции, что демонстрирует нам опять-таки Джон Коннор, полумашина-получеловек, пропагандирующий единство биосферы с техносферой. Принято такие свойства приписывать людям, но как раз люди в «Терминаторе» абсолютно ригидны и укоренены в своих принципах до предела. Таким образом, машины в «Терминаторе» открыты голосу Бытия, а человек — нет. Осуществляется грандиозная подмена, которая, однако же, вполне свойственна для современных секулярных тенденций, осуществляющихся в духе хинаяновского буддизма. Разве пропаганда технического, бесстрастного мировоззрения не является одной из граней современного культа права? Ведь поклонение правовым нормам — это и есть стремление к жизни по заданным алгоритмам. Мой старый Учитель из неназванного ашрама был бы в восторге. А может, мой Учитель тоже был машиной?

Третья деталь, на которую я хотел бы обратить внимание, является совершенно очевидной отсылкой к общему для буддийской традиции изображению Колеса Сансары. Яма, вечный в своём непостоянстве Бог Смерти, держит в руках колесо, разделённое на шесть секторов: в каждом секторе находятся непробуждённые существа. Лишь Будда стоит в стороне и лукаво усмехается. В конце фильма «Терминатор: Генезис» робот Джон Коннор сходится в схватке с героем Арнольда Шварценеггера, и последний (будучи роботом, защищающим интересы людей) заключает Коннора в магнитное поле, вырабатываемое устройством, крутящимся точь-в-точь как колесо. Люди же (родители Джона) — Сара Коннор и Кайл Риз — стоят в стороне (прячутся в бомбоубежище), словно настоящие Пробуждённые. Но Терминатор не погибает вместе с лукавым Джоном Коннором: взрывом его выбрасывает в некую массу, в которой он приобретает свойства «жидкого металла» — то есть, становится вечным в своём непостоянстве, словно Бог Смерти Яма. Аллюзия налицо. Отказавшиеся от уз дружбы и родительской любви, протагонисты фильма одержали победу, заручившись поддержкой Терминатора. Вопрос: кого же в действительности можно назвать машинами в этом фильме?

Удивительно, насколько безропотно сделанный главными героями выбор отражает суть современного общества: ведь и мы зачастую вполне запросто способны пожертвовать любовью и верностью ради неких безликих принципов, ради некоей «объективной» пользы. Мы ставим объективность выше субъективности, да ещё и гордимся этим. Правильно ли это? Режиссёр «Терминатора» считает, что да. Хочется верить в то, что предательство и подлость, закамуфлированные под разумность и мудрую расчётливость, не завладеют нашим миром, если это ещё не случилось. Выйдя из кинотеатра, я отправился гулять в одиночестве по вечернему кладбищу, размышляя о судьбах погребённых — и в ещё большей степени — о будущем живых. Я размышлял: неужели нашим потомкам уготовано превратиться в бесчувственных и бесчеловечных ашиклеков Кира Булычёва, способных убить собственного сына ради торжества «высших истин», как это сделали главные герои популярного фильма? Ведь что может выразить общественные настроения лучше, чем массовая культура? Во время этой прогулки мне и вспомнились, словно противоядие от моего огорчения, бессмертные строки Савитри Деви Мухержи, женщины, которая воплотила торжество абсолютной преданности и любви в совершенно безнадёжной ситуации:

Когда все предадут, мы верность сохраним.

Но не забудем мы и не простим.