Речь на митинге «За свободную Россию»,
Калининград, 1 июля 2012 года
В 1542 году в Голландии Католической церковью был издан первый Индекс запрещённых книг. За четыре века своего существования он набрал около 4000 пунктов в списке. За два десятилетия существования «новорусского» правительства список запрещённой литературы — так называемый «Федеральный список экстремистских материалов» — насчитывает уже около 2000 пунктов. В этот список, кроме действительно экстремистских материалов вроде ваххабитской «Книги единобожия» или «Mein Kampf», попала, например, «Бхагавадгита как она есть» с комментариями Прабхупады, кришнаитская книжечка; туда попали дурацкие, но, в принципе, достаточно безобидные журнальчики Свидетелй Иеговы; туда попали многие книги по русскому язычеству и много другой литературы — иногда действительно не стоящей того, чтобы её изучать, иногда вполне себе толковой. И даже в тех случаях, когда это литература экстремистская, запрещать её — значит, облегчать проявление того экстремизма, который там описан. Но несмотря на то, что за два десятилетия нынешнее правительство сделало лишь в два раза меньше запретов, чем Католическая церковь — за четыре века существования списка, в этом списке, конечно же, не окажется таких экстремистских книг как Библия, Коран и т. п., потому что крупные тоталитарные секты гораздо полезнее правящей верхушке, чем какие-то мелкие секточки, которые — пусть хоть в какой-то степени — способствуют развитию самосознания. Потому что Православная церковь, потому что ислам, — все эти организации всегда использовались и используются правящими верхушками для того, чтобы оболванивать народ.
Как далеко может заходить эта запретительная тенденция с книгами? Оказывается, 1 сентября, в День знаний, нашим детям (я говорю как молодой отец четырёхлетней дочери) наши «партайгеноссе» придумали очередной подарок, и, вроде бы, с вполне себе благовидным названием — «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». Я читал этот закон — у меня как у биолога, как у отца волосы шевелились на голове. Когда моя дочь спрашивает, например: «А как именно папина клеточка попала к маминой клеточке, чтобы я родилась?» — оказывается, когда я ей это рассказываю, по этому новому закону, который должен вступить в силу 1 сентября, это квалифицируется чуть ли не как порнография: это «натуралистические описание с фиксированием внимания на физиологических процессах» и так далее. По этому закону получается, что мы опять должны возвращаться к аистам, капусте и тому подобному.
Но это ещё не самое страшное. Самое страшное, что этот закон является — не знаю уж, единственным или не единственным, но очень уникальным в том плане, что в этом законодательном акте впервые со времён Средневековья фигурируют такие понятия как «добро» и «зло». Оказывается, детям то ли до шести, то ли до двенадцати лет нельзя читать сказки, где не побеждает «добро» — некое «добро», введённое в юридический акт. Получается, что когда мы читаем сказку про Колобка, мы уже можем квалифицироваться как правонарушители, потому что что Лисица, съевшая Колобка, вряд ли может расцениваться как «добро». Почитайте этот закон. Согласно нему, в список запрещённой литературы может попасть вся детская классика. «Чипполино», «Том Сойер» — всё это описано в этом законе, издевательски принятом специально к Дню знаний. Всё это по тому или иному поводу может пополнить список запрещённых книг. Несложно понять, жрецы какой именно секты будут решать, что допустимо для наших детей, а что нет.
Да, есть много книг, которые, наверное, не заслуживают пристального изучения и распространения. Но многие из вас, наверное, читали роман Брэдбери «451 градус по Фаренгейту», и все мы прекрасно помним о том, что бывает там, где начинают сжигать книги[1].
[1] Генрих Гейне: «Там, где сжигают книги, будут сжигать людей».